После рапорта капитану он направился на пост управления. Здесь не было искусственной тяжести, и по коридору приходилось плыть, подтаскивая себя за скобы, приделанные к стенам. Он уселся в кресло пилота, пристегнулся и начал предстартовую проверку. Через минуту в рубку вплыл капитан Келли и занял соседнее кресло. Пембертон заканчивал холостые прогоны курсопрокладчика.

– Хочешь сигарету, Джейк? У меня – «Кэмел».

– В другой раз, – проговорил Пембертон, не отрываясь от экрана.

Келли, слегка нахмурившись, смотрел на него. Взаимоотношения капитана и пилота в космосе напоминали отношения капитана и лоцмана, так сочно описанные Марком Твеном в «Жизни на Миссисипи». Сходство было неслучайным. Капитан обладает всей полнотой власти над судном, экипажем, грузом и пассажирами, но по реке корабль ведет лоцман, а в космосе – пилот. Значит, он фактический и безусловный хозяин корабля с момента старта и до последней минуты пути. Перед полетом капитан мог отвергнуть назначенного ему пилота, но тем его полномочия и ограничивались; вмешиваться в действия пилота он уже не имел права.

Келли нащупал лежащую в кармане бумагу и вновь вспомнил слова, с которыми дежурный психолог вручил ему этот лист:

– Я даю вашему пилоту допуск, но вы можете забраковать его.

– Что случилось? Пембертон славный парень.

Психиатр обдумал, что ему удалось выяснить, притворившись идиотом-туристом из тех, что изводят соседей по столику бесконечными вопросами.

– По сравнению с результатами прошлого осмотра он более асоциален. Его что-то беспокоит. Что бы это ни было, пока он с ним справляется. Но мы будем за ним следить.

– А вы сами полетели бы с таким пилотом? – спросил Келли.

– А почему бы и нет?

– Тогда я беру его. Я верю своему пилоту и не вижу необходимости возить его пассажиром.

Пембертон заправил ленту в автопилот и повернулся к капитану:

– Проверка закончена, сэр.

– Стартуй, когда будешь готов, пилот.

Отдав приказ, который невозможно было отменить, Келли почувствовал облегчение.

Пембертон подал сигнал станции начать расстыковку. Пневматическая система стала медленно выталкивать корабль из стыковочного узла, пока он не оказался в открытом космосе в тысяче футов от станции, удерживаемый одним лишь тросом. Затем Джейк развернул «Голландца» в стартовое положение, раскрутив маховик, установленный в центре тяжести корабля на вращающемся подвесе. Маховик вращался в одну сторону, а корабль, в полном соответствии с Третьим законом Ньютона, – в другую.

Послушный программе, автопилот сориентировал призмы перископа так, чтобы Вега, Антарес и Регул слились в окуляре в одну точку, когда судно ляжет на правильный курс. Пембертон плавно выводил корабль на нужный курс, торопливость в таком деле неуместна, а ошибка в одну дуговую минуту дала бы двухсотмильное отклонение от цели.

Когда три изображения совпали в заданной точке, он остановил маховики и зафиксировал гироскопы. Затем провел контрольную проверку прямым наблюдением каждой звезды. Морские шкиперы так работают с секстантом, разницы нет никакой, если не считать, что астронавигационные приборы на много порядков точнее. Правда, измерения ничего не сообщили ему о правильности предписанного Вайнштейном курса. Пилот должен веровать в расчеты штурмана, как истовый лютеранин верует в Евангелие. И все-таки наблюдения подсказывали, что автопилот ведет себя как положено. Удовлетворенный таким результатом, он отдал последний швартов.

До старта оставалось семь минут.

Пембертон щелкнул переключателем, позволив автопилоту стартовать по сигналу таймера. Сам он ждал, держа руки на панели управления, готовый немедленно вмешаться, если автопилот вдруг выкинет какой-нибудь фортель. Как всегда перед стартом, внутри у него все сжималось от болезненного ощущения тревоги.

Адреналин бушевал в крови, превращая минуты в долгие часы, пульс стучал в ушах. Но его мысли все время возвращались к Филлис.

Неудивительно, что девочка им недовольна, – космонавту вообще не следует жениться. Конечно, если однажды он не справится с посадкой, она не останется нищей, но ей нужна не страховка, ей нужен муж.

