Все эти изыски родной словесности пришли в голову старшему помощнику, пока его куда-то тащили по палубе. Причем тащили не особо заботясь о сохранности кожи, щедро оставляемой на шершавых досках, так что, пожалуй, он мог бы и не переживать насчет обгорания. Эти соображения инициировали припоминание очередной народной мудрости, а именно: снявши голову по волосам не плачут.

"Ты часом умом не тронулся? — участливо поинтересовался внутренний голос. — Чего это тебя на пословицы и поговорки потянуло?"

"Сам не знаю… — мысленно пожал плечами Денис. — От переживаний наверное…"

"Папаша, держите себя в руках! — брезгливо буркнул голос. — Вы тут какой-то херней страдаете, а нам из этого дерьма еще как-то выбираться надо! Тщательней надо!" — укоризненно заметил он.

"Я постараюсь!" — пообещал старший помощник.

— Вымойте его! — послышался недовольный начальственный голос, когда процесс волочения Дениса по палубе приостановился. — Как я к нему подойду!? — продолжил возмущаться невидимый начальник. — Он же воняет, как дохлый скунс!

"Интересно… — задумался старший помощник, — кого он имел в виду? Или на Батране тоже есть скунсы, или гравировка на башке подыскала похожий аналог?.."

Эти досужие размышления прервал мощный поток воды, обрушившийся на Дениса и выбивший из его головы все связные мысли. Первое, что старший помощник инстинктивно совершил, это попробовал сделать глоток пересохшими губами. К сожалению, впрочем иного и не следовало ожидать, вода оказалась соленой. Когда минут через пять — это по внутренним часам Дениса, а сколько там прошло на самом деле никому неизвестно, "купание" закончилось, его вздернули на ноги и привязали к мачте. Это он уже смог увидеть — зрение пришло в норму.

Картина, представшая перед взором старшего помощника, его обрадовала. Правда, обрадовала с оговорками, вызванными тем обстоятельством, что на сто восемьдесят градусов голова его не вращалась, но насколько он мог судить, вокруг было открытое море. Это означало, что есть шанс дожить до ночи и реализовать план "Б".

Правда, существовал ровно такой же шанс не дожить до ночи, равно как и самый страшный вариант дальнейшего развития хода событий — его готовят к высадке, для этого и помыли и до наступления ночи корабль войдет в порт, где Дениса перегрузят на какую-нибудь телегу и отправят в Школу Духа под бдительным присмотром "облачников".

Третий вариант означал крах всех надежд не только на спасение, но и на Вальхаллу. Все эти соображения промелькнули в голове старшего помощника с быстротой молнии. После этого он приступил к более детальной оценке окружающего пейзажа. Честно признаемся — ничего хорошего он не увидел. Перед мачтой, к которой его привязали, выстроилась полукругом небольшая толпа, ну-у… скорее даже не толпа, а скажем так — "группа товарищей".

Впереди стояли два, привычно неброско одетых "облачника", а в шаге за ними расположились четверо матросов, пестротой и потрепанностью одежды напоминавших пожилых попугаев, побывавших во многих жизненных передрягах, где яркие разноцветные перышки и порастрепались, да и порядком вылиняли.

"Волк! — немедленно, как только к нему вернулось зрение, обратился к своему единственному, на данный момент, союзнику Денис. — Можешь их придушить?"

"Только пестрых", — через пару секунд откликнулся Небесный Волк, а матросы одинаковыми движениями почесали свои шеи — видимо что-то почувствовали во время "следственного эксперимента".

"А этих двух гадов?"

"Нет".

"Очень жаль…" — огорченно вздохнул старший помощник.

Матросы уставились на Дениса с одинаковым, ярко выраженным интересом, оттененным глубоко спрятанным потаенным страхом, как смотрят на посаженного на цепь кровожадного хищника, вроде тигра. С одной стороны интересно вблизи взглянуть на хозяина джунглей, а с другой немного боязно — а вдруг сорвется!

