– Вы, видимо, убиваете, раз убили ее.

Паклин задумчиво посмотрел на него, а потом вышел в коридор. Какое-то время его не было, а потом он вернулся с портфелем, который оставил в комнате. Порывшись в нем, он вытащил стопку бумаг, которую протянул Илье.

– Посмотрите. Я думаю, что концы стоит искать, все же именно с этой стороны.

Илья начал изучать бумаги. Перед ним лежали стенограммы телефонных разговоров Василисы за последние пару месяцев. С кем конкретно она разговаривала понять было сложно, но ясно было одно – ей постоянно угрожали. И угрожали со стороны Бортковского.

– Я никогда никого не убивал, Илья Андреевич. Никогда. Есть только один человек, которого я бы, пожалуй, убил – это Адидас, Бортковский.

– А почему я должен вам верить? – Илья поднял глаза на Игоря Аркадьевича. – Может это все фальшивка.

– Боюсь, у вас просто нет иного выбора, кроме как поверить мне. С этого дня вы будете под постоянной охраной. Это вам ничем не помешает. Игра принимает серьезный оборот, но прекращать ее нельзя.

– Это еще почему? – возмутился Илья.

– Потому, господин Далекий, что теперь это будет вашей работой, – как-то торжественно произнес Паклин.

– А если я вам в сотый раз скажу, что не собираюсь работать на вас?

– А на меня работать и не надо. А вот Родине послужить придется. – С этими словами Паклин почему-то привстал с табуретки.

– Родине? – Илья ухмыльнулся. – А вы-то тут при чем? Вы же первый Родину и продали. А начали с родного института.

– Ах, вы и это знаете? – удивился бывший доцент.

– Знаю. Работа такая все знать.

– Да, Илья Андреевич, а я вас, выходит, недооценивал… Ну что ж, грешен, не без этого. Но ведь тогда время было такое, вы уж поймите. Все покупали-продавали.

Сплошной обман. Но уже столько воды утекло. Да и мог бы я тогда, как вы думаете, так просто взять да и продать здание института?

– Что вы имеете ввиду? – не пронял Илья.

– Что я имею ввиду? Ну, как что… То, что такие дела лохами с улицы не делались никогда, да и сейчас не делаются.

– К чему вы клоните?

Вместо ответа Паклин залез во внутренний карман пиджака и протянул Далекому удостоверение, затянутое в черную кожаную обложку. Открыв его, Илья на секунду лишился дара речи, так как ожидать он мог чего угодно, только не этого.

Удостоверение гласило, что перед ним сидит подполковник Федеральной Службы Безопасности Паклин И. А.

Риточка вернулась в тот день с работы рано, как все остальные сотрудники "Российских новостей". Милиционеры задали ей всего несколько вопросов общего характера и отпустили, так как Воробьева Василису лично не знала, да и вообще работала совсем в другом отделе. По пути к дому Риточку забежала в пару магазинов, вспомнив вовремя о том, что с утра холодильник был почти пустой. Настроение у Воробьевой было просто превосходное, ввиду того, что дома ее ждал любимый муж Стасик, у которого в тот день как раз был выходной. Такое удачное совпадение не могло не радовать Риточкино любящее сердце.

Итак, прикупив кое-что из еды, Рита нырнула в метро и вынырнула из него обратно на белый свет на станции метро "Юго-Западная". Со Стасиком они жили именно там, в квартире, оставшейся мужу по наследству от недавно отчаливших на тот свет родителей.

Квартирка была небольшая, но на двоих ее вполне хватало. Детей у Воробьевых не было по причине неведомой никому. И Риточка, и Стасик регулярно ходили про врачам, которые в один голос твердили, что супруги здоровы и могут произвести на свет целую кучу малышей. Но малыши все не появлялись. Одно время Риточка даже начала ходить на специальный массаж, который был призван раскрепостить ее и простимулировать все нужные зоны ее организма. Но эта эпопея довольно скоро завершилась, так как уже на втором сеансе массажист с загадочным именем Эврикий предложил Воробьевой более простой, по его мнению, способ завести детей – попробовать сделать это от него. Риточка, естественно, отказалась, хотя потом еще около месяца ее мучили откровенного содержания эротические, а порой, честно скажем, и порнографические сны, в которых она безумствовала с Эврикием прямо на массажном столе.

