– Я не хочу говорить.
Ромка у нее на руках начинает выворачиваться, показывая пальчиком на песочницу. Он хнычет и Вера его опускает, при этом закрывая своим телом от меня.
Точно львица со своим детенышем.
– Ваш муж связался с моим адвокатом пару часов назад. Он хочет увеличить сумму вдвое.
– О боже, он звонил?
– Я готов, – прищуриваюсь, оценивая ее реакцию. – Скажите номер счета, я переведу четыреста тысяч долларов. Прямо сейчас, Вера. Деньги ваши. Я куплю вашего сына.
Вера пошатывается и медленно моргает. Хватанув ртов воздух, сипло выталкивает из себя «нет».
– Шестьсот.
Красивая, черт. В сто раз лучше, чем на фото. Ветер развевает ее волосы и доносит до меня легкий цветочный аромат. Тонкий и нежный, как сама Вера.
Ей чертовски идет это красивое имя.
– Уходите.
Пухлые губы сжимаются в тонкую линию. Огромные глаза наполняются влагой. На самом их дне вижу ненависть, зарождающуюся по отношению ко мне.
– Восемьсот, – упрямо гну свою линию.
– Вы меня не слышите! – Вера смаргивает, и по щекам скатываются две крупные слезы.
– Миллион. Вера, это огромные деньги.
– Засуньте себе их в задницу! – выкрикивает резко и закрывает ладонью рот. Смотрит на старушек рядом с подъездом, которые уже навострили уши и придвинусь ближе. – Мой сын не продается, – говорит тише. – Вы слышите?
– Да, – усмехаюсь.
Я это понял сразу, но проверить было не лишним.
Вера прекрасная мать и красивая женщина.
Мне бы такую.
– Вы уйдете? – я быстро стирает тыльной стороной ладони слезы. Смотри на меня с опаской.
– Нет, – мотаю головой. – Я могу посмотреть? – с любопытством заглядываю за ее спину. Сын ползает по песочнице, пытаясь словить бодро улепетывающую от него гусеницу.
– Нет, – она мотает головой.
– Нет… – тяну я и все равно обхожу Веру. Присаживаюсь на корточки рядом с песочницей. – Он моя копия.
– Совсем не похож! – заявляет упрямица.
– Вот, – вынимаю телефон из кармана и отыскиваю нужное фото, показываю ей, – я в детстве. Мы как две капли.
– Вы просто случайный донор, Павел растил его эти два года, так что он его отец.
– Который хочет его продать.
– Паша запутался. Это сложно, но я уверена, он сможет меня понять…
А мне в это совсем не верится.
– Можно узнать, кто вы? – из-за спины раздается напряженный женский голос. Поднимаюсь, сталкиваясь с очень худой пожилой женщиной. Ее рыжие волосы подернула седина, на лице морщины, но сходство с Павлом, которого я тоже видел на фото, очень сильное. Рядом с женщиной мужчина, совсем седой, с выцветшими прозрачными глазами. Он держит жену под руку, напряженно поджав губы.
– Платон Игоревич Воснецов, – представляюсь, не собираясь прятаться. – А вы?
– Родители Павла, – взгляд женщины брезгливо метнулся к Ромке. – Уже забираете?
– Нет, – Вера подхватила сына на руки и посмотрела на свекровь с возмущением. – Мы уходим домой, а вы не приезжайте больше, – она бросает в мою сторону и спешит к подъезду.
Лица обоих свекров перекашивает после ее слов. Похоже, здесь все хотят поскорее избавиться от моего сына и лишь одна Вера упирается.
– Вера передумает, – бросает мне женщина, устремляясь с мужем за невесткой. Похоже, ее там сейчас будут прессовать.
Вера любящая мама, но своего сына я в этой змеиной семейке расти не оставлю.
Сажусь в машину и набираю номер адвоката:
– Лев, слушай. А посоветуй мне спеца хорошего, который может за Павлом этим глянуть.
– И что ты хочешь нарыть? – друг усмехается в трубку.
– Да что угодно. Он же препод, верно? А там студентки молодые рядом, искушение…
– Хочешь поссорить его с женой? Хорошенькая?
– Ммм… да, хорошенькая, – я прикусываю губу.
Завершаю звонок.
Павел падок на деньги. Не гнушается требовать и на любовь к сыну ему плевать. Обычно у таких людей за гнилой душонкой много чего найдется. Главное поискать как следует.
