© Составление, комментарии и примечания Шокин Г., 2025

© Перевод Шокин Г., Вий А., Янко Е., Линник З., 2025

© Иллюстрации и обложка Храмцов Д., 2025

© Оформление ООО «Феникс», 2025

© В оформлении книги использованы иллюстрации по лицензии Shutterstock.com

На протяжении всей истории миф о них очаровывал и интриговал как читателей, так и рассказчиков. Начиная с их происхождения из фольклора и суеверий и заканчивая превращением в культовых литературных персонажей – образы кровососущих монстров претерпевали самые неожиданные метаморфозы, отражающие меняющиеся убеждения и страхи общества.

В этой антологии мы исследуем эволюцию историй о вампирах вплоть до середины двадцатого века, прослеживая корни даже в самых отдаленных от нас цивилизациях вроде Древнего Китая и изучая, как миф был переосмыслен некоторыми из величайших умов литературы. От жутких легенд Восточной Европы до чувственных и соблазнительных вампирш, что гораздо ближе к образам из современных романов и фильмов, от созданных наукой монстров до существ, чье происхождение раскрыть затруднительно, – представленные здесь истории отражают непреходящие силу и шарм вампирского архетипа, равно как и его неожиданную пластичность, изменчивость. Погружаясь в мир нежити, мы столкнемся, без преувеличения, с вампирами всех форм, полов и размеров. На наших глазах вурдалаки будут становиться то символами кошмара и желания, воплощающими наши глубочайшие страхи перед смертностью, то образами вечного стремления человечества к бессмертию, то реликтами из непроходимых джунглей и позабытых уголков планеты.

Что ж, присоединяйтесь к нам в путешествии по рекам крови и исследуйте сложный и многогранный мир носферату. От фольклора до художественной литературы, от страха до восхищения – нежить, охочая до крови и жизненной силы, продолжает будоражить наше воображение и бросать вызов пониманию того, что значит быть человеком. Так что запаситесь осиновым колом и зубчиком чеснока (они, впрочем, могут нисколько не помочь) и приготовьтесь посетить тридцать четыре перевалочных пункта на пути в кровоточащее сердце тьмы.

Григорий Шокин, составитель и переводчик

В уезде Янсинь, что в провинции Шаньдун, живет старик родом из деревни Цайдянь в этом же уезде. Деревня находится в пяти или шести милях[1] от города. Старик держал там единственный постоялый двор для нужд странствующих купцов – с парой посыльных, что хаживали в другие деревни по делам постояльцев. И вот какой он однажды поведал случай об этом месте.

В узкой долине медленно сгущалась ночь. По извилистой тропинке, прорубленной в склоне холма, брели друг за другом около двадцати мулов, сгибаясь под тяжестью груза. Погонщики, невзирая на усталость, не переставали подгонять своих животных, ругая их грубыми голосами.

С удобством устроившись на мулах с большими вьючными седлами, трое мужчин двигались в том же темпе, что и принадлежащий им караван. Плотные платья, меховые сапоги и красные шерстяные капюшоны защищали их от холодного горного ветра.

В темноте, еще более непроглядной из-за легкого тумана, замелькали огни деревни Цайдянь, и вскоре мулы, сбившись в кучу и на последнем издыхании тягая свою поклажу, столпились перед единственным местным постоялым двором. Довольные возможностью отдохнуть, путники слезли с седел – но на пороге появился хозяин двора и, извинившись, сказал, что все его комнаты заняты, а почти все посыльные, кроме одного, бегают по делам.

– У меня, правда, еще есть просторное помещение на другой стороне улицы, но это всего лишь сараюшка, да и запирается она худо, – добавил хозяин. – Я вам покажу…

Разочарованные торговцы переглянулись, но продолжать путь было уже поздно, и они последовали за хозяином.

Помещение, представшее их глазам, оказалось достаточно большим. Самую дальнюю его часть отгораживала занавесь.

