Другое место в книге отставного полковника помогло Тоуду решиться наконец опробовать все то снаряжение, что вот уже несколько недель пылилось в кладовой:
Настоящему лидеру вовсе не требуется самому разбираться во всех без исключения предметах походного снаряжения, ибо разумный лидер всегда возьмет себе в группу специалистов в этой области, которые охотно поделятся своими знаниями в процессе перехода по мере необходимости. Но при этом ИСТИННЫЙ ЛИДЕР должен осознать необходимость и обязательность умения КАЗАТЬСЯ знатоком всего, за что он берется. Это внушает уверенность в тех, кого он ведет за собой, и понуждает их к беспрекословному повиновению.
В связи с этим я настоятельно рекомендую каждому лидеру заранее примерить форму и проверить всю амуницию, которую предстоит использовать в походе. Причем сделать это надо подальше от посторонних глаз, чтобы понять, почувствовать, как «ведет себя» снаряжение, и, быть может, даже предпринять парочку коротких прогулок в одиночку, чтобы вжиться в одежду и наловчиться обращаться с необходимыми предметами. Это поможет лидеру обрести и сохранить свое лицо в глазах остальных членов отряда.
Получив столь профессиональные и вместе с тем столь простые и доходчивые советы, Тоуд в тот же вечер, убедившись в том, что его юный подопечный занят подготовкой заданных ему уроков, удалился в кладовую, чтобы продолжить дальнейшее знакомство с приобретенным снаряжением для пеших прогулок.
С помощью полковника Вилера он с интересом изучил устройство компаса, но ввиду того, что данный прибор оказался сложен в пользовании, явно неисправен (его стрелка все время носилась по кругу и никак не хотела показывать одно и то же направление), а также изрядно тяжел, он был исключен из списка снаряжения.
Книга Вилера помогла Тоуду осознать назначение другого важного предмета, до того казавшегося вещью абсолютно бесполезной. Речь идет об альпенштоке — длинной, почти в рост Тоуда, толстой палке с острым железным наконечником.
Являясь непременным атрибутом настоящего лидера, альпеншток к тому же может быть использован во множестве ситуаций, например как учебное фехтовальное оружие, как средство легкого телесного поддержания дисциплины среди носильщиков, для преодоления трещин в ледниках, для изготовления временных носилок и даже, в крайних случаях, для усмирения бунтующих туземцев.
Тоуд, уверовав в то, что из всего списка возможных применений столь универсального средства ему потребуется только символ его безоговорочного лидерства, схватил альпеншток и, подняв его к небу, как крестоносец свой верный меч, тотчас же основательно попортил потолок в кладовой.
Вновь — в какой уже раз в своей жизни, — ощутив состояние, которое можно было охарактеризовать как «волков бояться — в лес не ходить» или «кто не рискует, тот не пьет шампанского», Тоуд облачился в костюм из плотного брезента, взвалил себе на плечи объемистый рюкзак, нацепил огромные очки (на случай песчаной бури) и, сжимая в руках верный альпеншток, осторожно выглянул из кладовой в коридор, желая убедиться в том, что никто его не увидит.
Путь был свободен, и Тоуд, прошмыгнув по коридору и миновав пристроенную к дому оранжерею, нырнул в вечерние сумерки и направился к берегу Реки. Добравшись до Железного Моста, он был вынужден замедлить шаг на подъеме, что вызвало в его памяти картины восхождения на Монблан, совершенного им (в воображении, разумеется) на прошлой неделе. Пройдя же перевал (середину моста), он, к своему удивлению, заметил, что непроизвольно ускоряет спуск: дело в том, что груз на спине, пусть и небольшой (ибо рюкзак был набит в основном оберточной бумагой для придания должной формы), непривычно сильно давил на плечи и тянул Toyда куда-то вниз. Не в силах сопротивляться земному тяготению, Тоуд почти сбежал с моста и закончил героический спуск резким и изрядно болезненным торможением в придорожной колючей изгороди.
