Противоположная группа объединяла в себе совершенно иной еврейский тип - тип еврея-рационалиста, буржуа, прохладно относящегося к религии, но, напротив, страстно прогруженного в стихию алчности, личного обогащения, накопления, рационализации хозяйственной деятельности. Это, по Бромбергу, “еврейское западничество”. И снова, как в случае с еврейским восточничеством, мы видим здесь сочетание внешне полярных позиций. С одной стороны, к этой категории принадлежат религиозные круги крайних талмудистов (“раббанитов”), наследующих ортодоксальную линию Маймонида, т.е. аристотелевско-рационалистическую линию в иудейской религии. В свое время этот талмудический лагерь активно боролся с распространением в еврействе каббалистических, страстно мистических тенденций, противоречащих по своему духу и мифологической форме сухой креационистской иудаистической теологии. Позже его вожди резко выступили против псевдомессии Саббатаи Цеви, мессианского вождя еврейской мистической гетеродоксии. В XVIII и XIX веках из их среды составилась партия т.н. “митнагедов” (дословно “противников”, на иврите), которые отчаянно боролись с хасидизмом и возрождением крайнего мистицизма среди восточно-европейских евреев. Этот лагерь основывался на религиозном рационализме, на талмудической традиции, очищенной при этом от всех мистико-мифологических напластований. Как ни странно, к той же самой категории евреев принадлежали и деятели “хаскалы”, “еврейского просвещения”, которые предлагали модернизацию и секуляризацию евреев, отказ от религиозных обрядов и традиций во имя “гуманизма” и “ассимиляции” с “прогрессивными народами Запада”. В России этот тип евреев, хотя и крайне оппозиционно настроенный в отношении консервативного номинально монархическо-православного режима , стоял на западнических, либеральных позициях. Пиком чаяний этой группы была Февральская революция, полностью удовлетворяющая буржуазным, рационалистическим и демократическим стремлениям всей данной группы. После большевистской революции “еврейское западничество” в целом поддержало “белое дело”, так как, несмотря на расовую близость к вождям большевиков, оно не узнавало себя в универсалистски и мистически ориентированных “еврейских восточниках”.
Подобно тому, как русские разделились в революцию на “белых” и “красных”, - и тоже на основании глубинных архетипических особенностей (но об этом отдельный разговор), - так и еврейство разломилось в политическом смысле по глубинной линии, намеченной гораздо раньше, на два внутриеврейских лагеря - хасидско-каббалистический (большевистский), с одной стороны, и талмудически-рационалистический (просветительский, буржуазно-капиталистический) - с другой.
Итак, типологизация Бромберга-Агурского на исторических примерах подтверждает тот вывод, к которому мы пришли по чисто логическому пути: еврейство, представляя собой этнорелигиозное единство (что, впрочем, под вопросом), все же является сущностно разделенным на два лагеря, на два “ордена”, на две “общины”, на два типа, которые в определенных критических ситуациях демонстрируют не только различие, но и фундаментальную враждебность. Каждый из этих полюсов имеет как религиозное, так и светское выражение, оставаясь сущностно единым. “Еврейское восточничество”, “еврейское евразийство” (по Бромбергу) или “еврейский национал-большевизм” (по Агурскому) заключают в себе религиозный уровень - хасидизм, саббатаизм, каббала - и светский уровень - марксизм, революционный социализм, народничество, большевизм.
“Еврейское западничество” также двойственно; в нем религиозная плоскость совпадает с маймонидским рационалистическим талмудизмом (позже виленские “гаоны”, центры “митнагедов”, антихасидских кругов), а светская версия выражается в либерал-демократическом, “просвещенном” гуманизме.
4. ДВА ПРИМЕРА
Вскрытая нами фундаментальная двойственность мгновенно объясняет множество факторов, остающихся непонятными и парадоксальными в иных интерпретационных методологиях. В частности, логичное объяснение получает загадочный феномен т.н. “еврейского антисемитизма”. Так, критика Марксом Лассаля, в который Маркс употреблял крайне юдофобские выражения, а также радикально антиудейские пассажи Маркса в целом, отождествлявшие иудейство с капитализмом, становятся отныне совершенно понятными, так как еврей Маркс по всем своим характеристикам однозначно принадлежит к мистико-хасидскому, мессианскому типу, традиционно видившему в буржуазии и капитализме, где важную роль - и в философском и в практическом смысле - играют евреи, своего главного противника. В статье “К еврейскому вопросу” Маркс писал: “Какова светская основа еврейства? Материальные потребности, своекорыстие. Каков земной идеал еврея? Торгашество. Кто их земной бог? Деньги… Деньги - вот ревностное божество Израиля. Эмпирическая суть еврейства - торгашество”.
Другой пример. В свое время группа каббалистов-зогаритов (поклонников каббалистической книги “Зохар”), последователей мистика-саббатаиста Якова Франка перешла групповым образом в христианство, причем параллельно “разоблачив“ человеконенавистнические обряды талмудистов (раббанитов), своих извечных врагов. Еврейский историк Г.Л.Штрак в книге “Кровь в верованиях и суевериях человечества” так описывает конфликт между последователями Франка и талмудистами: “В 1759 г. они (франкисты. - А.Д.) объявили архиепископу Вратиславу Любенскому, что они жаждут крещения, как олень источника воды, и предлагали доказать, “что талмудисты проливают больше невинной христианской крови, чем язычники, жаждут ее и употребляют ее”. В то же время они просили назначить им места для жилья к востоку от Лемберга, чтобы они могли жить трудами рук своих там, где “талмудисты-шинкари разводят пьянство, сосут кровь бедных христиан и обирают их до последней нитки. (…) Вскоре после диспута, по настоянию польского духовенства, приняло крещение около тысячи зогаритов”.
На этих двух примерах мы видим единство духовного противостояния, протекающего на разных уровнях. Атеист Маркс отождествляет Капитал с фигурой “еврея”, и на этом основании проклинает и евреев, и их “эмпирическое божество”. Мистики “франкисты” проклинают талмудистов по совершенно иным основаниям, упрекая их - в соответствии с уровнем всей полемики - в том, что они “пьют кровь христиан”. Поразительно, что и у зогаритов всплывают социальные мотивы: “раббаниты обирают христиан до последней нитки”, а сами зогариты собираются “жить трудами рук своих”. Духовный конфликт мистиков-созерцателей, мифотворцев, гностиков, фанатиков и духовидцев против религиозных моралистов, сторонников чистого обряда, культовых формалистов как-то незаметно и естественно переходит на противостояние социалистов и капиталистов, большевиков и либерал-демократов.
