Один кабельный канал даже составил краткий рассказ о жизни и профессиональной деятельности Ильи, в котором использовались его фотографии.

– Откуда они их взяли? – Илью теперь охватывал уже не страх, а самый настоящий ужас.

– Не знаю, – честно признался Паклин. – Может у кого-нибудь из знакомых или родственников.

– Как это вы не знаете!? – воскликнул Далекий. – Вы же работаете "там"!

Паклин внимательно посмотрел на него, прошелся туда-сюда по комнате, а потом подсел совсем близко к Илье, отчего Далекому пришлось даже немного сдвинуться.

– Дорогой мой Илья Андреевич, – начал Паклин. – Теперь, когда дело зашло так далеко, я должен вам все рассказать. Только пообещайте мне, что воспримите услышанное адекватно, без паники. Паниковать уже бессмысленно – каша заварена.

– Обещаю, – ответил Илья, который внутренне был готов услышать уже что угодно.

– Илья Андреевич, я не являюсь сотрудником спецслужб. Был когда-то, но не теперь.

Я частное лицо. Как вы уже поняли, я располагаю достаточно большими денежными средствами, очень большими. В отличие от многих я этого никогда не афишировал, да и не мог, так как, как вам известно, довольно долгое время работал в верхних эшелонах власти. Я обманул вас сознательно и сознательно втянул в это опасное дело. Теперь мы в одной лодке. Что скажите?

– Ничего я не скажу, – безразлично произнес Илья. – Что я могу сказать? Что я вас ненавижу? Это будет неправдой, потому что я не испытываю к вам чувства ненависти. Что я вам благодарен? Тоже нет. Нечего мне вам сказать.

Какое-то время они посидели молча, а потом Паклин распорядился насчет ужина, и они переместились в столовую. Ели вяло, без аппетита. Паклину постоянно кто-то звонил, он о чем-то договаривался. Затем он сообщил Илье, что конвейер запущен окончательно – завтра утром статьи появятся в центральной прессе. Илья воспринял это известие стойко.

Свой мобильный телефон по совету Паклина Илья отключил. Единственное, за что он беспокоился – как там Рита. Свои опасения на этот счет он высказал Паклину, но тот ответил, что беспокоиться не о чем – она вне подозрений. Дальше Паклин сказал еще более интересную вещь, которая заинтриговала Илью:

– Козлом отпущения станет Компотов.

– То есть как?

– Как? Очень просто. У него на руках папка с оригиналами материалов, переданными вам Воробьевой. Я позаботился о том, чтобы об этом узнал Бортковский. Кроме того, я сделал так, чтобы Бортковский узнал и номер счета Компотова в одном зарубежном банке, на который я ему регулярно отчислял кругленькие суммы. Так что он по уши в дерьме.

Илья с абсолютно глупым выражением лицо уставился на Паклина, который наслаждался неведением Далекого и умиротворенно улыбался.

– Я что-то не понял, – наконец выдавил из себя Илья. – Вы перечисляли Компотову деньги? За что?

– За то, чтобы он вас, к примеру, на работу взял…

– Ааа… – больше вопросов у Далекого не было. Он был ошеломлен.

Об увольнение Компотова с поста главного редактора "Российских новостей" Илья с Паклиным узнали из ночных выпусков новостей. Новым главным назначался какой-то неизвестный им обоим тип, выглядящий, правда, весьма пристойно. Телеканалы транслировали обескураженное лицо Компотова, который шевелил губами и плел что-то нечленораздельное о своей невиновности.

– Что же будет дальше? – сам себя вслух спросил Илья.

– Посмотрим, – отозвался Паклин и предложил идти спать.

Следующее утро дало ответ на вопрос, заданный Ильей накануне. Проснувшись почти одновременно, Паклин с Далеким встретились в коридоре и тут же устремились к телевизору. Как выяснилось, скандал лишь разгорался. Каналы наперебой рассказывали о том, что известный российский олигарх Анатолий Бортковский, известный так же как Толя Адидас, был арестован минувшей ночью и в данный момент находится в камере предварительного заключения одного из московских изоляторов.

