“Что вы ей сказали?” Джулия выработала очень твердую манеру говорить в сочетании с необычайно четким произношением, когда разговаривала с миссис Брум.

“О, я была очень осторожна”. На сияющем лице появилась неожиданная проницательность. “Я знаю Эми. Если чего-то не хватает, она это наверстает. С Эми можно сделать только одно - посмотреть ей прямо в лицо и солгать. Я сказал, что понятия не имею, с какой стати они должны хотеть звонить ей, и если кому-то и положено знать подобные вещи, то только мне. Я не слышал ни единого шепота из Лондона, сказал я — видите ли, наш обмен происходит автоматически, так что утечки информации там не будет — и я был в шоке, чтобы что-нибудь услышать, но я ожидал, что мистер Тим отвезет вас в Шотландию или, если они остановят Гретна Грин, в Париж или куда-нибудь в этом роде ”.

Джулия снова выглядела очень юной. “Вы были очень внимательны”.

“Ты должен быть с Эми. Кстати, мисс, если вы увидите, что кто-то подъезжает к подъездной аллее — я не думаю, что вы увидите, но вы никогда не знаете наверняка, — идите прямо по этому коридору налево и войдите в большую дверь в конце. Он выглядит как обычный замок, но это не совсем так, под ним есть маленькая латунная защелка. Потяните его вбок, и вы попадете в большую гостиную. Я называю это Комнатой сокровищ. Там хранятся все ценные вещи, и это комната, в которую я никогда не веду незнакомцев, когда они заходят, чтобы посмотреть старое -историческое-здание и так далее. Замок закрывается за тобой, и внутри все так же устроено, так что ты всегда можешь выйти. Это просто мера предосторожности. Ты знаешь комнату, в ней проходили танцы на Рождество ”. Она сделала паузу, чтобы перевести дух, и на мгновение замолчала, размышляя. Вскоре она сделала шаг вперед, положила сияющую красную руку на плечо девочки и заговорила с серьезностью, тем более впечатляющей, что исходила она из глубины души.

“Я думала о тебе все то время, пока работала по дому этим утром, и я очень надеюсь, что ты поймешь, что я собираюсь сказать”, - начала она. “В такие моменты очень легко обидеться, я знаю, но мисс, почему бы вам не заключить помолвку? Я знаю мистера Тимми и, кажется, начинаю узнавать вас. Вы оба были бы намного счастливее. Ты хочешь быть счастливым на таком представлении, как это, потому что есть много мелочей, о которых нужно беспокоиться ”.

Не было никаких сомнений ни в том, что она имела в виду, ни в искренности ее беспокойства.

“Мистер Лингли, пастор, преподобный Бен, как они его называют, знает мистера Тимми пятнадцать лет, и я знаю, что он хотел бы помочь”.

Джулия снова сидела на столе, ее черные глаза сузились, а умное лицо выглядело таким юным, что его беззащитность давала о себе знать.

“Я не совсем понимаю, что вы подразумеваете под ‘обручением’, ” сказала она наконец. “Звучит идеально, но что это? Какая-то церемония?”

“О, я думаю, да, мисс. Вам, конечно, пришлось бы предоставить все это пастору, но вы читали об этом во всех историях, не так ли?" Я знаю, что происходит обмен кольцами. У тебя есть обручальное кольцо, и я могу найти такое же для Тимми. В шкафу в гостиной есть прекрасный большой фарфор — я полагаю, его привезли из Помпеи ”. Лишь слабая восходящая нота в последнем слове, ничтожная нерешительность в порыве энтузиазма подсказали Джулии, что нет никакой реальной гарантии, что миссис Брум имеет какое-либо четкое представление о том, о чем она говорит. Во многих отношениях это была жалкая ситуация, на карту были поставлены бесценные и деликатные сокровища, и обе женщины осознавали все факты, не понимая их.

Миссис Брум топталась рядом, в ее глазах светились надежда и вопрос.

“Я думаю, это делается в церкви, и это просто молитва и обещание, но бумаги не подписываются, потому что у вас должны быть права, если они есть, а вы несовершеннолетняя, не так ли, мисс?" Что я чувствую, так это то, что это было бы хорошо сделать, потому что, хотя это и не было бы юридически обязательным в суде, это было бы выгодно вам двоим, вы такие дети, какими вы являетесь, и вам обоим было бы намного комфортнее. Позвольте мне позвонить мистеру Лингли и спросить его, не зайдет ли он к вам. Я не скажу ему почему, но я знаю, что он придет. Он очень хороший человек. Очень добрый и добросовестный ”. Она была на волосок от того, чтобы быть убедительной в своей власти в детской, но на ее следующем шаге тонкий лед треснул. “Давным-давно мужчина всю ночь стоял на коленях и молился перед мечом, а в наши дни в газетах это просто называют репетицией свадьбы”, - сокрушенно сказала она.