"Облачники" же смотрели на старшего помощника совершенно по-разному. Во взгляде одного из них — который покрупнее и поздоровее, плескалось нездоровое злое веселье. Такого рода веселье свойственно, как маленьким жестоким детям, выкалывающим глаза котятам, так и мажорам, спектр веселых проказ которых не в пример шире и простирается от сжигания бомжей — так называемая "черная Масленица", до спуска пачки баксов в загаженный унитаз, чтобы посмотреть, как нищеброды будут деньги вылавливать. Развлечение называется "подледный лов" и победителем считается тот, кто больше денег спустит в трубу.

Второй "облачник", более мелкий и поджарый, смотрел на Дениса с брезгливым равнодушием, как смотрит пожарный инспектор на дохлую крысу в подсобке проверяемого магазина — вроде бы и непорядок, а с другой стороны — не его епархия — есть санэпидемстанция, вот пусть она и разбирается и с крысой и с директором.

"Злой полицейский и добрый, — прокомментировал увиденное внутренний голос. — Так и обзовем!"

"Нет, — не согласился старший помощник. — Одинаковые гады. Один будет Здоровяк, а второй — Дрищ!"

"Ну, как хочешь!" — не стал спорить голос. И хоть возражать не стал, однако надулся.

— Пить, — прохрипел Денис, с трудом разжимая запекшиеся губы.

— Пи-и-и-ть… — глумливо усмехнулся Здоровяк. — Что предпочитаешь, — продолжил ерничать он, — ключевую воду, апельсиновый сок, морс, или эль? Говори, не стесняйся, сейчас принесут! — Он расхохотался и его смех подобострастно поддержали матросы. — Наверно, ты предпочитаешь в охлажденном виде, но извини, — он развел руками, — льда нет. Придется подождать до Храма Боли. — Здоровяк зло ощерился. — Там все будет! — пообещал он.

— Принесите ему воды, — коротко распорядился "Дрищ".

После этого короткого заявления на палубе воцарилась тишина. Матросы, видимо не раз прочувствовавшие на своей шкуре старую истину: паны дерутся, а у мужика лоб трещит, испуганно замерли, опустив глаза, чтобы не показать своего отношения к взаимоисключающим директивам начальства, а самое главное, чтобы не дать никому из двух "облачников" повода заподозрить в симпатиях к другому

Нарушил тишину, спустя несколько мгновений, Здоровяк:

— Брат У-Вей, — с неприятной ухмылкой поинтересовался он, — а как ты смотришь на то, что я доложу сияющему отцу Вэй-Жунь-Май-Тею, что ты при свидетелях, — он окинул пренебрежительным взглядом испуганно застывших матросов, — распорядился уменьшить страдания пленника? — При этих словах, во взгляде Здоровяка промелькнула затаенная ненависть.

— Брат Цей-Па, — равнодушно, через губу, процедил Дрищ, взглянув на Здоровяка, как на все ту же дохлую крысу из магазина, — а как ты смотришь на то, что я доложу сияющему отцу Вэй-Жунь-Май-Тею, что ты при свидетелях, — он по примеру оппонента окинул матросов небрежным взглядом, — распорядился лишить пленника воды, отчего пленник потерял рассудок от жажды и не может быть подвергнут пыткам должным образом?

Закончив свой спич, "Дрищ" развернулся на каблуках и небрежной походкой покинул поле боя, возложив тем самым всю полноту власти и соответственно — ответственности на плечи оппонента. Старший помощник, внимательно наблюдавший за всем происходящим, отметил, как у Здоровяка от злости вздулись жилы на шее и непроизвольно сжались кулаки.

Было понятно, что ответственным за свое поражение в интеллектуальной дуэли — если конечно можно так назвать обмен мнениями между "облачниками", Здоровяк несомненно сделает старшего помощника — не матросов же и уж, разумеется, не себя любимого. Ничего хорошего это Денису не сулило. Правда, с другой стороны, а куда хуже-то? Хуже, вроде бы, и некуда. Казалось. Но жизнь в очередной раз опровергла маловеров. Как бы плохо тебе не было, всегда есть куда! Ну-у… если ты еще жив, разумеется. Правда и там не все так очевидно. Посмертие — оно разное бывает.