– Длинная история. При тарифе доллар в секунду она может и подождать. Ответь только, хочешь ли ты приехать ко мне в Луна-Сити?

Теперь настала очередь Джейка страдать от неизбежного запаздывания радиоволн. Вдруг Филлис настолько привыкла к размеренной жизни, что не решится бросить все и отправиться за ним в небеса? Наконец он услышал ее голос:

– Конечно, дорогой! Когда мне собираться?

– А разве ты не хочешь узнать – зачем?

Она принялась уверять, мол, какая разница, а потом все-таки попросила:

– Расскажи.

Радиоволны по-прежнему приходили с задержкой, но это уже было не важно. Он рассказал подробности и добавил:

– Съезди в Спрингс, попросил Ольгу Пирс оформить нужные бумаги. Тебе понадобится моя помощь с вещами?

Она не раздумывала. Если бы он хотел вернуться так или иначе, он бы не стал спрашивать.

– Нет, я справлюсь сама.

– Ты у меня умница. Я радирую тебе длинное письмо: что взять с собой и тому подобное. Я люблю тебя. А пока – до свидания.

– Я тоже тебя люблю! До свидания, дорогой!

Пембертон вышел из кабинки, насвистывая. Все-таки славная девочка его Филлис. Верная. Удивительно, как он мог сомневаться в ней?

Комментарий[92]

«Космический извозчик» – это в некотором роде образцовый рассказ, написанный Хайнлайном для глянцевых журналов, наглядно демонстрирующий основной метод, который он для них использовал, – перенос традиционных рассказов о простых людях, которые печатались в «Post» или «Collier’s», в новую среду, имеющую отношение к космической отрасли. Среда была «футуристической», если обозначить этим термином ближайшее будущее, которое, согласно ожиданиям не только Хайнлайна, но и остальной части населения послевоенной Америки, должно было воплотиться в ближайшие десять лет или около того. (В 1946 году Хайнлайн описал этот цикл рассказов как «четверть века межпланетных исследований и разработок, отсчет которых начнется буквально завтра».) В данном случае «простая человеческая история» описывала брак, оказавшийся под угрозой из-за несовместимости роли мужа и функции кормильца семьи. В те годы подобные истории невозможно было продать в журналы научной фантастики (перемена к лучшему произойдет уже в 1950-х), а у читателей «мэйнстрима» от технического жаргона и аббревиатур глазки стекленели, – во всяком случае, так считали редакторы, которые принимали решения.

А в случае с этим рассказом Хайнлайн уж слишком преуспел в том, чтобы упростить ее для мистера и миссис Америка: название «Космический извозчик» дал ему редактор «Post», оно несколько отличалось от того, что предлагал Хайнлайн: «Мужчина обязан работать». Надо сказать, что поклонники научной фантастики были крайне недовольны тем, что Хайнлайн тратит свои таланты на эту тупую жвачку. По их мнению, то, чем Хайнлайн торговал вразнос в глянцевых журналах и детских книжках, не было научной фантастикой.

«Я ничего не могу поделать: когда я думаю о „глянцевом“ Хайнлайне, мне просто нехорошо становится. Как бы мне хотелось забыть „Зеленые холмы“ и „Космического извозчика“!» – писал Хайнлайну в 1949 году Форри Аккерман, по мнению фэндома – «Фэн НФ № 1 в мире».

Хайнлайн же был уверен, что он на правильном пути.

«Вы чертовски хорошо знаете, – писал он Аккерману, – что рассказы, которые покупает „Astounding“, невозможно продать в „SEP“, но благодаря этим рассказам я познакомил с космическими полетами больше людей, чем любой другой писатель, кроме Г. Дж. Уэллса и Жюля Верна… познакомил в той форме, которую они могли понять и которая заставила их поверить в это. Вы бы так же меня критиковали за то, что я кормлю младенцев кашкой, а не говяжьим стейком с кровью?»

С годами даже фэны – по крайней мере, некоторые из них – признали его правоту.

Рассказы для «Post» изначально писались не для того, чтобы стать частью «Истории будущего», но и «История будущего» тоже изначально была лишь попыткой смоделировать наше ближайшее будущее. И в итоге они оказались настолько совместимы друг с другом, что никто не возразил, когда Хайнлайн включил их во второй том «Истории будущего», изданный «Shasta», – и сегодня и детские истории Хайнлайна, и его «глянцевые» рассказы заняли центральное место в каноне научной фантастики.

Реквием[93]

Рассказ

На одном из высоких холмов Самоа есть могила, и там, на надгробном камне, начертано:

Эти же строки можно увидеть и в другом месте – они выцарапаны на регистрационной пластине от баллона со сжатым воздухом, которая приколота к грунту ножом.

Ничего особенного ярмарка из себя не представляла – бывают и лучше. Скачки тоже не обещали никаких сюрпризов, хотя, по уверениям организаторов, в нескольких заездах участвовало потомство незабвенного Дэна Патча[95]. Палаток и лотков на площади было не много, да и сами торговцы выглядели довольно уныло.

Шоферу Д. Д. Гарримана казалось, что останавливаться тут незачем, поскольку их ждали в Канзас-Сити на совещании совета директоров. Вернее, там ждали только Гарримана, однако и у шофера были свои причины торопиться – веселая компания на Восемнадцатой улице. Тем не менее Гарриман не только велел остановиться, но и решил задержаться.

За ипподромом располагался большой огороженный участок. Перед входом высилась полотняная арка, украшенная флагами.

Красные с золотым буквы гласили:

У входа, разглядывая ракетный щит, околачивался мальчишка лет девяти-десяти.

– Хочешь взглянуть на корабль, сынок?

Глаза у мальчишки заблестели.

– Еще бы, сэр. Конечно.

– Я тоже. Пошли.

Гарриман заплатил доллар за два розовых билетика, которые дали им право пройти за ограждение и осмотреть ракетный корабль. С детской непосредственностью мальчишка выхватил у него из рук свой билет и, не оглядываясь, умчался вперед. Гарриман подошел к ракете поближе и, окинув ее округлый обтекаемый корпус профессиональным взглядом, отметил, что это однодюзовая модель с кольцом маневровых двигателей вокруг живота. Затем, прищурив глаза за стеклами очков, прочел название корабля, выписанное золотыми буквами на празднично-красном корпусе: «Беззаботный». Заплатив еще двадцать пять центов, Гарриман прошел в кабину управления.

Иллюминаторы были закрыты темными противорадиационными фильтрами, и, когда глаза привыкли к царившему в кабине полумраку, Гарриман медленно, любовно прошелся взглядом по клавиатуре приборной консоли и циферблатам, расположенным полукругом над ней. Каждый прибор – на своем месте, и все до единого он знал по памяти, словно они были выгравированы у него в душе.

Охваченный теплым ностальгическим чувством, Гарриман задумчиво разглядывал пульт управления, но тут в кабину вошел пилот и тронул его за руку.

– Прошу прощения, сэр, но нам пора отправляться в демонстрационный полет.

– А? – Гарриман вздрогнул и посмотрел на вошедшего: симпатичный, черт, – крупная голова, сильные плечи; глаза бесшабашные, чувственный рот, но волевой подбородок… – Да, извините, капитан.