Она уперлась ладонями в обнаженную мужскую грудь, чувствуя тепло его кожи. Ее сердце стучало в том ритме, будто желая вырваться наружу. В этой напряженной тишине им обоим показалось, что время остановилось.

Агриппина раздумывала о чувствах, которые переполняли ее, о том, как каждое прикосновение становится для нее своего рода откровением.

Роберт смотрел в ее глаза, пытаясь прочитать ее мысли. Для него это был важный момент в их жизни.

Улыбка на его лице была уверенной, но в ней сквозила и тревога. Он понимал, что в этот миг происходило гораздо больше, чем просто физическая близость. Их души находились на грани откровения, готовые распахнуться навстречу тайнам друг друга.

В этом замкнутом пространстве все слова казались лишними.

Но он уже не мог сдерживаться, чтобы не рассмеяться или рассказать уже сейчас, что все идет только по его сценарию. Самому правильному, который должен быть между мужчиной и женщиной. С продолжением рода и обоюдной любовью, чтобы подарить ее детям.

Итак, сначала небольшая порка для одной особы. Его отец, конечно, настоящий ювелир. Так выбрать ему будущую жену… Есть у него чуйка на неограненные бриллианты.

— Раз уж женой моей называешься, — чувственно изгибаются мужские губы в порочной ухмылке, — снимай платье и в постельку.

Волконская потеряла дар речи.

Все это время она держалась из последних сил. Из последних… Ох, да ну этот покерфейс!

— Так-то я фиктивная, — девушка гордо вздернула подбородок, чтобы схлестнуться как острыми клинками взглядами. — Делить с тобой «постельку» не входит в перечень моих услуг.

— Штамп в паспорте стоит? Стоит. Значит, жена ты мне настоящая, — мужчина шагнул к навстречу к девушке. — В богатстве, под одной фамилией, пока действует договор… Со мной под одним одеялом.

— Но твой отец… — залепетала она испуганно.

— Ты моя жена, — холодно отчеканил он каждое слово, дергая бегунок молнии платья вниз.

Агриппина неверно истолковала его действие. Роберт не собирался ее брать силой или как-то понуждать к интиму прямо здесь и сейчас.

— В платье тебе будет неудобно.

— Для чего? — в ее глазах сверкнули искры злости.

— Для всего.

Домашний комплект одежды Роберта на Агриппине смотрелся мешковато. А то многие «девочки», думая, что они носят парашюты 52-го размера, считают себя толстыми. Это вполне отличный размерчик, чтобы оставаться «хорошенькой с мужского плеча».

— Да, мам, — она приняла вызов от матери, пригубив красное вино. — Мы приедем через…

— Часик, — прошептал Роберт, чтобы не звучать слишком громко и не отвлекать тещу.

А вообще ситуация комична и вполне напоминает домашнюю идиллию тех, кто больше любит одиночество, когда остается «наедине». Как бы абсурдно такое выражение не звучало, оно имеет место для своего существования и не поддаваться логике большинства.

— Нас затопили!

— Кто? Ты же в доме Марка Романовича.

— У наших соседей сверху стиральная машинка учудила. Они сами пришли недавно, а там… А под нами сама знаешь, кто живет. Из капли сделает море со своим дорогим ремонтом, — далее женщина перешла на шепот. — Знаешь, доча. Все, что ни делается – к лучшему. Между Маргаритой и Марком такие страсти кипят. Глазами друг друга пожирают. Поеду, дочка. Тем более, Роберт тебя на море скоро отвезет. Там отдохнете от всех этой секретности.

— Роберт?.. Ах, да. Что-то такое припоминаю, — второй глоток вина приятно обжег нёбо.

— Меня Рома отвезет. Ему тоже надо в город.

— Позвони мне, как дома будешь. И не волнуйся. Тебе нельзя.

— Так, я с Ромой. Он сам вызвался и с этим помочь.

— Хорошо.

Звонарёв посмотрел в глаза жене.

Она хищно прищурилась.

Он ожидал от нее нечто другое, но только не это.

— Мне отпуск никто не даст, если он не «декретный», — бодренько залпом осушила она бокал.

Пожалела, конечно, что так поступила. А потом до нее дошел смысл сказанных ею слов.

