Из двадцати человек, составлявших походную группу, желающих обследовать древние сооружения энтузиастов набралось большинство – аж целых двенадцать человек, в числе которых оказалась и Дарья.

А почему нет? К тому же она не вот тебе сразу и безоглядно кинулась в интересное приключение, а предварительно выяснила у Виктории, насколько всё же сложен подъём, какова его протяжённость и сколько времени займёт этот их исторический вояж. А получив ответы, прислушалась к своему телу, прикинула свои силы и поняла, что спокойно осилит такую дополнительную нагрузку.

Ну и интересно, дольмены всё-таки – таинственная древность!

И… обидно же, да! Не глянулись Дарье эти дольмены вот нисколько и никакого положенного трепета не вызвали – камни и камни себе, ну старые, ну несколько тысяч веков назад сложенные. Может, это вообще никакое не культовое сооружение было и никакой ни «дом Души» тебе, а ну… амбар какой-нибудь или ещё что-то более прозаичное.

А народ ничего, не в пример ей азартненько так запал на тему, с энтузиазмом рассматривает плиты, заглядывает во все щели, кто-то вон уже полез внутрь, наверное, искать присутствие остаточных эманаций жреца, совершавшего культы всякие в этом дольмене, ждут, чтоб тот им поведал: что было, что будет, чем вся бодяга, происходящая в мире, успокоится, – и чтоб непременно сразу просветление на них нашло какое. Дашка в меру ехидненько похихикала про себя и решила отойти в сторонку, чтобы не мешать людям приобщаться к историческим загадкам и налаживать связь с планетянами.

Да только не удержалась всё-таки, достала телефон и тоже сделала несколько фоток, а поймав себя на том, что выискивает наилучший ракурс для снимков, похмыкала, иронизируя теперь уж над собой и над тем, что поддалась-таки общей заряженности на приобщение к чему-то метафизическому. Да и вообще, зря она, что ли, сюда тащилась – надо запечатлеть на память.

Экскурсанты активно перемещались по поляне, снимая на телефоны всё подряд: себя на фоне дольменов, в дольменах и на их развалинах, окружающую природу, себя в этой самой природе, а в перерывах столь важного дела наскоро просматривали фотки и возбуждённо обменивались впечатлениями от увиденного с другими членами группы.

Надо заметить, что поляна, на которой находились мегалиты, была совсем небольшой, метров тридцать в диаметре, ну, может, чуть больше, при этом плотные кусты терновника и деревца дикой сливы и орешника, растущие по её периметру, создавали вокруг этой площадки нечто вроде естественного забора. А поскольку через колючие терновые кусты было не продраться, да и деревья стояли довольно близко друг к другу, все двенадцать энтузиастов изучения древних строений с тринадцатой Викторией хаотично перемещались внутри этого природного кривоватого кольца, и шум-гвалт от их возбуждённых голосов стоял над поляной вполне себе конкретный.

Чтобы не мешать другим людям, сделав наскоро несколько снимков, Дарья отошла подальше в сторонку, к самому началу тропы, образовавшей что-то вроде единственного свободного от кустов и деревьев входа-выхода на поляну, и принялась рассматривать в галерее смартфона то, что наснимала, и подивилась. Ну надо же! Оказалось, что на снимках дольмены, вернее, та груда камней и плит, которая от них осталась, смотрелись куда как презентабельнее и значительнее, чем в реальности, – и камни эти замшелые смотрятся как-то торжественно-загадочно, и окружающие поляну деревья и кусты, одетые в ярко-зелёные, молодые весенние листики, и горы визуально выглядят отличным фоном. Да красота прямо! Вот что пиксель чудотворный делает!

От дальнейшего рассматривания фоток Дарью отвлёк странный шум, раздавшийся выше по склону, слева от поляны – как-то очень громко и резко вдруг зашуршали листья и затрещали ломающиеся ветки кустов.

«Никак понесло всё же кого-то по кустам шариться, – не удержав эмоций, предположила Дарья. – Не то по естественной нужде, не то просто, как говорит Полька, дурку погонять».