– Вот это да! – Паклин был вне себя от радости.

– Значит, все будет хорошо? – наивно поинтересовался Илья.

– Не знаю пока, Илья Андреевич, не знаю. Думаю, что скоро его выпустят, но теперь у нас есть время – вести он себя будет тише воды, ниже травы.

Пока завтракали, продолжали слушать новости. Прислуга принесла свежие газеты, заголовки которых пестрили сообщениями о Далеком. Но больше всего обоих увлекло так называемое коллективное письмо части сотрудников "Российских новостей",опубликованное в одной из ведущих газет. Озаглавлено оно было "Далекий нам ближе":

"Мы, нижеподписавшиеся сотрудники "Российских новостей" в сложившемся конфликте целиком и полностью принимаем сторону журналиста Ильи Далекого, осмелившегося бросить вызов всесильной олигархической машине. Мы устали от фальши и лжи, окружавшей нас все те годы, что мы провели в издании. Гнетущая атмосфера удушья, затхлый запах двуличия – вот та среда, в которой мы работали. Но теперь мы говорим: Хватит!

За последний год газета понесла две тяжелых утраты. Сначала при невыясненных обстоятельствах, а, скорее всего, от руки киллера, погибла наша бывшая сотрудница Василиса Пирогова, отказавшаяся в свое время плясать под дудку Бортковского. Расследование по этому дело было прекращено, но мы клянемся своей журналисткой честью, что доведем его до конца. Клянемся!

Буквально несколько дней назад все при тех же невыясненных обстоятельствах скончался еще один уважаемый сотрудник "Российских новостей" Илларион Сегизмундович Лавочкин – любимый и уважаемый всеми. Пожилой человек вышел из здания редакции и нелепо попал под колеса автомобиля. Мы не склонны напрямую винить в его смерти владельца издания, но мы знаем, что в последнее время душевное состояние журналиста Лавочкина было надломлено. Некоторые из его материалов не пропускались из соображений цензуры. Профессионал задыхался и в результате нелепо погиб. А потому мы считаем, что косвенно к его смерти причастен и господин Бортковский.

В связи со всеми последними событиями мы, то есть часть коллектива "Российских новостей" приняли решение о коллективном увольнении.

Теперь нам нечем кормить своих детей, но журналистская честь нам дороже".

Илья прочитал письмо и заметил, что самая первая подпись под ним принадлежит никому иному, как Леночке, у которой уж точно никаких детей не было. Ритиной подписи под письмом Илья не обнаружил, из чего сделал вывод, что она предпочла остаться.

– Ну что ж, Илья Андреевич, – прервал его размышления Паклин. – Готовьтесь!

– К чему?

– К тому, чтобы возглавить новую газету, в качестве главного редактора, разумеется.

– Что?- Илья не верил своим ушам.

– Что слышали. У нас теперь только один путь, чтобы обезопасить себя – вознестись наверх!

– Что значит, наверх? – окончательно запутался Далекий.

– А то, что мы должны стать такими фигурами, к которым было бы страшно прикасаться! С нами общественное мнение. Вас принимают за одиночку, кинувшего вызов титану. Вы герой! И поверьте мне, не только среди журналистов, но и среди рядового населения.

– И что за газету?

– Ну, скажем, "Российские известия", как вам?

– А такая есть? – удивился Далекий.

– Пока нет, но мы ее сделаем – я думаю, что с вашим авторитетом и в связи с массовыми увольнениями, проблемы кадров у нас не будет. Ну, а финансовую часть я, разумеется, беру на себя. А пока пора выходить в люди.

– В люди?

– Ну да! Пора предстать перед прессой. Страна должна знать своих героев.

Включайте телефон – теперь самое время.

И Илья включил. Уже в первые десять минут на него обрушился шквал звонков.

Звонили отовсюду, и процессом отбора руководил непосредственно Паклин. Илья сообщал откуда звонят, а он говорил соглашаться на интервью или нет. Через час Илья вновь отключил трубку, так как его график на ближайшие три дня был расписан с точностью до минуты.