Там он перевел дух и полежал некоторое время, восстанавливая силы. Затем, услышав где-то неподалеку голоса да и не желая залеживаться в темноте на этом берегу Реки, он вонзил свой верный альпеншток в землю и с его помощью сумел вырвать свое тело из цепких объятий колючего куста. Заметив на мосту какие-то тени, он решил поприветствовать путников, оказавшихся здесь в столь поздний час, и помахал им альпенштоком.
Поскольку противопесочные очки не способствовали повышению остроты зрения, он — не без некоторых усилий — снял их, чтобы разглядеть незнакомцев на мосту, но, когда ему удалось наконец посмотреть на мир «невооруженным взглядом», Железный Мост оказался пуст. Решив, что вечерние сумерки заставили его глаза обмануться, Тоуд преспокойно вернулся домой, — никем не замеченный! — переоделся и присоединился к ничего не подозревающему Мастеру Тоуду, только-только собиравшемуся приняться за ужин.
Именно в тот день, когда настал час вечернего глинтвейна, в Тоуд-Холл пришла весть о появлении в окрестностях привидения. То, о чем рассказали со слов гулявшей у моста парочки Крот и Племянник, повергло Тоуда в ужас. Подумать только: в то самое время, когда он в поте лица своего испытывал туристское снаряжение, точь-в-точь в том самом месте, у самого Железного Моста, разгуливало по дороге кровожадное (в этом он не сомневался!) чудовище! Планы продолжения испытаний на следующий день были немедленно изменены: для начала Тоуд решил ограничиться обеспечением безопасности собственной спальни.
Шли дни, и новых сообщений о «Чудище» не поступало. Паника утихла, и Тоуд стал все больше склоняться к тому, чтобы признать правоту Крота, считавшего, что неизвестное «привидение» не что иное, как какой-нибудь бродяга, которого им вряд ли суждено еще когда-либо увидеть. Убедив себя в отсутствии опасности, Тоуд решил последовать мудрым советам полковника Вилера и, воспользовавшись отсутствием своего воспитанника, предпринял еще одно предварительное испытание походного снаряжения.
На этот раз он даже положил в рюкзак кое-что из не самых тяжелых, но необходимых в пути вещей — чтобы проверить удобство ремней, а заодно и собственную готовность к дальним переходам. Дойдя до Железного Моста, Тоуд решил, что в целях тренировки мышц и суставов ему будет полезно несколько раз подняться на него и спуститься вниз.
Никаких чудовищ вокруг не наблюдалось, зато послышались знакомые голоса. Тоуд понял, что это Выдра, Мастер Тоуд и остальные приятели возвращаются домой после очистки дна заводи. На этот раз он был так уверен в себе, таким внушительным казался себе сам в облачении опытного путешественника, что искушение показаться перед друзьями и небрежно поприветствовать их, возвращаясь — будто бы — из долгого похода, побороло в Тоуде стремление строго следовать инструкциям полковника.
Но уже на первых шагах к вершине моста он вдруг подумал, что в вечернем полумраке туристский костюм не произведет подобающего эффекта на окружающих, а на середине подъема ему пришло в голову, что этот путь он проделывает уже не в первый раз подряд, что не лучшим образом сказывается на его дыхании, а также на состоянии коленных суставов и ноющей под тяжестью рюкзака спины. Решив, что в совокупности эти две причины являются достаточно веским основанием не тащиться за мост с перспективой еще раз преодолевать это препятствие на обратном пути, Тоуд счел за благо развернуться и не торопясь вернуться в Тоуд-Холл. Поужинав и отдохнув, он отправился в гости к Выдре, чтобы забрать Мастера Тоуда, которому предстояло на следующий день принять участие в совместной пешей прогулке.
Рассказ Выдры о стремлении Мастера Тоуда вернуться домой и засесть за уроки, чтобы не расстраивать попусту Тоуда-старшего, не мог его не тронуть. Порадовало его и поведение молодого человека вечером. Смутило лишь то, что сказал ему подопечный позднее, уже перед сном.
— Знаете ли, монсеньор, — так обращался к нему Тоуд-младший, чтобы выразить особое уважение к опекуну, — я должен признаться в том, что мы с друзьями утаили от вас важную новость. Дело в том, что часа за два до того, как вы пришли за мной, мы видели Чудище.