Нет, понятно, что эмоции у людей зашкаливают. Погодка отличная, солнышко мягкое, радостное, весеннее, нежно гладит, а не жжёт, природа вокруг вообще зашибись какой красоты – насыщенно-изумрудная, звонкая от весенней радости, а лёгкий ветерок кажется вкусным и сладким от аромата леса с еле уловимой морской ноткой, да ещё и таинственные дольмены, вот и понесло кого-то на дальнейшие подвиги…

Но Дарья практически сразу отмела эту версию – усиливающийся звук безжалостно ломающегося подлеска, приближавшийся с ненормально стремительной скоростью железнодорожного экспресса, как-то резко перестал походить на чью-то неумную шутку, а всё больше смахивал на надвигающуюся катастрофу и как-то сильно настораживал.

И чем бы ни было то, что ломилось через лес взбесившимся бульдозером, неслось оно именно к ним, находящимся на поляне людям, причём неслось с какой-то роковой неотвратимостью, всё больше отдававшей жутью…

Звуки, издаваемые таинственным «болидом», по мере его приближения становились всё оглушительней и яростней, и причём уже настолько очевидными, что даже самые увлечённые изучением старых развалин и фотосессией, производимой на обломках неизвестной цивилизации, люди, резко замолчав, присоединились к остальным членам группы тревожно-испуганно всматривавшимся в ту сторону, откуда доносился разрушительный грохот…

С момента первого треска ломаемого, безжалостно раздираемого дерева, донёсшегося из леса, прошло всего несколько секунд, превратившихся в бесконечность. Словно Неведомая Сущность – может, та самая, к которой взывали далёкие Предки в этих дольменах, – желая наказать нарушителей покоя, наслаждаясь состоянием паники, охватившим людей, подпитываясь им, растянула течение времени…

Хрен его знает, всё может быть, только Дарье казалось, что пытка неизвестностью и разрастающимся страхом всё длится и длится и что прошло уже несколько минут, а никаких не секунд перед тем, как…

…проломившись через заросли, на поляну выскочил кабан…

Нет-нет, не так… КАБАН! Большими, просто огромными буквами – КАБАНИЩЕ!!! Не кабан, мать его свинячую армию, а какой-то монстр! Конь прямо, только сплющенный спереди и сзади Матерью Природой!

Здоровенный, сволочь дикая, с огромными, загнутыми кверху жёлтыми клыками, торчащими из его пасти…

Ёлки вашу кадриль, девочки!!!

Выскочил, сука страшная, и, резко остановившись, замер как вкопанный, уставившись на людей своими маленькими злющими красными глазками. Его жуткая морда, лишённая природой опции под названием «мимика», не выражала совершенно ничего, и только здоровенный коричневый пятак с двумя дырками, живя какой-то своей отдельной от всего остального организма жизнью, ходил ходуном в разных направлениях, шумно вынюхивая что-то ведомое только ему…

– А-а-а-а-а… – внезапно разбивая повисшую над поляной ошеломлённую тишину, вдруг тонко-испуганно и как-то обречённо запищала какая-то женщина.

Услышав этот звук, кабаняра резко развернулся всей своей огромной тушей, засопел пуще прежнего, с какой-то особой злостью, и пробуравил своими красными глазищами верещавшую…

– А-а-а-а!!! – заорала та уже во всё горло, окончательно впадая в конкретную, неконтролируемую панику.

Мужик, который был с женщиной, муж, наверное, или… Да какая разница, кем он там ей приходится, не важно… Главное, что мужчина дёрнул тётку за руку, пытаясь остановить этот её вой. И что удивительно – женщина заткнулась, оборвав истошный крик, словно ей кто-то кляп вставил в разверзнутый рот, но было уже поздно…

Каким-то странным, необъяснимым образом все присутствовавшие на поляне люди вдруг в один момент поняли-почувствовали, что Монструозная Скотина выбрала себе цель, навелась на неё, и всё – сейчас она атакует, и уже ничто и никто не сможет её остановить и…

…и в этот момент в руках у Дарьи завибрировал смартфон и заорал вызовом – слишком громким, практически оглушающим для напряжённой, наполненной страхом и ужасом абсолютной тишины, клубившейся над поляной, от которой даже птицы замолкли и перестали шелестеть листья, – словно протрубив в громкую трубу…