- Это конечно хорошо, но что ты сказал о том, что возможно вся наша эпопея с Ра была подстроена им?
- Каков шанс, что мы активируем врата в тот момент, когда Ра соберется посетить одну из своих колоний? А Ра враг Майкла это он сказал очень четко. То есть в тот момент, когда мы открываем врата Ра появляется на своей территории и узнает о нас. Мы вступаем в конфликт. И убиваем его, Системные Лорды же начинают сражаться за титул верховного лорда, весь тысячелетний баланс нарушился в раз… Одной смертью. А ведь Ра еще не взял слишком крупных сил с собой. Как могло все столько раз совпасть?
- Хм, в этом есть определенный смысл, но опять же только определенный, Майкл конечно умен, но в таком случае зачем ему представать перед нами?
- Сценарий Нъярлахотепа – предупреждение. По-моему, его не устраивает как других гоа’улдов тираническая власть, он хочет играть в какую-то свою игру, и похоже целью тут не власть, если бы его целью была власть, он бы давно был правителем Земли. И как раз именно это нам предстоит понять.
***
Неизвестная планета.
- Гаршау, нам донесли, сведения подтвердились… На Апофиза напал Селкет, он жив. – Сказал мужчина обращаясь к женщине.
- Невозможно. – Ответила Высшая Консул Совета Ток’Ра. – Ра должен был убить его. Откуда пришли сведения.
- Апофиз уверен, что недавнее нападение на Чулак совершил как раз Селкет, нападающие вывесили над его дворцом большое полотнище с изображением хвоста скорпиона на нем, до этого у одного из слуг Апофиза пропал корабль, да и сам слуга пропал вместе со своим гарнизоном, не наше ни расследование Апофиза не дало ничего. Также недавно исчезли еще два корабля, которые патрулировали границы его владений. Они уничтожены с использованием термоядерных боеголовок.
- Хм, это имеет смысл… Но это точно Селкет, а не тот кто решил прикрыться именем мертвеца? – Спросила вновь лидер Ток’Ра.
- Должен сказать… Что тебе не кажется, что Ра умер слишком вовремя. По сути кто-то реализовал наш план, могущественный Системный Лорд пал, он больше не взойдет. Его армию разобрали слуги и в галактике установилась постоянная война. Ведь он как раз также действовал.
- Что говорят наши старейшины, что говорит Селмак? – Все же Гаршау ценила мнения настолько прославленных героев Восстания.
- Он сказал, что Эгерия всегда боялась Селкета, такое чувство что его не интересовало ничего в этом мире, он не особенно ценил власть над землями, он ценил власть над историей. Ему нравилось, когда мановением его руки, и одним убийством менялись целые истории. Потом целое тысячелетие вычищали его убийц, ему нравилось устанавливать в сознания жертв различные приказы на уровне сознания и при условном сигнале даже самый верный выполнял свою задачу. Зетарки это упрощенный версия того что он делал, Зетарки программируют только на убийство. Но то что творил Селкет было по-настоящему страшно. Две личности, живущие в одном сознании никак не связанные друг с другом, они бы смогли пройти любые проверки, даже наш сканер зетарков, воспоминания не затерялись бы… А… Мы знаем весь процесс крайне фрагментарно, мы не представляем, как вылечить зетарка так как живые они не сдаются, а с куда совершенным промыванием мозгов мы еще не встречались. Угроза реальна.
- В таком случае мы должны сосредоточится на поиске Селкет, а в случае чего донести до остальных Системных Лордов информацию о том что он вернулся и поводка в лице Ра у него нет, думаю они помнят как он убивал их коллег по приказу Ра. Его боялся Апофиз, а это о чем-то да говорит.
- Думаю тогда сила Апофиза не так были сильны, а вот то что Селкет не особенно любил Сокар за пять неудачных покушений это верное. Слишком личные счеты, Сокар будет искать его, перевернет галактику. Так как и у Селкет есть к нему много счетов.
- Но пока он сосредоточился на Апофизе. – Сказала Гаршау.
- Не думаю, что это существенно. Он привлекает вниманием, мне не до конца понятны его планы и стремления… Если честно вообще не понятны. Но это из-за недостатка информации по факту у нас только истории многотысячелетеней давности и одно свидетельство возращения древнего Лорда Систем. Может это мистификация и интрига кого-то из Системных Лордов, того же Баст.
