В русской сказке царевна исчезает особым образом. Сначала она, как уже говорилось, появляется в образе лягушки, а затем постепенно приобретает человеческий облик. Но когда ее муж, царевич, сжигает лягушечью кожу, она исчезает, и он вынужден отыскивать ее на краю света — за морем, в лесу, где она живет в стеклянном дворце. Там ему приходится пройти через железные, серебряные и золотые двери, прежде чем он обнаруживает ее сидящей за ткацким станком и льющей горькие слезы. «Если бы ты пришел чуть позже, ты бы больше никогда не увидел меня», — говорит она мужу. Вообще это необычный мотив, но он включает достаточно типичную ситуацию, встречающуюся в сказках, рассказывающих об избавлении от заклятия, чрезвычайно часто.
Во время лекции мы обсуждали с вами схему психических событий или, иначе говоря, психологической реальности. Эту схему можно уподобить спектру с двумя полюсами, один из которых, инфракрасный, представляет собой тело с присущим ему равновесием инстинктов, другой, ультрафиолетовый — архетипы, или упорядочивающий дух.
Мы исходим из допущения, что оба полюса, вероятно, представляют собой два разных аспекта одной и той же реальности, которую, однако, можно описывать или с точки зрения первого полюса, или с точки зрения второго. Можно было бы сказать, что точкой схода в таком случае будет являться трансцендентальная реальность человеческого существования. В пересказанной мною сказке анима первоначально как раз и констеллируется именно в этой реальности. Она не смогла войти в психическую сферу сразу. Почему она не могла появиться перед царевичем во сне? Почему ей приходится сначала направиться в болото и объявиться там в образе лягушки? Почему не в человеческом облике? В сказке говорится, что это из-за того, что она была проклята своим отцом; нам не известна причина, заставившая отца поступить подобным образом, но, по-видимому, она имеет отношение к мировосприятию (Weltanschauung) человеческого существа в целом. (Согласно одному из вариантов этой сказки, помещенной в собрании А. П. Афанасьева под № 269, «Василиса Премудрая хитрей, мудрей своего отца уродилась; он за то осерчал на пес и велел ей три года квакушею быть». — Прим. рус. пер.) Если основная установка моего сознания делает невозможным проникновение в него определенных психических содержаний, то они вынуждены, чтобы попасть ко мне, идти обходным путем. Если мы не способны осознать такое положение дел, то и бессознательное в свою очередь не может проявить для нас данное содержание. В сказке, о которой шла речь, налицо преграда (blok), перекрывающая путь анимс. На этой почве могут возникать психические расстройства, сновидения и симптомы, однако бессознательное не имеет никаких средств, с помощью которых можно было бы его понять, если в сознании нет соответствующей установки, позволяющей воспринять сообщение из бессознательного.
Нечто подобное мы наблюдаем в цивилизациях, для которых характерна известная ограниченность коллективной установки, не дающая возможности новому положению вещей адекватно проявить себя в сознании. Например, сновидения современных североамериканских индейцев, о которых рассказывает в своих книгах Поль Радин (Paul Radin), равно как и их ритуалы, только недавно подвергшиеся изменениям, могут служить хорошей иллюстрацией того, как бессознательное пытается указать этим индейцам способ, с помощью которого они могли бы приспособиться к вторжению цивилизации белых. Последняя стала для индейцев причиной полнейшей психологической катастрофы, поскольку у них не оказалось никаких средств адаптации к такому вторжению, и поэтому оно стало тем, с чем они не смогли совладать. И все же содержание их сновидений свидетельствует о том, что в бессознательном делается попытка помочь им, наталкивающаяся, однако, на абсолютную неспособность их сознательного Weltanschauung к адекватному восприятию сообщения из бессознательного, поскольку и способ интерпретации сновидений отличается чрезмерным буквализмом, то есть они не истолковывают содержание снов на единственно правильном, а именно психологическом уровне. Для того чтобы по-новому взглянуть на приснившееся и объяснить, что происходит в их бессознательном, им приходится обычно обращаться к услугам человека, обладающего творческой фантазией, — шамана из их же собственного племени. Но и в сознании шамана существует та же преграда, а следовательно, хотя бессознательное и делает все возможное, чтобы выйти из затруднительного положения, оно не в состоянии заставить себя услышать в силу отсутствия адекватного средства интерпретации иначе говоря, само мировосприятие (Weltanschauung) индейцев лишает их возможности испытывать некоторые жизненно необходимые для них переживания.
Негативная реакция вытесненного комплекса не проявляется в сказке непосредственно: анима становится жертвой проклятия со стороны другого архетипа — колдуна, рассерженного тем, что его не желают признавать, Вследствие своего Weltanshauung, о котором уже шла речь ранее, анима оказывается в положении, когда у нее нет возможности проникнуть в сознание каким-либо иным образом, кроме как через телесную сферу, результатом чего и становится появление ее в образе лягушки, сидящей в болоте, что достаточно ясно указывает на соответствующий полюс реализации.
У индейцев-алгонкинов существует предание, рассказывающее о том, как великий бог пожелал передать их племени некоторые тайные знания и магические ритуалы. Чтобы сделать это, он не стал созывать шаманов, но обучил всему необходимому рыбу, выдру и ряд других мелких водяных животных; он посвятил их в свои тайны, и именно они затем научили всему этому людей. Если вдуматься в смысл этого мотива, то из него следует, что бог не способен прямо передавать знание людям, но должен научить этому знанию животных, которые, в свою очередь, могут научить человека. В психологическом плане это означает, что в умах индейцев, по-видимому, отсутствует какая-либо содержащая ядро идея или понятие, с помощью которых они могли бы усвоить эти знания; им приходится усваивать их посредством инстинктивных движений тела, то есть делать примерно то же, что и мы пытаемся осуществить в ходе анализа, когда предлагаем пациентам обратиться к активному воображению и следовать главным образом за тем, что им подсказывает их тело. Когда проблема заключается в том, чтобы заставить подняться наверх глубоко запрятанные содержания бессознательного, то иногда рекомендуется, взяв в руки карандаш, просто бесцельно водить им по бумаге. Со временем материал фантазий станет значительно богаче, однако отправной шаг в процессе фантазирования должен быть сделан при помощи тела. Фактически мудрость такого бессознательного содержания, а именно его сообщение является спрятанной в теле. Мне кажется, что подобный способ осознания некоторых вещей типичен для представителей племен, находящихся на примитивной стадии развития, — я имею в виду их привычку играть с какими-нибудь предметами в ожидании, когда к этому подсоединится фантазия.
