Просто так мы не могли взять и уехать. Требовались приготовления, согласования, распределение ролей. Пока всё утрясли с местной охраной, потом с ханом. Тимучин лично вышел проводить нас. Потом ещё военные. Совет старейшин не хотел отпускать такого ценного союзника без должной защиты. В итоге еду в серую зону не обозначенной группой, как планировал изначально, а ещё плюс тысяча сопровождения. Тысяча всадников в полном боевом облачении. Плевать, хоть сто тысяч! Чем больше охраны, тем меньше шансов, что на нас нападёт кто-то достаточно глупый.

Тимучин… Засранец приказал глаз не спускать и заявил: если со мной что случится, то пострадает не только конкретный человек, но и весь его род и родственники до десятого колена.

Девушки ждали вместе со мной, переминались с ноги на ногу в нетерпении. Хан бросил на них взгляд и улыбнулся. Понял, кто это. Мужик даже мне подмигнул.

Когда всё было готово, наша уже новая усиленная группа выдвинулась. В центре — я со знакомыми лицами и девушками, а вокруг — тысяча воинов. Строй был чётким, отработанным: три кольца защиты, разведчики впереди и по флангам, арьергард прикрывает тыл.

Даже шаманка умудрилась как-то к нам присоединиться. Не то чтобы я был против, но её настойчивость заставляла задуматься о мотивах. Что ей нужно от меня на самом деле? Просто следовать за сильным лидером? Или есть какой-то скрытый план? Девушка ехала чуть дальше и постоянно смотрела на нас. Её тёмные глаза изучали каждое движение, каждый жест. Особенно внимательно она наблюдала за моими перевёртышами.

Радовало, что дорога до серой зоны не такая долгая — шесть часов галопом. Мы как раз на него сейчас перешли.

Руки натянули поводья, ветер ударил в лицо. Степь разворачивалась перед нами. Глаза сфокусированы на цели, я инстинктивно подстроился под ритм лошади. Мы скакали. От количества лошадей гремела земля, гул копыт разносился далеко вокруг.

Время в пути старался проводить с пользой, изучал свой новый элемент тела — диск. Мысленно погрузился в себя, исследуя изменения. Прикоснуться к нему или сфокусироваться не получалось: меня туда не пускало. Словно невидимый барьер защищал эту часть моего тела от собственного сознания.

Но я точно могу сказать: в нём есть сила и Зла, и руха. Они существовали там в странном равновесии, балансируя на грани. Не сливаясь, но и не уничтожая друг друга. Танец противоположностей, запечатанный в металле. Осталось научиться их использовать.

Только сейчас я полностью осознал, что нейтральная энергия выросла до десятого ранга, а с заларком — до четырнадцатого. Нужно проверить. Кровь Василисы есть. Точно! Совсем про неё забыл. Вот идеальный объект для эксперимента. Насчёт мамаши… Заглянул внутрь себя. Она в специальном «отсеке», отделённом барьером от остального содержимого.

— Привет! — произнёс я, приближаясь к пленнице.

Василиса вздрогнула. Её аристократическое лицо с тонкими чертами исказилось от удивления. Глаза распахнулись, в них мелькнул страх, быстро сменившийся настороженностью.

— Павел? — услышал голос женщины в заточении. Мелодичный, с лёгкой хрипотцой. — Ты… Я… Как…

Слова путались, мысли не складывались в связные предложения. Она явно не ожидала моего визита.

— Ты в пространственном кольце, я с тобой внутри него говорю, — ответил спокойно. — Зло, которое было в тебе… Я вас немного разделил, уж прости.

Хмыкнул, наблюдая за её реакцией. В глазах — шок, неверие, попытка осознать произошедшее.

— Достал мазуту и уничтожил. В тебе ещё есть эта хрень, но немного.

Василиса вздрогнула, машинально обхватила себя руками, словно пытаясь защититься от невидимой угрозы.

— Ты убил его? — голос матери задрожал. — Как?

В вопросе смешались удивление, недоверие:

— Рассмешил!

Повисло молчание. Василиса смотрела на меня.

— Сыно… — начала она, протягивая руку.

— Хватит! — оборвал её резко, не позволяя продолжить эту фальшивую демонстрацию материнских чувств. — Давай мы больше не будем играть в семью? Ты для меня не представляешь угрозы. Твой любовничек тебя ищет, если интересно. Думает, что я украл.

