– Пойдем на берег, – тихо шепну Найл охраннице.

Сидония поднялась, взяла подстилку и одеяло, и направилась за правителем.

Озеро исчезло. В ночном покое ничто не могло шелохнуть поверхности, грань между водой и сушью растворилась, исчезла. Остался лишь гладкий гравий, рассыпанный под ногами, совершенно одинаковый и здесь, и там, дальше, где между камушков поблескивают звезды, а вдалеке, чуть не на противоположной стороне котловины, отражается в озере бледное, но вполне различимое окно. И над озером тоже светится самое настоящее окно!

Наверное, Найл побежал бы туда прямо сейчас, но сильная рука притянула его к себе и опустила на плетеную подстилку.

Спокойная энергия Сидонии резко контрастировала с нервозностью правителя, но лоно ее уже ждало желанного прикосновения, а член Найла, казалось, научился жить своей собственной жизнью и дрожал от страстного напряжения. Тела слились сразу, без излишних прелюдий. Правитель ощутил соединение энергетических полей, и спокойствие охранницы затопило сознание молодого человека. Найл прильнул губами к ее губам, избавляясь от своей торопливости, спешки, и вскоре уже никуда не собирался бежать, готовый остаться рядом с прекраснейшей из женщин – сейчас он искренне верил в это – навсегда.

Покойность и блаженство полностью затопили его сущность, а Сидония двигалась все быстрее и быстрее, и скоро Найл почувствовал, что уже не способен понимать и осознавать происходящее. Возникло такое ощущение, что не только энергетика, но и сознания слились вместе, заставляя двигаться, дышать, желать как единое существо – но принять и запомнить новое состояние правитель не смог, потому что наступил единый для обоих взрыв, и энергия их хлынула куда-то наружу, оставив на берегу озера полностью обессиленные тела, для которых больше не существовало ни боли, ни любопытства, ни страха, ни разума. Только глубокий сон, овеянный невесомым ароматом счастья.

Рассвет пришел тихо и спокойно – в котловине, защищенной высокими горными стенами от ветров, ночью ничуть не похолодало. Точно так же, как это было и в городе Смертоносца-Повелителя, как в Дельте или в Провинции. Паукам непрошеная спячка в холодном мраке здесь не грозила, они могли спокойно охотиться, плести ловчие сети или бродить в поисках дичи по окрестным склонам. Чистое озеро обещало вдосталь воды всем желающим, в густом лесу явно водилась дичь, да и кое-какие съедобные растения наверняка встречались. Построить жилые дома с помощью ножей, конечно, не удастся, но сушняка для костров хватит. Похоже, Великая Богиня все-таки смилостивилась над изгнанниками и послала им маленький рай.

Найл, конечно, понимал, что Великая Богиня Дельты – это гигантский разумный корнеплод, и к возникновению котловины она никак не могла иметь ни малейшего отношения, но подарок судьбы показался столь щедр, что хоть кого-то нужно было за него возблагодарить!

Ментальное пространство вокруг стало заметно плотнее – похоже, за ночь детишки на плато смогли отогреть не меньше половины смертоносцев. Правитель одновременно радовался и тревожился. Радовался тому, что впервые за все время люди оказывают помощь паукам сами, а не по его принуждению. Беспокоился за то, что неопытные дети обморозятся, а для людей подобное происшествие чревато куда большими неприятностями, нежели для восьмилапых. Впрочем, Симеон остался наверху, он присмотрит. Надо только еще еды к ним отправить.

Под скалой уже пылал огонь. Несколько женщин под руководством Сидонии разделывали остатки ящерицы. Рядом, на камнях, бурых от запекшейся крови, валялось никому ненужное тело погибшей вчера стражницы. Никто не собирался ее пожирать, а похоронить свою соплеменницу воспитанницам смертоносцев и в голову не пришло. Не зародилось еще среди людей подобного обычая – не успело.

– Сидония! – окликнул женщину Найл.

– Да, Посланник? – немедленно вытянулась по струнке привыкшая к дисциплине стражница.

– Нет, ничего. – подавил первый порыв правитель.

