Ресан встряхнулся, потом вскочил на ноги, осознав, наконец, эту не дающую покоя странность: большинство детей не плескалось в воде у берега, они играли под водой. Именно под: бегали по песчаному дну, не обращая внимания на волны, закрывающие их с головой, не отплевывались горько-соленой водой внутреннего моря, не замечали напора волн, не нуждались в воздухе.

Почти под самой скалой на дне сидели две девочки, наряжающие самодельных деревянных кукол в роскошные платья из водорослей, не замечая, что расстояние от их голов до поверхности моря — два человеческих роста. Вокруг лиц детей роскошным нимбом колыхались их длинные волосы.

Вот рядом с ними по дну пробежал мальчишка, выхватил игрушку у одной из девочек, та вскочила и кинулась следом, из ее рта столбом пузырей вырвался возмущенный вопль.

Ресан завороженно сделал шаг вперед, к месту, где скала обрывалась прямо в море. Неужели люди научились дышать в воде, а он — последний, кто узнал об этом? Должно быть, это совсем просто, если это освоили даже несмышленые дети. Один шаг — и у него тоже получится!

Плеск волн стал громче, заглушая крики и смех, пока они не пропали вовсе. Плеск воды, шелест, забавные булькающие звуки, словно кто-то пытался научить рыб говорить по-человечески.

Ресан засмеялся, потом зажмурился и прыгнул вперед, в лазурную теплую воду, где так легко дышать и ходить по дну…

А когда открыл глаза, то увидел лишь белесое ночное небо, и на его фоне склонившуюся к нему жуткую чешуйчатую морду, оскалившую зубы.

Вскрикнув, Ресан откатился в сторону. Где его «жала», его кинжал? Что угодно, только бы удержать чудовище на расстоянии!

— Человек… — Выговор туурша звучал почти чисто, но нечто в звуках голоса отдавало болотным бульканьем. И запах — затхлой воды, тины, ржавеющего железа. Этот запах окутал всю поляну. — Успокойся, человек.

Ресан вскочил на ноги, продолжая отступать от чудовища, судорожно оглядываясь. Венд! Где Венд? Он ведь должен был сторожить их!

Ни самого воина, ни следов борьбы…

— Мы хотим говорить с тобой, человек, — терпеливо продолжил туурш. — Ты понимаешь мою речь?

Ресан замер. Говорить… Да, это существо, эта тварь пыталась ему что-то сказать. Что? Зачем? Но раз тварь разумна…

— Где второй человек? Мой спутник? — потребовал Ресан, безуспешно шаря по одежде. Куда же делось его оружие?

— Второй спит. — Туурш махнул когтистой лапой, указывая ему за спину, и Ресан, оглянувшись, действительно увидел Венда, привалившегося боком к каменистому пригорку.

Голова воина свесилась вниз, грудь поднималась в такт дыханию. Жив. Но ведь Ресан уже смотрел в ту сторону, и не видел ничего, кроме травы да камней…

— Мы хотим говорить, — повторил туурш. — Ты готов говорить с нами, человек?

— Что вам нужно?

Ресан прекратил попытки найти оружие. Вдруг действительно туурш желает только говорить… Трясинник вытянул вперед голову, жуткую помесь между человеческим лицом и рылом ящера.

— Ты несешь вещь Мастера, — сказал он.

Голос звучал невыразительно, но в круглых желтых глазах жила тоска. Тоска нечеловеческая, тоска дикого зверя, запертого в клетку.

— Что за вещь? — Ресан готов был все отдать чудовищу, лишь бы оно, это чудовище, исчезло.

— Браслет на руке. — Туурш потянулся вперед верхней частью туловища, нос алчно шевельнулся, принюхиваясь. — Это браслет Мастера.

Ресан закатал длинный рукав. Им требовалась поделка его деда? Указатель пути?

— Вы хотите забрать его? — спросил он, почти успокоившись. В крайнем случае, всегда можно попросить деда сделать еще один.

— Нет. — Туурш отодвинулся, но тоска во взгляде усилилась. — Не забрать. Нам не нужна эта вещь, нам нужен сам Мастер.

Ресан вздрогнул, но не успел ничего сказать.

— Расскажи ему о нас, человек. — Туурш посмотрел ему прямо в глаза. — И передай вот это. — Когтистая лапа протянула Ресану нечто непонятное, напоминавшее зеленую корягу.

