«М-да, таким аллюром мы до завтрашнего утра телепаться будем», – мрачно вздохнул Сашка и, не удержавшись, чихнул.

– Здрав будь, Лександр, – усмехнулся казак.

– Благодарствую, Матвей Лукич, – вздохнул Сашка.

– А сам-то с откуда будешь? – спросил казак не оборачиваясь.

– Из Франции, – улыбнулся парень, наблюдая за его реакцией.

– Шутишь! – воскликнул казак, разворачиваясь к нему всем телом и при этом едва не вывалившись из подводы.

– Правда, могу бумаги показать, – пожал Сашка плечами.

– Это как же ты так, аж оттуда и сюда?

– Там механиков хватает. А мне все одно, где начинать. Приютский я, – снова вздохнул парень. – Пока служил, вроде и нормально было. А как списали, так и понял, что нигде никто не ждет. Вот и решил уехать куда глаза глядят.

– А чего к нам? – не унимался казак.

– Так говорил же. Контуженый я. А доктора сказали, что мне теперь покой нужен. Вот и решил где потише устроиться, а заодно и дело свое завести.

– Ну да, ну да, – покивал казак. – У нас и вправду тихо. Обычно. Но бывает, что и стреляют.

– Это не страшно. Я тоже не в конторе сидел. Солдат как-никак.

– Ну, тоже верно, – кивнул казак, почесав в затылке и погоняя пару соловых коней.

Подвода подкатила к чуть покосившемуся плетню, и казак, спрыгнув с передка, зычным голосом позвал, шагнув к тыну:

– Аксинья! Аксинья, где тебя черти носят!?

– Это кто там еще орет, как ишак? Тута я, – послышалось в ответ, и откуда-то из-за сарая вышла высокая, статная женщина лет тридцати пяти.

Окинув звавшего ее казака мрачным взглядом, она скрестила руки под высокой грудью и, склонив голову набок, спросила с ехидцей в голосе:

– Ты чего разорался, Лукич? Или баба из дому выгнала? Так это тадысь не ко мне.

– Вот что у тебя за язык, Аксинья? – укоризненно вздохнул казак. – Помело поганое, а не язык.

– Ты сюда лаяться приехал или по делу? Потому как ежели лаяться, так это я запросто. Как раз настроение испорчено, – с угрозой пообещала казачка.

– Тьфу, дура баба, – в сердцах сплюнул казак. – Я к ней, как к человеку, а она… – огорченно махнув рукой, он развернулся и, подойдя к подводе, ткнул пальцем в Сашку, с интересом наблюдавшего за этим диалогом. – Вот, постояльца тебе привез. А ты собачишься.

Сказав это, он обошел подводу и, усевшись на свое место, принялся сворачивать цигарку, всем своим видом показывая, что более он ни с кем разговаривать не намерен.

– Это ты, что ли, постоялец? – не спеша подойдя к плетню, спросила казачка, окинув парня долгим, внимательным взглядом.

– Если возьмете, – усмехнулся Сашка.

– А кто таков будешь?

– Механик я. Из армии по контузии и ранению списали, вот и решил своим делом заняться. Матвей Лукич вот сказал, что вы недалеко от кузнеца живете.

– То так, – кивнула женщина. – А платить чем будешь?

– Деньгами, чем еще платят, – недоуменно пожал Сашка плечами.

– Ну, иной и работой отплатить может, – задумчиво хмыкнула казачка. – Ну, пойдем, посмотришь хоромы, – придя к какому-то выводу, позвала она.

– Вещи пока тут оставь, – негромко буркнул Матвей Лукич. – Сговоритесь, так заберешь.

– А что, можем и не сговориться? – удивился парень.

– Да это ж не баба, а черт в юбке. Никогда не знаешь, как у ней левая пятка зачешется, – обреченно махнул казак рукой.

– Добро, – кивнул парень и, спрыгнув с подводы, легко перешагнул высокий тын плетня.

Калиток тут не было. Вместо них в плетеном заборе делали высокий порог, чтобы живность не выбралась со двора на улицу. Этот порог и называли тыном, насколько Сашка сумел вспомнить. Оказавшись во дворе, он с интересом осмотрелся. Подворье было широким, в дальнем от дома конце двора стоял сарай, откуда слышались вполне понятные звуки, выдававшие в нем скотник. Про себя Сашка решил называть этот сарай так. Рядом с ним что-то вроде птичника, а дальше, через еще один невысокий плетень, начинался огород. С другой стороны был роскошный фруктовый сад.

