Мне нужны были русские в команде, потому что мне нужно было знать, как русские думают, как русские поступают. И когда я узнал, что Валентин Лебедь будет проводить сутки в Хельсинки, а не в своей крепости в Санкт-Петербурге, Сергей оказался единственным, кто мог организовать транспорт, оружие и подкуп пограничников за отведённое время.

Люди, которые инструктировали меня по работе, хорошо справились со своей работой.

Валентин Лебедь, как мне удалось узнать, проявил смекалку во время падения коммунизма. В отличие от некоторых своих неловких коллег, он не стал оставлять дизайнерские лейблы на рукавах нового костюма, чтобы показать, сколько он стоил. Его взлёт был стремительным и стремительным; за два года он стал одним из дюжины главарей «мафиократии», сделавшей РПЦ столь могущественной во всём мире. Фирма Лебедя работала за рубежом только с бывшими агентами КГБ, используя их навыки и опыт для управления международной преступностью, словно военной операцией.

Начав свою жизнь в нищете, сыном фермера в Чечне, он воевал против русских в войне середины девяностых. Слава к нему пришла после того, как он сплотил своих людей, заставляя их снова и снова смотреть «Храброе сердце», пока русские бомбили их день за днем. Он даже раскрашивал лицо наполовину синим, когда шел в атаку. После войны у него появились другие идеи, все связанные с долларами США, и местом для их реализации он выбрал Санкт-Петербург.

Значительную часть своих денег он получал от торговли оружием, вымогательства и сети ночных клубов в Москве и других городах, которые служили прикрытием для проституции. Ювелирные магазины, которые он «приобрел» в Восточной Европе, использовались им как прикрытие для сбыта икон, украденных из церквей и музеев. У него также были базы в Соединенных Штатах, и, как говорили, он организовал сделку о сбросе сотен тонн американских токсичных отходов на родину. На Дальнем Востоке он даже купил авиакомпанию, чтобы иметь возможность вывозить героин без административных проблем. Всего за несколько лет, по словам людей, которые меня информировали, такая деятельность принесла ему более 200 миллионов долларов.

В трёх кварталах от отеля, в машине, которую бросят после запуска подъёмника, стояли ещё двое из команды из шести человек. Карпентер и Найтмер были вооружены 9-мм мини-пулемётами «Узи» (очень уменьшенной версией 9-мм «Узи»), которые крепились на ремнях под пальто, как и у телохранителей, с которыми нам предстояло столкнуться.

Это было хорошее, надёжное оружие, хотя и немного тяжеловатое для своего размера. По иронии судьбы, Сергей раздобыл командные «Узи» и старые испанские полуавтоматические 7-миллиметровые пистолеты с глушителем у одного из дилеров Валентина.

Конечно, «Плотник» и «Ночной кошмар» были не настоящими их именами; Сергей, единственный, кто говорил по-английски, сказал мне, что они так переводятся, и именно так он их и называл. И хорошо, ведь я всё равно не смог бы произнести их по-русски.

Кошмар оправдывал своё имя. Он определённо не был самым острым инструментом в сарае Сергея. Ему приходилось демонстрировать всё двадцать-тридцать раз, прежде чем он понял, что к чему. Его лицо было слегка плоским, что в сочетании с постоянно бегающими глазами и тем фактом, что он, похоже, не очень хорошо удерживал еду во рту, придавало ему довольно пугающий вид.

У Карпентера была героиновая зависимость, которая, как заверил меня Сергей, никак не повлияет на его выступление, но во время подготовки она определённо повлияла. Его губы постоянно двигались, как будто он что-то проглотил и пытался вернуть вкус. Сергей сказал ему, что если он облажается на земле, то лично его убьёт.

Найтмер был для Карпентера как старший брат и защищал его, когда Сергей ругал его за ошибки, но мне казалось, что Найтмер пропадет без него, что они нужны друг другу.

Сергей рассказал мне, что они дружат с подросткового возраста.

