Сказал так колдун, палец в ноздрю сунул да сгинул.

Много ли — мало ли времени истратилось нам не ведомо. Может год прошел, а может и все шестеро. Стоит среди камней Избор ничего не чувствует. Холод его не знобит, дождь не мочит, хищный зверь об него зуб не точит, стороной обходит.

Тем временем проезжала дорогой мимоезжею дочь князя Черниговского, Ирина. Ехала она к жениху своему нареченному Пинскому князю Брячеславу.

Ай, красива княжна Ирина красотою греческой!

Губки малиновые, брови соболиные, а сама — мед с молоком! Заглянули ее слуги верные в нору темную и отыскали там Избора — идола каменного. Надоумил ее верный сотник Исин, что делать надобно. Кинули они его в костер — тут и ожил добрый молодец. Смотрит он на княжну — наглядеться не может на красоту неописанную.

А случилось так — видно Бог хотел — что узнал о княгине каган хазарский…

Катись, катись яблочко по серебряному блюдечку. Катись, яблочко, все что надобно показывай… Смотрит в блюдечко волшебное злой хазарский каган Абадия. Смотрит каган, за грудь хватается, бьется в нем от любви сердце злобное. Как увидел хазарин княжну Черниговскую, страстью к ней воспылал нешуточной. Позвал он слугу своего верного сотника Ханукку и приказал утащить-украсть княгинюшку у отца, у родной матери, да у жениха законного.

Налетел Ханукка с темной силою, караван весь порезал — побил, кровь повыпустил, только вышло все невыгодно. Не поймал он княжну Черниговскую, улизнула она из рук его с Избором да верным сотником, и спряталась во граде Тенькове у князя Полуянского. Стал Хнукка с товарищами злодейскими по городу шастать, ее высматривать. Ходит с сильным своим племенем во все двери заглядывает в каждый подпол нос сует. Поставили хазаре у всех ворот караулы сильные, никого не пускают из города не узнанным. Пригорюнились беглецы, припечалились, стали думу размышлять как из города выбраться и повстречался им там богатырь Гаврила Масленников.

Ой, странный есть человек — богатырь Гаврила Масленников. Жил он по молодости у князя Журавлевского, Круторога и поклялся однажды он по глупости клятвой страшной нерушимую, что от сего дня до скончания лет будет тень свою постоянно видеть он. С той поры лет уже не мало минуло, а Гаврила все слово держит и от того, если надо — спиной вперед бегает да на коне скачет.

А еще одна странность у богатыря нашлась. Наложил на него заклятие могучий волхв и с тех пор как учует пота запах богатырь так звереет мгновенно и управы на него нет. Рассказали они богатырю о своей беде. Пожалел их Гаврила Масленников, да и сам к ним пристроился. Стали они по городу ходить, искать хоть щель малюсенькую, что бы на волю выбраться, а нашли только дурака общинного.

А дурак-то всем дуракам дурак — ни слова из него не вытянешь. Что ни спросят его добры молодцы, он все «Гы-гы-гы, да гы-гы-гы» Ни имени своего не помнит, ни отчества, а все улыбается. Пожалел его Гаврила, ибо сердцем был мягок и врага не калечил, а убивал насмерть немедленно, да взял с собою для дальнейшего прокормления.

Идут они теперь пятеро, к Пинску городу пробираются, ищут пути обходные, потаенные, а у них все какие-то бедствия — то разбойники, непойми откуда вылезут, то чудовища, то новая напасть — враги особые, остроголовые в погоню бросятся…

А откуда те враги, то статья особая.

Жил вот в те времена в Вечном городе сильномогучий маг Игнациус. Жил он в башне каменной рядом с дворцом Императорским, звезды двигал, да с Богами разговаривал. Позвала его как-то в веселый день Императрица в покои императорские, налила ему чашу вина сладкого, заморского. Не великую чару налила, в полведра всего и говорит ему:

— Дошло до меня, верный мой слуга Игнациус, что в далеких землях, в полночных странах есть вещь одна, для меня крайне полезная.

Удивляется Игнациус, руками разводит, брови поднимает.

— Ты скажи Императрица венценосная, что за вещь такая тебе затребовалась, чего нет у тебя в закромах да хранилищах?