Конечно, женщину нужно похоронить. Но как? По обычаю города Диры – отвезти подальше в озеро? На чем? Кремировать? Дров пока только-только на приготовление пищи хватает. Предать земле? Но кто сможет вгрызться в сплошной камень под ногами? Увы, свободных рук для благородного поступка у путников пока еще нет. Пусть несчастная полежит еще день-другой, ей уже все равно.

Найл подошел к озеру, остановился у эфемерной границы обычной мелкой гальки и гальки, подернутой тонкой пеленой облаков. Слоистые, просвечивающие яркой небесной голубизной, облачка отползали от ног дальше, к противоположному берегу, туда, где в тени высоких елей, забравшихся на светло-коричневые уступы, чудилась бесконечная глубина.

А нет ли здесь кремния? – внезапно осенило правителя.

Кремневый топор, конечно, не стальной, но ведь и им можно свалить дерево, посрубать сучки, обтесать бревна. В общем, заняться строительством, обзавестись крышей над головой. Пусть Найл не успел перенять все мастерство отца, но более-менее работоспособный инструмент изготовить способен!

Правитель вошел в воду – разбежавшаяся в стороны рябь мгновенно разогнала пегие облака и заискрилась на солнце, а галька на дне закачалась с боку на бок, зашевелилась, словно живая.

Воистину, если удача повернется лицом, то вознаграждает счастливчика без меры – кремень здесь валялся всюду, щедро рассыпанный по дну, Найл без труда узнавал невзрачные окатыши цвета крыльев мотылька-грудинчика – с легким рыжеватым оттенком. Но достаточно лишь слегка столкнуть их краями – и шершавая корка слетит, как скорлупа ореха, и обнажит полупрозрачное твердое ядро, иногда почти черное, иногда коричневатое, а порою и вовсе белое, но всегда – дружественное, готовое заменить своими острыми гранями зубы и клыки, помочь слабому и мягкотелому человеку противостоять обладателям клешней и шипов, хелицер и жвал, крыльев и яда. Кремень – вот тот Бог, который заменял в пустыне его семье и Великую Богиню Дельты, и Белую Башню, и память предков.

Найл медленно двигался вперед, всматриваясь в россыпи сокровища под ногами, а вода постепенно поднималась до колен, до бедер, до пояса. Кремень был, но вот только, как назло, весь одинакового размера – с кулак. На скребок еще сгодится, на наконечник для копья – уже маловат. Для топора же потребен камень не меньше, чем с голову ребенка. Форма не важна, лишнее всегда отслоить можно, но между лезвием и обухом должно быть расстояние не меньше, чем от кончика большого пальца растопыренной ладони До кончика мизинца. Больше еще можно, а вот меньше – никак. Слишком легкий топор дерева не рубит, отскакивает.

Краем глаза правитель заметил, как от береговой тени отделилась небольшая часть и потянулась к нему. Отпочковавшаяся тень? Это нечто новенькое! Найл выпрямился, повернул голову. Лента, шириной в две ладони, длиной шагов пять и черная, как ночное небо, стремительно приближалась, словно просачиваясь сквозь прозрачную воду, отчего от передней части к задней прокатывались частые пологие волны. Она плыла легко и красиво, и поначалу правитель как-то не подумал о том, что следует проявить осторожность.

Упала сверху тень от неуклюже порхающей бабочки. Черная лента опасливо качнулась в сторону, и тут же снова нацелилась на правителя – но Найл успел заметить перламутровое брюшко и странный рот из трех плотно стиснутых челюстей.

«Ногу отхватит запросто», – промелькнуло в голове, и вот тут-то правителя и обдало волной смертельного ужаса. По пояс в воде Найл обладал подвижностью зеленой улитки, а из оружия при нем имелся только купленный Райей в городе маленький нож.

Найл повернулся к берегу, рванулся вперед, но за те два шага, что он успел сделать, лента преодолела не меньше десяти. Правитель остановился. Убегать – напрасная трата сил. Все равно догонит. Лучше использовать оставшиеся мгновения, чтобы сосредоточиться, сохранить состояние страха и паники, чтобы сконцентрировать его в мысленном замкнутом шаре, накалить до предела, до смертного, неодолимого безумия.