Великая реликвия болотных гулей?

Ресан взял вещь с опаской, брезгливо ожидая прикосновения к склизкой поверхности. Но вещь оказалась сухой и теплой. Нет, не коряга.

— А это чтобы ты не потерялся по дороге, — добавил туурш и ткнул острым когтем Ресану над ключицей…

— Рассвет уже, вставай! — произнес знакомый голос, в то время как знакомая рука встряхнула Ресана за плечо.

Да-да, конечно, вот только какой странный сон приснился ему ночью… А еще в шею справа давило тупой болью, а какой-то предмет упирался в ребра.

Ресан с трудом сел и растерянно уставился на деревянные, с прозеленью от старости, ножны и торчащую из них рукоять клинка…

— Что ты собираешься с этим добром делать? — мрачно полюбопытствовал Венд, когда Ресан закончил рассказ.

— Не знаю. — Юноша разглядывал клинок — обычное лезвие, кое-где со следами ржавчины. — Может, закопать его или бросить в болото?

Венд скептически хмыкнул.

— Полагаешь, туурши об этом не узнают?

— И что же, сделать, как они хотят? — Ресан не желал везти деду непонятный подарок из болот. А вдруг на нем проклятие или темно-магическое колдовство?

— Не хочешь сам, давай мне. Положу в седельную сумку, — предложил Венд. — Пока болота не закончатся, выбрасывать нельзя.

Ресан отдал клинок Венду, тот небрежно сунул памятку от тууршей в седельную сумку и, кажется, напрочь забыл как о подарке, так и о ночном происшествии. По крайней мере, вслух не упоминал и вообще говорил очень мало и только по делу. Ресан тоже молчал, погруженный в раздумья.

Какого Мастера имел в виду болотный житель? В его речи это слово прозвучало как имя, причем имя человека, внушающего страх и почтение. Туурш говорил о приемном деде Ресана, степном шамане? Или о ком-то другом, более могущественном? Сейчас, вспоминая, Ресан начал сомневаться, что указатель пути сделан именно дедом. Да, старый шаман настроил амулет на юношу, но из шкатулки он вытащил его готовым. Там всего-то потребовалось проговорить несколько ритуальных фраз, капнуть кровь Ресана на стрелку, и готово…

На привале юноша попросил Венда достать клинок, и ахнул — ножны были теперь из красного дерева, украшенные узорами, чистые, гладкие, сияющие в лучах заходящего солнца. Ресан осторожно потянул за рукоять и вскрикнул от восторга: на лезвии не осталось и следа ржавчины, зато отчетливо виднелся вьющийся узор, похожий на переплетение ветвей.

Венд скептически наблюдал за ним.

— Ты хоть не забыл, от кого этот клинок достался?

Ресан растерянно посмотрел на воина.

— Нет, не забыл. Я просто… я люблю красоту, — попытался объяснить.

Венд хмыкнул.

— Только вот эта красота магического происхождения. От магии никогда не знаешь, какой пакости ждать.

Ресан вздохнул и вернул Венду оружие. Честно признаться, толку Ресану от кинжала было мало. Юноша знал пару приемов, но понимал, что даже возьми он самый волшебный клинок, любой опытный воин его в два счета обезоружит.

— Какое место странное, — Ресан оглядел пригорок, выбранный Вендом для ночевки. — Камни стоят ровным рядом.

— Наблюдательности ты не лишен, — похвалил его Венд не то в шутку, не то всерьез.

Заинтересовавшись, юноша очистил один из верхних камней от плюща и мха и теперь растерянно водил рукой по гладкой поверхности.

— Это остатки стены, до сих пор шлифовка сохранилась!

— Верно. — Венд подошел ближе. — Я уже ночевал здесь. Напарник рассказывал: в давние времена на этом месте стояла внешняя молельня одного из Светлых богов. Потом появились туурши, люди ушли, святое место забросили, и оно то ли само разрушилось от времени, то ли кто помог.

— Молельня Светлых?

— Да, это благое место.

Ресан неуверенно кивнул; ничего особенного он не ощущал, но Венд наверняка знал, что говорил.

— Здесь безопасно ночевать?

— Не больше, чем в любом другом месте. От нежданных гостей развалины не защитят. Будем караулить по очереди. Если услышишь странные звуки, не стесняйся меня будить. Кто знает, что, кроме тууршей, может здесь водиться.