Кушает Феофано виноград яхонтовый, да хурму сладкую его удивлением забавляется. Говорит она ему нежным голосом:

— Знаешь, ты слуга мой верный, что Империя моя расколота надвое, и вот нынче ночью был явлен мне сон, в котором открылась истина. Есть в земле Гиперборейской племя загадочное, Рось прозываемое, и есть у них талисман силы чудовищной. Знаешь ли ты, как он прозывается?

Отхлебнул маг вина заморского сладкого, промочил горло воспаленное и ответствует:

— Слышал я об этой реликвии. «Паучьей лапкой» она именуется.

— Верно, — говорит Императрица. — Жить тебе за то долго да здравствовать. А добудь мне тогда его, верный мой слуга Игнациус. Коли сделаешь так — награжу тебя неслыханно!

Ушел Игнациус в алчном удручении, стал свою голову сушить, с мыслями своими наперегонки бегать. Взял колдун астролябию заветную полез на башню каменную, стал оттуда в небо смотреть, звезды считать. Считал, считал, со счету сбился, а ответа не нашел. Вопрошал он демонов да духов, древних жителей восьмой сферы, но и те не ответили. Не знает никто где «Паучья лапка».

Разбросал тогда заморский маг все предметы свои волшебные, посмотрел сперва в зеркало обоюдное, потом в воду студеную, выпил кавы кружки три и ясно стало волшебнику, что не пропал талисман, не развеялся, а хранит его княжна черниговская.

Изумился он узнанному, сел в корабль летающий, собрал злодеев-подручников с дюжину, одел их в доспехи остроголовые и полетел, собака, к Киеву.

То не гром гремит, не Перун сердит, то колдун Игнациус в корабле летит. Он волшебство злое делает, ищет княжну Ирину с воздуха. Вот однажды свершилось неизбежное. Нашел беглецов Игнациус.

Завязалась тут битва нешуточная, засверкали мечи булатные, запели стрелы каленые. Стали враги их одолевать — близко подползли, кричат голосами глумливыми:

— Ты отдай нам Избор-богатырь Ирину, княжну Черниговскую. Мы ей ничего дурного не сделаем, только тело ее белое потискаем, да отберем талисман отеческий!

Рассвирепел Избор-богатырь да кричит в ответ:

— Пошли прочь, шакалы окаянные. Нешто русский богатырь в трезвом уме и светлой памяти отдаст врагу женщину на поругание? Вы там, верно, все с ума поспрыгивали. Не видать вам княжны Иринушки, до тех пор, пока жизнь во мне еще теплится.

Удивились богатыри остроголовые заморские русской силе духа не мерянной. Удивились да замешкались… А вожак их злой колдун Игнациус говорит им:

— А и то ведь правильно! Уморю-ка я их всех колдовством своим, а талисман заветный мне без боя

достанется. Поту-крови проливать мне будет не надобно!

Прокричал он слова злые-губительные звонким голосом. Раскатилось эхо по всей земле русской — дубы да сосны пригнулися, а с осин даже листья посыпались.

Только горло драть — не мечом махать, слова говорить — не битву творить.

Прокричал он слова гадкие, да полез в пещеру темную. Идет колдун о беде и не думает, а беда-то она вот, за камнем сидит.

Идет злой колдун Игнациус с легкой душой в пещеру каменную, а не знает того, не ведает, что

охранил талисман богатырей от злых чар. А колдун заморский как в пещеру вошел, так споткнулся

о камешек. Подвернулась его резва ноженька, да головкой он о стенку шарахнулся, да не счастливо

так шарахнулся, что сломал себе хитрую голову.

Вскрикнул он злым голосом, тут дух из него вон и пошел. А дурак-то Гы, хоть безумный был, да

жалостливый. Бросился он на помощь к Игнациусу, рукой до него дотронулся, и вошло в него

колдовство волшебное.

Ни ума ему это не прибавило, ни души, ни возраста, а только силы волшебной у него прибыло

вдесятеро. Первым делом, как положено, начал он силу свою по глупости пользовать. Лежали в

пещере кости человеческие, оживил он их, сделал себе приятеля. — Шкелета Доброго. Ужаснулись

все собравшиеся, а княжна в обморок ринулась, но потом Гы образумился, взялся за дело по-

умному. Вышел он из под сводов каменных в поле широкое, и стал громить волшебством кодлу