Информация ударила точно в цель. Лицо Василисы изменилось, маска фальшивой материнской любви спала. Обнажился истинный облик — расчётливый, холодный.

— Император? — удивилась женщина, но в голосе звучала не тревога за возлюбленного, а расчёт. Она мгновенно просчитывала новые возможности, новые комбинации в игре власти.

— А что, есть кто-то ещё? — улыбнулся, наблюдая за реакцией.

Мой вопрос попал в точку. Лёгкий румянец на бледных щеках — свидетельство смущения или гнева? С такими, как она, никогда не знаешь наверняка.

— Кровь ты мою не получила, как и силу. И не получишь, — резюмировал я, возвращаясь к деловому тону.

— Павел! — попыталась она удержать меня, вложив в голос нотки отчаяния.

Фальшивка. Всё в ней было фальшивым — от материнских чувств до этой показной слабости. Интересно, когда-нибудь она была искренней? Хотя бы с собой?

— Как только вернёмся в нашу страну, выпущу тебя.

Мои слова ошеломили её. Она замерла, явно не ожидая такого поворота. В глазах мелькнуло недоверие, потом настороженность, затем — едва заметная искра надежды.

— Почему? — голос дрогнул. — После всего…

Слишком хорошо она знала игры власти, чтобы поверить в бескорыстное милосердие. Особенно от того, кого пыталась уничтожить.

— Ты слаба, — сказал правду, без эмоций, без злорадства. Простая констатация факта. — Я не вижу в тебе угрозу, могу прикончить сейчас или потом. Никогда не испытывал удовольствия от убийства, которые не приносят пользы. У меня нет детских обид. Для меня ты умерла! Давно.

— Сыно… — снова попробовала она, цепляясь за последнюю соломинку.

— Василиса, — покачал астральной головой, используя её имя как очередное напоминание о нашей не-связи. — Хватит! Лучше сиди думай, что ты своему императору будешь говорить.

Эта перспектива явно не радовала её. Лицо исказилось от страха — настоящего, неподдельного. Впервые за всю беседу я увидел в Василисе искреннюю эмоцию.

— Он убьёт меня! — тут же заявила мать. В голосе — паника, в глазах — отчаяние. — Я провалилась, не смогла.

Наклонился, заинтригованный этим проблеском правды. Значит, он был в курсе действий матери. Может быть, даже направлял. Что это нам даёт? Император знал про Зло внутри Василисы? В нём тоже есть?

Хм… Изначально я думал, что он рух. Но они не могут сосуществовать вместе. Хотя в этом мире… много всего невозможного.

— Прошу тебя! — кажется, Василиса заплакала. Искусно сымитированные слёзы покатились по бледным щекам. — Не отдавай меня. Я не хочу умирать.

Интересно, сколько мужчин видели эти слёзы? Сколько купились на эту демонстрацию беззащитности? Сколько душ поглотило Зло, привлечённое её красотой и мнимой уязвимостью?

— Правда? — искренне поинтересовался. — Я сейчас должен проникнуться и растрогаться? Может, пожалеть тебя?

Василиса моментально считала мой сарказм. Глаза сузились, слёзы высохли за секунды. Маска нуждающейся в защите женщины спала, обнажив расчётливый ум.

— Павел, я могу быть полезной! — тон её изменился, стал деловым, почти соблазняющим. Она знала, что на сентиментальность меня не возьмёшь, и тут же переключилась на прагматичный подход.

Улыбнулся. Даже без Зла мать оставалась редкой сукой. Аж с души камень упал. Я-то думал, что она нормальная… Не судьба.

— Посмотрим, — пожал плечами. — Вернёмся к этому разговору после. Подумай, что ты можешь предложить. Если меня не устроит… Отправлю тебя на коне, ещё и ленточкой перевяжу. Эта перспектива явно не обрадовала её, но выбора не оставалось. Василиса кивнула, принимая условия. Тонкие пальцы нервно теребили край одежды.

Разорвал связь с кольцом. Пусть маринуется. Может быть, от неё и правда будет польза — даст мне какие-то козыри, которыми я смогу ударить по императору. Не зря же он её искал.

Моргнул, привыкая к яркому солнечному свету. Степь вокруг оставалась такой же бескрайней, отряд продолжал движение. Я даже не сбился с ритма — тело автоматически удерживало равновесие, руки правильно держали поводья. Годы тренировок не пропали даром.