Семья Найтмера присматривала за Карпентером, когда его мать приговорили к пожизненному заключению за убийство мужа. Она узнала, что он изнасиловал свою семнадцатилетнюю дочь. Как будто этого было мало, Сергей был его дядей, братом его отца. Это было похоже на «Как вращается мир» на русский лад, и единственное, что мне в этом нравилось, так это то, что моя собственная семья казалась нормальной. Карпентер и Найтмер будут со мной в отеле, когда я буду ждать лифта; возможно, я смогу сохранить над ними хоть какой-то контроль, если они будут со мной.

Последних двоих в команде я окрестил братьями Джеймсами, и они сидели в зелёной «Тойоте» 4x4. Я за них не особо беспокоился; в отличие от остальных двоих, им не нужно было повторять, что делать, больше двух раз. Они держали нажатыми три чёрных «Мерседеса» цели, которые стояли примерно в полутора милях от отеля. У них также были автоматы Калашникова со складными прикладами и бронебойные патроны в магазинах, и, как и у Сергея, на них было достаточно бронежилетов, чтобы парализовать небольшую лошадь.

Цель была хорошо защищена в отеле, а его автомобили были надежно припаркованы под землей, чтобы исключить возможность установки каких-либо устройств – будь то взрывное устройство врагов или подслушивающее устройство или слежка со стороны правоохранительных органов. Когда они наконец выедут за ним из отеля вместе с остальными членами BG, Джеймсы последуют за ними. Затем Карпентер и Найтмер займут свои позиции в отеле вместе со мной. Сергей, Джесси и Фрэнк займут машины.

Оба Джеймса тоже были бывшими бойцами «Альфа», но, в отличие от Сергея, были слишком привлекательны для гетеросексуалов. Они были вместе ещё со времён службы в Афганистане, когда были молодыми призывниками, уехав оттуда после предыдущей чеченской войны в середине девяностых, разочаровавшись в руководстве, которое позволило им проиграть боевикам. Обоим было чуть за тридцать, с крашеными светлыми волосами, очень чисто выбритыми и ухоженными. Если бы они захотели сменить профессию, то могли бы стать моделями для каталога. За время военной службы они ни разу не расставались. Насколько я понял, всё, чего они хотели, – это убивать чеченских боевиков и обмениваться восхищёнными взглядами.

Я знал, что Сергею можно доверять, но всё ещё сомневался в его процедуре отбора. Он явно хотел оставить себе большую часть обещанных мной денег и решил не брать с собой команду А.

Это была самая непрофессиональная работа, на которой я когда-либо работал, а я работал не на одной. Всё стало настолько плохо, что я даже стал спать с засовом в дверь и оружием наготове. Сергей сказал, что если команда и не жаловалась ему на мои планы, то они ныли о том, кто сколько зарабатывает и как их могут обделить, когда придёт день зарплаты.

Карпентер был настолько гомофобен, что по сравнению с Гитлером он казался мокрым либералом, и держать их подальше друг от друга потребовалось столько же усилий, сколько и готовиться к заданию. Я изо всех сил старался держаться от них подальше и сосредоточился исключительно на Сергее; именно его я должен был поддерживать, потому что только он мог помочь мне доставить цель в Россию. Но они меня нервировали; сегодня должны были погибнуть люди, и я не хотел оказаться среди них.

Я был в составе грозной команды, против грозной цели, когда всё руководство Западной Европы должно было прибыть в город, прихватив с собой достаточно сил безопасности, чтобы взять Китай. День выдался не из лёгких, но, чёрт возьми, отчаяние заставляет людей совершать отчаянные поступки.

Я выдохнул ещё одно облако. Цифровой дисплей на приборной панели показывал, что прошло ещё двадцать минут – пора проверить радиосвязь. Засунув руку во внутренний карман куртки, я нащупал кнопку отправки на своём ярко-жёлтом телефоне Motorola, таком, каким родители следят за детьми на горнолыжных склонах или в торговом центре. У каждого из нас шестерых был свой телефон, подключенный к наушнику, который крепился на крючок. Учитывая, что так много людей используют наушники на своих мобильных телефонах, мы не будем привлекать к себе внимания, разгуливая с ними.