Шесть минут…

Если его поставят на регулярные рейсы, она могла бы переехать на Космический терминал… Хотя там тоже ничего хорошего. Неработающая женщина не выдержит на станции долго. Это не значит, что Филлис стала бы ходить на сторону или, скажем, спилась; скорее всего, она свихнулась бы от тоски.

Оставалось пять минут, когда он понял, что ненавидит Космический терминал и вообще космос. «Романтика межпланетных путешествий» великолепно выглядит на рекламных листовках, но он-то знает: это прежде всего работа. Однообразная. Никакой смены декораций. Всплески адского труда и бездна утомительного ожидания. И никакой личной жизни.

Почему он не взялся за какую-нибудь нормальную работу, чтобы ночи проводить дома? Он знал почему! Потому что он космический извозчик и стал им слишком давно, чтобы менять жизнь. И вообще, может ли начать сначала тридцатилетний женатый мужчина, привыкший к хорошему заработку?

Четыре минуты…

Он мог бы устроиться агентом по продаже вертолетов. Возможно, он мог бы купить участок орошаемой земли и… В твоем-то возрасте, парень! В земледелии ты понимаешь не больше, чем корова в извлечении кубических корней! Нет уж, ты сделал свой выбор, когда молоденьким новобранцем на учебных сборах возился с ракетами. А ведь мог стать инженером-электронщиком или поступить в Военную академию. Поздно о чем-то жалеть. После армии он принялся возить с Луны руду для «Гарриман лунар эксплуатейшнз», и это решило его судьбу.

– Как у нас дела, док? – В голосе Келли звучала тревога.

– Две минуты с секундами до старта.

Какого черта! Он же знает, что нельзя отвлекать пилота перед стартом!

Джейк бросил взгляд в перископ, ему показалось, Антарес чуть-чуть сместился. Он освободил гироскоп, наклонил и раскрутил один из маховиков, резко остановив его через мгновение. Изображения вновь слились в одну точку. Джейк не мог бы объяснить, как он это сделал, его работа напоминала ловкие движения жонглера, которые невозможно освоить по учебнику.

Двадцать секунд… По шкале хронометра, отсчитывая секунды, ползла яркая искра. Пембертон напрягся, готовый продублировать старт или – если потребует ситуация или подтолкнет внутренний голос – отключить автопилот и отказаться от полета. Если он предстанет перестраховщиком, Ллойд может аннулировать его полис, а безрассудная храбрость может стоить ему лицензии или даже обернуться гибелью его и других.

Но в эти секунды он не думал ни о страховке, ни о лицензии, ни даже о жизнях. Честно говоря, сейчас он вообще ни о чем не думал, а лишь ощущал корабль, словно его нервные окончания проросли в каждую пядь машины.

Пять секунд… – щелкнули реле предохранителей. Четыре секунды, три… две… одна…

Палец вдавил кнопку ручного старта одновременно с рывком проснувшихся двигателей.

Келли лежал, вдавленный в кресло стартовой перегрузкой, и наблюдал за действиями пилота. Пембертон спокойно проверял показания приборов, отмечая время и следя за движением корабля по экрану радара, направленного на «Супра-Нью-Йорк». Расчеты Вайнштейна, автопилот и сам корабль – все работало слаженно.

Еще через несколько минут наступал критический момент, когда автопилот должен вырубить тягу. Пембертон поставил палец на ручное отключение, следя сразу за радаром, акселерометром, перископом и хронометром. Рев двигателей оборвался и корабль перешел в режим свободного полета, направляясь в сторону Луны. Действия человека и автопилота были столь согласованны, что Пембертон сам не знал, кто выключил тягу.

Бросив последний взгляд на панель управления, он освободился от ремней.

– Капитан, помнишь, ты предлагал мне сигарету? И кстати, можешь разрешить пассажирам отстегнуть ремни.

Никакого дублера в космосе не требуется, и большинство пилотов скорее поделились бы своей зубной щеткой, чем постом управления. Пилот работает около часа на старте и примерно столько же при посадке. В полете он просто бездельничает, убивая время рутинными проверками и корректировкой курса. Пембертон приготовился потратить ближайшие сто четыре часа на то, чтобы есть, читать, писать письма и спать – особенно спать.