— Да, что ты… — подобрался он. — Звонарёва, а ты… Слишком для меня подходишь.

— Не привыкну пока, — девушка посмотрела на правую руку.

— Что сказала «мама»?

— Роман ей поможет, чтобы не случилось там.

Они разговаривали не меньше часа. Перебирали разные события из их жизней: смешные, грустные, бывших… Борис навсегда исчез для Роберта после некоторых уточнений.

В свою очередь он ей рассказал, почему попросил Рому за ней приглядывать. Сама ситуация его вынудила прибегнуть к дополнительной помощи.

— Агриппина!.. — произнес он практически рыча, когда девушка добралась к своим воспоминаниям сегодняшнего дня. — Почему сразу не сказала?.. Вспомни, как она выглядела!

И просто так… Их губы встретились.

Без условностей.

Без договоренностей.

На обоюдном желании, с щепоткой страха перед новым этапом в жизни каждой «еще девочки».

П.С. Сегодня пришла от психолога с многочисленными мыслями. В последнее время я кайфую от одиночества (пара часов в день, когда я это Я - время у каждого свое). Не обязательно иметь множество друзей - даже в этом множестве можно чувствовать себя одиноко. Эта книга, наверное, об этом. Новый стиль, новое веяние. Попробовала. Мне понравилось...

Глава 21

Глава 21

Роберт снял с нее всю одежду, включая нижнее белье.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только частым дыханием девушки.

В этот момент остались лишь он и она, окруженные атмосферой напряженного ожидания.

Агриппина чувствовала на себе восхищенный взгляд своего мужа. Он скользил по изгибам ее фигуры, выделяя каждую деталь – от ухоженных пальчиков на ногах до округлых бедер и выше…

Роберт коснулся ее плеча, и она затаила дыхание. Этот жест был для каждого из них глубоким, сокровенным. Каждый взгляд приобретал особый смысл, переплетая их судьбы в единую нить.

«С ним мне не страшно. Я ему могу доверять…» — у нее промелькнула последняя мысль перед тем, как Роберт завладел ее губами.

Каждый поцелуй был острым и сладким, словно первый глоток вина, оставляющий после себя легкое головокружение.

Она ответила.

Это магия их мгновения. Искры, вспыхивающие в воздухе.

Они еще не были единым целым, но это пока.

— Ты моя? — Роберт задал вопрос перед неизбежным. Он ее хотел так, что говорил так, будто пьяный. Еще ни разу он не хотел так женщину. К этому подталкивало-то, что она его жена. Не фиктивная. Самая настоящая. — Ты моя, Агриппина?

— Да.

С ее губ сорвалось согласие, и в воздухе повисла тишина, тяжелая и напряженная.

Агриппина отвела взгляд, чтобы не думать о возможной боли.

Каждая секунда ожидания для нее была вечностью.

Роберт ласково и очень аккуратно развел ее бедра.

Тяжелый мужской вздох, от которого невинное девичье тело обсыпало крупными обжигающими мурашками. Агриппина ощутила, как низ живота, словно язычки пламени лижут.

В воздухе витал запах возбуждения, от которого Звонарёва буквально разрывало пополам. Нутро скручивало от того, как грубо он хочет взять ее в первый раз.

Хорошо, что знает – это только его и останавливает от более активных действий, кроме поглаживаний, пощипываний и поцелуев на грани помешательства рассудка.

Девушка тоже вздохнула, отчего ее грудь ощутимо приподнялась. Это был условный знак для скорых действий от Роберта. В этом он распознал: доверие, страсть, ожидание.

— А-а-ах, — Агриппина запрокинула голову, принимая в себе мужскую плоть (в «16+» только лайт).

***

— Как я буду жить одна? — Валентина наблюдала за тем, как дочь собирала дорожную сумку.

— Мамуль, я могу поговорить с Робертом, чтобы ты жила с нами. Хочешь?

— Что за глупости? — женщина отмахнулась, однако очень по ней скучала. Неделя прошла очень тревожно за нее. Она не знала, что происходит между нею и самим Звонарёвым. У нее сложилось впечатление того, что они только-только «знакомятся».

— Я переживаю за тебя, мамочка, — Агриппина посмотрела на нее с тоской.