Какая вещь пустая!

Не глупо ль, что его высóко так ценя́т?

А я бы, право, был гораздо боле рад

Зерну ячменному: оно не столь хоть видно,

Да сытно».

Невежи судят точно так:

В чем толку не поймут, то все у них пустяк.

Осел и соловей

Осел увидел Соловья

И говорит ему: «Послушай-ка, дружище!

Ты, сказывают, петь великий мастерище.

Хотел бы очень я

Сам посудить, твое услышав пенье,

Велико ль подлинно твое уменье?»

Тут Соловей являть свое искусство стал:

Защелкал, засвистал

На тысячу ладов, тянул, переливался;

То нежно он ослабевал

И томной вдалеке свирелью отдавался,

То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался.

Внимало все тогда

Любимцу и певцу Авроры:

Затихли ветерки, замолкли птичек хоры,

И прилегли стада.

Чуть-чуть дыша, пастух им любовался

И только иногда,

Внимая Соловью, пастушке улыбался.

Скончал певец. Осел, уставясь в землю лбом:

«Изрядно, – говорит, – сказать неложно,

Тебя без скуки слушать можно;

А жаль, что незнаком

Ты с нашим петухом;

Еще б ты боле навострился,

Когда бы у него немножко поучился».

Услыша суд такой, мой бедный Соловей

Вспорхнул и – полетел за тридевять полей.

Избави бог и нас от этаких судей.

Ворона и курица

Когда Смоленский князь,

Противу дерзости искусством воружась,

Вандалам новым сеть поставил

И на погибель им Москву оставил,

Тогда все жители, и малый, и большой,

Часа не тратя, собралися

И вон из стен московских поднялися,

Как из улья пчелиный рой.

Ворона с кровли тут на эту всю тревогу

Спокойно, чистя нос, глядит.

«А ты что ж, кумушка, в дорогу? —

Ей с возу Курица кричит. —

Ведь говорят, что у порогу

Наш супостат».

«Мне что до этого за дело? —

Вещунья ей в ответ. – Я здесь останусь смело.

Вот ваши сестры – как хотят;

А ведь Ворон ни жарят, ни варят:

Так мне с гостьми не мудрено ужиться,

А может быть, еще удастся поживиться

Сырком, иль косточкой, иль чем-нибудь.

Прощай, хохлаточка, счастливый путь!»

Ворона подлинно осталась;

Но, вместо всех поживок ей,

Как голодом морить Смоленский стал гостей —

Она сама к ним в суп попалась.

Так часто человек в расчетах слеп и глуп.

За счастьем, кажется, ты по пятам несешься:

А как на деле с ним сочтешься —

Попался, как ворона в суп!

Скворец

У всякого талант есть свой.

Но часто, на успех прельщаяся чужой,

Хватается за то иной,

В чем он совсем не годен.

А мой совет такой:

Берись за то, к чему ты сроден,

Коль хочешь, чтоб в делах успешный был конец.

Какой-то смолоду Скворец

Так петь щегленком научился,

Как будто бы щегленком сам родился.

Игривым голоском весь лес он веселил,

И всякий Скворушку хвалил.

Иной бы был такой доволен честью;

Но Скворушка услышь, что хвалят соловья, —

А Скворушка завистлив был, к несчастью, —

И думает: «Постойте же, друзья,

Спою не хуже я

И соловьиным ладом».

И подлинно запел,

Да только лишь совсем особым складом:

То он пищал, то он хрипел,

То верещал козленком,

То непутём

Мяукал он котенком;

И, словом, разогнал всех птиц своим пеньём.

Мой милый Скворушка, ну что за прибыль в том?

Пой лучше хорошо щегленком,

Чем дурно соловьем.