Когда Рита открыла входную дверь своим ключом, она была преисполнена счастья.

День обещал быть чудесным! Уже из коридора она учуяла запах свежеподжаренной яичницы, которую так любил есть по утрам Стасик.

– Милый! – прощебетала Риточка, снимая босоножки.

Ответом было ей молчание.

– Любимый! Стасик! – повторила она попытку.

На сей раз результат не заставил себя долго ждать. Из кухни выплыл со сковородкой в руках немного растерянный Стасик, явно не ожидавший столь раннего прихода жены.

– Ты чегой-то так рано вернулась? – недовольно спросил он.

– Ах, на работе убили кого-то, – беспечно ответила Риточка.

– Аааа… – протянул Стасик и вновь скрылся на кухне.

Тем временем Риточка надела домашний халатик и тоже оказалась на кухне, где принялась разгружать сумки. Параллельно она рассказывала мужу про очередь в магазине, в которой к ней пристал какой-то мужик. Потом она поведала про толкотню в метро, где двое парней глазели на нее всю дорогу и пытались протиснуться сквозь кучу народу, чтобы стоять рядом с ней. Когда же у них это получилось, один из них начал грязно трогать ее руками за бедра, а другой как будто случайно провел руками ей по груди. Ну, конечно он возмутилась, что заметил стоявший неподалеку мужчина, который вышвырнул хулиганов из вагона, а потом вышел с Риточкой на "Юго-Западной" и довез на своем автомобиле до дома.

– Он так просил телефон! – Вздохнула она. – Но ты же знаешь, я всем говорю, что замужем и безумно люблю своего мужа.

Стасику было настолько все равно, что рассказывает жена, что половину ее рассказа он пропустил мимо ушей, методично разжевывая жаренные яйца. Вообще-то, когда они только поженились, каждый косой взгляд на его жену вызвал у него неадекватную реакцию. Естественно, друзья предупреждали его, что с такой женщиной ему придется нелегко, но Стасик, погруженный в свои чувства, только отмахивался от них. И вот, столкнувшись с проблемой, что называется, лоб в лоб, он и не знал, что толком делать. Пару раз он дрался, когда при нем к Риточке кто-нибудь начинал домогаться, но потом начал воспитывать в себе силу воли. Делать это было сложно, вполне возможно, так как Риточка действительно не давала никаких поводов для ревности. Всех ухажеров она отшивала с порога, не давая им и рта открыть. Но потом Стасик, видимо, так увлекся совершенствованием своих волевых качеств, что подзабыл, ради чего, собственно, все это затевалось. Проще говоря, его собственная жена стала ему безразлична. Не сказать, что он ее разлюбил, просто как-то притупились чувства и все тут. Ничего не поделаешь…

Итак, выслушав очередную историю, счет которым шел уже на сотни, ибо каждый выход Риточки из дома сопровождался чем-то подобным, Стасик лишь устало зевнул и уткнулся в свежую газету, только что принесенную женой. Первым делом он прочитал статью, посвященную убийству Василисы, и тут же сделал свои выводы:

– Ну, ясно дело, чего эту вашу бабу грохнули.

– Какую бабу? – Не поняла Риточка.

– Ну, Пирогову эту вашу, – уточнил Стасик.

– Зачем ты так о ней говоришь – она не баба никакая, да к тому же ее убили! – обиделась за коллегу Воробьева.

– Ладно, ладно тебе. Не придирайся к словам. Женщину, так женщину. Так вот я говорю, что знаю, чего ее убили.

– И почему же? – с деланным любопытством поинтересовалась любящая жена.

– Ну, ясно почему – из-за денег, – с умным видом произнес Стасик.

Вообще, у Стасика была одна черта, которая Риточку сначала очень раздражала, а потом даже стала веселить. Любую банальность Стасик произносил так, будто это его открытие. При том Риточка прекрасно видела, что муж явно не самого высокого мнения об ее умственных способностях. Это ее обижало и задевало. Но, ввиду того, что мужа она действительно любила, то просто закрывала на это глаза, давая ему возможность почувствовать себя умнее себя.