И посреди всего этого благолепия стоял широкий, добротный саманный дом. Строился прежний хозяин с явным размахом. Казачка неспешным шагом провела Сашку к дальнему концу дома и, толкнув крепкую дверь, жестом предложила войти. Чуть пригнув голову, Сашка переступил порог и с удивлением понял, что оказался в отдельной двухкомнатной квартире. Крошечные сени он миновал в два шага. За ними оказалась квадратная удивительно светлая комната. А самое главное, здесь было прохладно, словно на улице и не было одуряющей жары.

В боковой стене парень приметил еще один проход, завешенный легкой занавеской, и, не оглядываясь на хозяйку, заглянул туда. Это была спальня. Маленькая, но удивительно уютная. Широкая деревянная кровать, этажерка и платяной шкаф. Последний Сашку удивил больше всего.

– Раньше мы тут с мужем жили. Это батьки его дом. Потом, когда стариков не стало, в большую часть переселились, а эту старшей дочке оставили. А теперь вот сдаю, – вздохнула Аксинья, прислонившись плечом к притолоке.

– А мне нравится, – улыбнулся Сашка. – Баня у вас есть?

– Как же без бани-то? – удивилась казачка. – За домом стоит.

– А можно будет сюда еще один стол поставить, для работы? – спросил Сашка, проходя в большую комнату.

– Чего ж нельзя, – кивнула женщина. – Только стол тебе придется самому покупать. Ну, или заказать можно. Расскажешь столяру, какой нужен, он любой сделает.

– Это хорошо. Для работы стол крепкий нужен, – кивнул Сашка. – Что ж, раз так, давайте по оплате говорить, – повернулся он к хозяйке.

– Два рубля в месяц, и живи, – пожала та плечами.

– А в плату что входит? – решился уточнить парень.

– Ну, прибирать тут стану, постель менять, захочешь, могу и на тебя готовить, но тут уж продукты или покупай, или плати за них, – чуть подумав, ответила казачка.

– Годится, – прикинув, что от добра добра не ищут, кивнул Сашка. – Сколько вперед уплатить?

– А сколько не жалко, – тут же нашлась хозяйка.

Прикинув, что в кармане у него лежит более двадцати рублей, Сашка достал ассигнации и, отсчитав двенадцать рублей, положил их на круглый обеденный стол, стоявший посреди комнаты.

– Вот, за полгода. А дальше, как заработок пойдет, – сказал он, указывая на деньги.

– Добро, – кивнула хозяйка и, одним движением смахнув их со стола, ловко сунула куда-то за пазуху. – Вечерять станешь?

– Хотелось бы. Вторую неделю еду, и все всухомятку, – усмехнулся Сашка. – И в баньку бы мне. Углем да креозотом провонял от той чугунки.

– Затоплю, – кивнула Аксинья и, развернувшись, выскочила во двор.

Выйдя следом за ней, Сашка отправился к подводе. Улыбнувшись Матвею Лукичу, он кивнул и, понизив голос, сообщил:

– Сговорились. Благодарствую, Лукич.

– Да на здоровье, – отмахнулся казак. – Аксинья баба справная и хозяйка хорошая, но характер у ней не приведи господи, так что ты поосторожнее, – вздохнул он. – Трех дочек-погодок одна поднимает, я с мужем ейным в дружбе был, потому и терплю заразу.

– Ну, даст бог, не поссоримся, – тихо рассмеялся Сашка. – А ружье свое заноси. Посмотрю, что с ним.

– Добро, – кивнул казак. – То уж завтра. Сегодня дел еще много, – добавил он, тряхнув поводьями.

Подхватив свои вещи, Сашка перенес их в дом и, устало вздохнув, принялся разбирать. Сидор, после недолгих размышлений, он сунул в шкаф, решив потом разобраться с хранением своих богатств. Вынув из хурджина ранец, он достал изрядно помявшийся мундир и, оглядевшись, снова вздохнул. Таких простых вещей, как одежная вешалка, тут, похоже, не знали. Сделав себе в памяти зарубку сделать такие полезные в хозяйстве вещи, парень разложил мундир на лавке и принялся доставать все подряд.

После долгой дороги вещи требовалось почистить, проветрить, а многое постирать. Несессер, полученный от Мадлен, он оставил на подоконнике. Пару револьверов положил на стол. Вторая пара была у него за поясом. Задумчиво покосившись на оружие, Сашка подумал, что неплохо было бы разжиться всем необходимым для снаряжения и чистки. Впрочем, ему еще много чего было нужно. Но все остальное уже завтра. Сейчас ему требовалось просто остановиться. Он уже пару раз ловил себя на том, что посматривает на часы, словно куда-то опаздывает.