Джулия перевела дыхание и смеялась до тех пор, пока слезы на ее глазах не выступили вполне обоснованно.

“Вы думаете о бдении”, - сказала она. “Боюсь, это что-то совсем другое. Нет, я не думаю, что буду говорить с мистером Лингли. Спасибо, что подумали об этом ”.

“Но он хороший человек, мисс. К тому же домашний практичный парень, даже если он весь день носит сутану. Он помог бы, если бы мог”.

“Я уверена, что он бы так и сделал. Знаешь, я действительно встретила его на Рождество. Нет, давай оставим это Тимоти. Я передам ему то, что ты предлагаешь”.

“Ах!” - сказала миссис Брум. “Теперь я знаю, что ты будешь Тимми хорошей женой, потому что он очень гордый и упрямый, и им нужно руководить. Я буду настаивать на этом, мисс. Вы скажите ему. Я приготовлю для него вкусный ужин, а потом ты скажешь ему, чтобы он позвонил преподобному Бену, и я буду подружкой невесты ”. Шипящий звук гравия снаружи заставил ее замолчать на середине речи, и они оба выглянули в окно. "Ягуар" только что въехал под арку на подъездную дорожку, и двое мужчин спешивались почти под окном перед ними.

Няня Брум бросила один взгляд на ту, что пониже ростом и темнее, и покраснела от досады.

“О черт!” - неожиданно сказала она и умудрилась произнести абсурдное слово “шокирующий". "Мистер Бэзил! Это все испортило. Он мог ввалиться как раз тогда, когда он никому не был нужен! Это мистер Бэзил Тоберман. Я полагаю, вы слышали о нем. Он другая сторона бизнеса, паршивая овца, если хотите знать мое мнение. Он пьет как губка и думает, что в нем есть что-то от ангела. Я не знаю, кто это с ним ”.

“Я знаю”. Джулия с опаской смотрела на высокого худощавого мужчину, который выбирался с пассажирского сиденья. “Это Альберт Кэмпион. Я не думаю, что он мог уже искать меня, но, думаю, мне лучше уйти с дороги.”

“Кто он? Адвокат?” Няня Брум оттащила девочку назад, но сама все еще вытягивала шею.

“Я так не думаю. Люди рассказывают тебе о нем всевозможные вещи, кто он такой и кем он не является. Ты зовешь его, когда у тебя проблемы. Иди и прогони их, пока я спрячусь в укрытие.”

С медным замком на двери гостиной было достаточно легко справиться, если знать его секрет, и Джулия с удовлетворением услышала, как защелкнулась задвижка, когда она закрывала ее за собой и вошла в невероятно высокую, изящную комнату с полированным деревянным полом, усеянным прекрасными, поношенными коврами. Здесь обшитые панелями стены были теплого золотистого цвета, а фотографии, в основном английской школы, были мягкими и нежными в послеполуденном свете. Камин был выложен дельфтской плиткой цвета сепии, грубо нарисованные библейские сцены из поблекшего цикламена сливались с розоватой сосной, а над ними, вместо каминной полки, была арка, достаточно высокая, чтобы образовать балкон с тонкими балясинами, а стена за ней была завешена гобеленами. Как обычно, ласкательное прозвище няни Брум для этого было чрезвычайно подходящим; повсюду были сокровища, включая пару шкафов с итальянским маркетри, огромных и великолепных предметов, чьи длинные стеклянные полки в форме змеев были заставлены фарфором. Общий эффект был элегантным и информированным. Столики со стеклянной столешницей разных эпох были разбросаны среди бархатных кресел и диванчиков, покрытых шитьем, и тут и там попадались коллекционные вещи, крошечные клавесины из орехового дерева, изящные, как ялик, или шкатулки с отстойником, старые, как само здание. Все помещение пахло кедром, вероятно, полиролью для мебели, но приятным и острым, и очень запоминающимся в слегка душной тишине. Через окна казалось, что листья, танцующие в солнечном свете, издают какой-то шум, настолько тихо и неподвижно было в помещении.