А Вера, она интересная…
Глава 04
Стоит мне войти в квартиру, как свекры заходят следом. Я кожей чувствую их раздражение и злость по отношению ко мне.
Риту Степановну я как невестка никогда не устраивала. С периферии, без перспектив, а теперь еще, как оказалось, бракованная женщина, которая умудрилась родить не от их сына и хочет заставит его содержать чужого ребенка.
– Как ты себя ведешь, Вера? – начинает она с порога. Не разуваясь, проходит сразу в квартиру. Осматривается по-хозяйски. – Уверена, Платон не привык слушать такое.
– Я лишь сказала правду, Ромку я не отдам, – меня всю колотит от напряжения, но я стараюсь быть спокойной для сына. Снимаю с него ботиночки, комбинезон. – Как ты, малыш? Хочешь пить?
– Дя, – он настороженно смотрит на дедушку с бабушкой. Они и раньше вели себя с ним прохладно, сейчас же и вовсе настроены враждебно. А дети чувствуют такое. – Паси, – Ромка хватает меня за руку и тащит в кухню.
– Пошли.
– Я еще не закончила! Ты почему поворачиваешься ко мне спиной, хамка? – шипит она.
– Ромка хочет пить, – устало поворачиваюсь к ней, – давайте не будем ссориться. Особенно при нем.
– Ты что, не понимаешь? – Рита Степановна пропускает мою просьбу мимо ушей и распаляется еще больше. – Он все равно заберет своего ребенка через суд. Только из-за твоего упрямства денег может и не дать! А Паша их заслужил, – она всплескивает руками. – Столько сил и здоровья положил на Рому. Теперь ему тяжело, все же узнают! Какой резонанс в институте будет и среди наших друзей. Уму непостижимо! Павлу нужно будет отдохнуть, съездить в санаторий, восстановить нервы, машину купить. Сколько можно на общественном транспорте ездить?! А?
– А я? – я спрятала сына за свою спину. – Обо мне вы подумали? Рома мой сын, никому его не отдам.
– Мой сын его воспитывать не будет! Я об этом позабочусь, – брызжет она слюной. Все лицо свекрови покрывается алыми пятнами. – Глупая курица, тебе такие деньги дают!
– Уходите, – указываю на дверь. Больше слушать оскорбления в свою сторону я не намерена.
– Это моя квартира! – взвивается она. – Ишь ты, выгонять она вздумала!
– Половину стоимости кредита Павел вносил из моих денег.
– А ты докажи!
– Давайте не будем ругаться, – подает голос свекр. – Риточка, у тебя давление сейчас подскочит.
– И все из-за нее, – шипит свекровь.
Я слушать ее больше не намерена. Подхватываю сына на руки и скрываюсь в кухне. Наливаю Ромке воды в пластиковый стакан-непроливайку, нарезаю фруктовый салатик. Через какое-то время голоса в гостиной стихают и хлопает дверь.
Ушли.
– Гусно, – сын сидит в стульчике для кормления. В сторону гостиной смотрит с испугом.
Да уж, когда близкие люди ведут себя по отношению к тебе враждебно, это очень сложно понять и принять.
– Ты ничего не понимаешь, но мамочка всегда с тобой. Никто и никогда нас не разлучит.
Денег у меня хватит на месяц в съемной квартире. А еще нужно будет питаться, купить Ромке новые ботиночки. Старые вот-вот станут малы.
Решаю еще раз поговорить с Павлом, а потом начинать действовать. Я хочу в последний раз попробовать сохранить нашу семью.
Вечером укладываю сына спать и стою у окна. Поздно уже, а мужа все нет.
Телефон не отвечает, наверное, сел. Прислоняюсь плечом к откосу окна и медленно пью чай с ромашкой. Прокручиваю в голове все, что могу сказать мужу, что он мне может ответить. Еще все время вспоминаю нашу с Платоном встречу.
Он был груб со своим предложением. Кажется, я вспыхнула к нему ненавистью за минуту. Однако как он смотрел на Ромку, так Павел не смотрел ни разу на эти два года. С живым любопытством, с нежностью, с восхищением.
В груди неприятно зашевелилось. Почему? Почему Павел был к Ромке так равнодушен? Неужели действительно на подсознательно уровне чувствовал, что он ему чужой, и поэтому был не ласков?
На улице пошел мелкий дождик. На асфальте налились лужи, все вокруг заблестело в желтом освещении уличных фонарей. Я нахмурилась, в который раз натыкаясь взглядом на красную иномарку. Очень дорогая, низкая. Слишком шикарная для нашего обычного двора.