- Это вполне возможно, однако у меня плохие предчувствия, очень плохие.
- В таком случае нужно найти убийц Ра, что бы подробно их расспросить об этом. Возможно мы сможем выйти на след Селкета, или того, кто притворяется Селкетом.
- Убийца Ра — это полковник Джек О’Нилл, он с Тау’Ри. – Сразу же ответил помощник. – Есть сведения что он пытается убить Апофиза, за то, что в жену его друга доктора Джексона, используют как хозяина Амунет. На его сторону перешел и Первый Воин Апофиза – Тилк с Чулака, в их отряде есть еще и женщина по имени Саманта Картер, но она пока ничем не выделяется. Разве что она член команды, которая уже несколько раз столкнулась с войсками Апофизом и нанесла ему колоссальный урон.
- В таком случае мы должны их найти.
- Приказ будет исполнен.
***
Концентрационный лагерь.
Скелет под номером шестьсот восемь медленно приподнял голову и открыл глаза. Он не понимал, забытье это или просто сон. Здесь между ними особой разницы не было. И то, и другое означало погружение в глубинные трясины, из которых, казалось, уже ни за что не выбраться наверх: голод и изнеможение давно уже сделали свое дело.
Шестьсот восьмой лежал и настороженно прислушивался. Это было старое лагерное правило; никто не мог знать, с какой стороны надвигается опасность, но пока ты замер, всегда есть шанс, что тебя не заметят или примут за мертвого. Простой закон природы, по которому живет любая букашка.
Он не услышал ничего подозрительного. Перед ним — полусонные охранники на башнях с пулеметами, сзади него — тоже все спокойно. Он осторожно повернул голову и оглянулся.
Концлагерь Берхерн мирно дремал под солнцем. Большой плац для переклички, который эсэсовцы в шутку называли «танцплощадкой», был пуст. Только на мощных деревянных сваях-крестах висели четверо с завязанными за спиной вывернутыми руками. Их так высоко подвесили на веревках, что ноги не касались земли. Два кочегара крематория забавлялись, кидая в них из окна кусочками угля. Но ни один из четырех вот уже полчаса не подавал признаков жизни.
Бараки трудового лагеря выглядели безлюдными. Внешние коммандос еще не вернулись. По улице сновало только несколько дневальных. Слева, у больших входных ворот, перед бункером для штрафников сидел, потягивая кофе, шарфюрер СС Бройер. Ему специально поставили на солнце круглый столик и плетеное кресло. Весной 1945 года хороший кофе в зернах был редкостью.
Только что Бройер удушил двух евреев, которых шесть недель гноили в бункере. Пожилой еврей его просто раздражал, а тот, что помоложе, оказался упорнее — он еще довольно долго брыкался и кряхтел. Бройер посчитал свой поступок филантропическим деянием, заслуживающим компенсации. Дежурный передал ему к кофе еще тарелку с пирожными «баба». Бройер ел медленно, с удовольствием. Больше всего он любил изюм без косточек, которым обильно было нашпиговано тесто. Вяло усмехнувшись, Бройер прислушался к угасавшим звукам лагерного оркестра, который репетировал за садами. Звучали «Розы с юга», любимый вальс коменданта лагеря оберштурмбанфюрера Нойбауэра.
Шестьсот восьмой находился на противоположной стороне лагеря, у деревянных бараков — от большого трудового лагеря их отделял забор из колючей проволоки. Эти бараки называли Малым лагерем. Здесь держали узников, которые настолько ослабели, что не могли больше работать. Они попадали туда, чтобы умереть. Поэтому бараки всегда были переполнены. Нередко умирающие лежали друг на друге даже в коридорах или же издыхали под открытым небом. В концлагере Берхерн не было газовых камер, что являлось предметом особой гордости коменданта. Он с радостью подчеркивал, что в Берхерне люди умирают естественной смертью.
Официально Малый лагерь назывался щадящим отделением. Однако лишь немногие узники находили в себе силы, чтобы продержаться в этом «щадящем» режиме более одной-двух недель. Такая немногочисленная, но упорная группа обитала в двадцать втором бараке. С некоторой долей мрачного юмора они называли себя ветеранами. Шестьсот восьмой был в их числе. Четыре месяца назад его доставили в Малый лагерь, и ему самому казалось чудом, что он все еще жив.