– Что ж, – рассудили гости, – покуда есть крыша над головой, мы ни к чему не будем придирчивы.

Услышав это, хозяин велел единственному посыльному, что оставался в этот час при дворе, перенести сюда всю их поклажу. Постель разложили на вьюках, седла развесили на просушку на стропилах и ко́злах.

Трапеза была подана путникам в общей зале, среди разговоров и смеха, в оживленной обстановке: дымящийся рис, овощи, вымоченные в уксусе, и чуть теплое вино, разлитое по маленьким чаркам. Затем все отправились спать. Свет был погашен, и в дремлющей деревне воцарилась глубокая тишина.

Однако ближе к часу Крысы[2] один из трех путешественников по имени Ван Фу вдруг проснулся от ощущения холода и беспокойства. Он ворочался в постели, храп двух спутников раздражал его, и Ван Фу все никак не мог заснуть. Осознавая, что отдых окончен, он встал, снова зажег погашенную лампу, достал из своего вьюка книгу и растянулся на лежанке. Однако читать оказалось в той же мере непосильно. Невольно взгляд Ван Фу оторвался от столбцов букв, разложенных по строчкам, и устремился в темноту, не пропускавшую и самый слабый свет.

Растущий ужас сковал его. Ван Фу хотел было разбудить своих товарищей, но страх быть осмеянным помешал ему. Присмотревшись, он наконец заметил, как от легкого касания дрогнула занавесь в выделенной им комнате и тревожно застучали друг о друга украшающие занавески бамбуковые пластины. Но вот снова воцарилось протяженное, тягостное, угрожающее беззвучье.

Торговец почувствовал, как его тело затрепетало; паника охватила его, несмотря на все усилия быть благоразумным. Ван Фу отложил книгу и, натянув одеяло до самого носа, уставился широко открытыми глазами в темные углы комнаты. Край занавеси вдруг приподнялся, удерживаемый бледной рукой, и внутрь проскользнуло существо, чьи очертания, и без того едва различимые, казались пронизанными тенью. Ван Фу рад бы был крикнуть – да только сдавленное испугом горло не позволяло ему издать ни звука! Неподвижный и безмолвный, он с ужасом следил взглядом за медленным приближением ночного гостя.

Мало-помалу он понял, что это какая-то девушка, судя по силуэту и короткому стеганому платью с накинутым поверх длинным узким жакетом. За гостьей Ван Фу снова заметил шевеление занавески. Тем временем она склонилась над одним из спящих купцов-странников – и, казалось, запечатлела на его шее долгий поцелуй.

Затем девушка направилась к ложу второго странствующего торговца. Ван Фу отчетливо увидел бледную фигуру. Ее щеки были светло-желтого цвета, а лента из шелка-сырца была обернута вокруг чела. В очах ее горел красный огонь, и острые зубы, полураскрытые в свирепой улыбке, ничуть не походили на человеческие. В следующую же секунду жуткая пасть сомкнулась на горле спящего – тело под одеялом вздрогнуло, но вскоре перестало двигаться. Ночная гостья пила его кровь большими глотками.

Ван Фу, видя, что подходит его очередь, едва набрался сил, чтобы натянуть одеяло на голову. Он услышал ворчание; сквозь вату и стеганую ткань проникло ледяное дыхание потусторонней твари… И вот в одно мгновение ступор спал – судорожным выпадом купец набросил на гостью одеяло, вскочил с постели, вопя, как дикий зверь, добежал до двери и скрылся в ночи. Даже продолжая бежать, он чувствовал жуткое дыхание на своей спине, слышал яростное рычание преследующей его твари.

Протяжный вой несчастного мужчины пронесся через узкую улочку и всполошил всех мирно спящих в своих постелях, но никто из них не пошевелился; они все глубже и глубже прятались под своими одеялами. Эти нечеловеческие крики не сулили ничего хорошего тем, у кого хватило бы смелости выйти на улицу.