Камиль помнил эту женщину. Она была мамой Алана и умерла, когда ее сыну было 20. Он тогда держался молодцом: грустил, но виду не подавал. Не плакал, не говорил об этом. Вел себя, как настоящий мужчина, по мнению Камиля.

А вообще это и впрямь большая утрата, особенно, если учитывать факт того, что у Алана кроме матери больше никого не было.

Камиль аккуратно открыл дверь, а после того, как зашел внутрь, тут же закрыл ее, чтобы по его душу не пришел агрессор или паникер. Внутри комната была обклеена детскими рисунками, явно принадлежавшие маленькому Алану, хотя, учитывая его навыки рисования, может, и взрослому.

Камиль прошел вдоль стены, рассматривая детские каракули. Там часто изображался мальчик с черными волосами и улыбчивая мама с такими же черными кудрями. Где-то Алан еще рисовал своего белого кота, который был жив до сих пор. Этому старому злобному кусачему валенку было уже больше 19-ти лет.

Камиль был уверен, что это белобрысое недоразумение проживет еще столько же. Эта старая белая крыса любила в своей жизни только Алана, Дженни и немного Мику. На Камиля кот всегда шипел.

Камиль продолжил идти вдоль стены, пока не наткнулся на фото Дженни, которое на секунду сверкнуло золотым. Камиль, даже не думая, положил на него руку.

Алан сидел в своей комнате на подоконнике, уткнувшись лбом в колени. Его заметно трясло, он судорожно дышал и тихо всхлипывал...

"Алан плачет?" - не понял Камиль. Он никогда не видел слез друга, никто не видел его такой тряпкой.

На тумбочке стояло то самое фото, к которому прикоснулся Камиль, чтобы попасть сюда.

На телефон Алана поступил звонок, как раз от Камиля. Юноша не взял трубку, просто слез с подоконника и отправился в ванную. Там он умылся и посмотрел в круглое зеркало в свое заплаканное красное юношеское лицо.

- Как же ты слаб, Алан, - сказал он сам себе в отражение и принялся умываться, будто бы вода могла смыть его горе.

Он сходил на кухню, выпил успокоительное и прошел обратно в свою комнату, стараясь не заглядывать в мамину. Он боялся не увидеть ее там.

- Ну же, соберись, Алан. Завтра на учебу, - проговаривал Алан, стараясь не заплакать опять. Он не мог жить так, словно в его жизни ничего не происходит.

Он сходил в гараж, где стояла его любимая старая ржавая машина оранжевого цвета. Камиль ему давно говорил: "продай это ведро с гвоздями".

Дом Алана был небольшой, двухэтажный и очень аккуратный. Внутри было уютно, но больше всего юноша любил гараж, где он мог пострелять в мишень на стене. Да, соседи его очень боялись, особенно, когда по вечерам слушали выстрелы. У Алана было разрешение на все, что у него есть, но тем не менее, местные органы охраны порядка к нему очень любили заходить. После стрельбы он собрал и разобрал свое оружие, но удовольствия ему это не принесло.

Расстроенный, он вернулся в свою комнату и вновь почувствовал, как слезы начинают щипать глаза. Он сделал медленный вдох и выдох, стараясь успокоиться.

Тогда у него вновь зазвонил телефон, на этот раз это была Мика. Алан хотел сбросить, но палец задержался на красной кнопке. Он не смог и, собрав все свои силы в кулак, ответил на звонок.

- Привет, Алан. Я тут неподалеку. Я зайду к тебе? - Алан слушал ее и очень сильно хотел сказать "нет", так как не должен показывать девушке свою слабость. А с другой стороны он чувствовал, что один в пустом доме сойдет с ума.

- Привет. Заходи, конечно, - тихо ответил он ей.

- Хорошо. Скоро буду.

И она и впрямь пришла. Они с Аланом попили чай. Юноша держался до последнего, отвлекшись на свою подругу, но прекрасно понимал, что осталось ему немного.

- ... Алан, ты словно сам не свой. Если тебе нужна помощь, ты всегда можешь обратиться к друзьям. Я и Камиль будем рады тебя поддержать, - отозвалась девушка, заглядывая в глаза своего друга.

Когда-то они втроем просто дружили, пока Алан и Мика не начали свой непонятно когда начавшийся роман.

- Я все понимаю. Просто я скучаю по маме и пока не нашел в себе силы с этим справиться.

А далее Алан все-таки дал слабину и у него выскочила слеза прямо при Мике. Затем еще одна. Но вместо того, чтобы осудить мужчину за слезы, девушка подошла и обняла его. Тогда Алан почувствовал, что он не одинок.

Мика осталась у Алана. Они просто спали в одной кровати под одним одеялом, просто обнимаясь. Алан обнимал ее во сне и чувствовал себя под надежной защитой.

С тех пор и закрутился их роман. Мика решила поддержать Алана, а не осуждать за слабости.

А потом уже они заявили Камилю о своих отношениях.

Камиль был возмущен, так как у него Мику завоевать не получилось.

А Мика выбрала Алана потому что он видел в ней человека, а не трофей, который надо завоевывать.

Камиль вновь оказался в "комнате памяти Дженни Хоуп".

"Ну ты и тряпка, Алан. Когда ты только ныть успевал? Я ни разу этого не видел. А с Микой все понятно. Ей нравятся такие, тряпочные" - придумал очередное объяснение Камиль.

Камиль огляделся, пытаясь найти настоящего Алана. В этой комнате было отступление в другую комнату без двери. Камиль зашел туда и разочаровался.

Внутри была куча свечей, цветов, на стене в центре висел портрет Дженни Хоуп. А на окне сидело четвертое недоразумение.

Это тоже был Алан, только в серой одежде, с бледной кожей и синяками под глазами. Этот Алан выглядел очень худым, одежка на нем буквально висела. На настоящего не похож: слишком больной. Алан был повыше и более крепкого телосложения. А еще он не курил, как этот. Да и вообще, это недоразумение настолько серое, что сливалось с обоями в этой комнате.

- Алан? - позвал его Камиль.

Недоразумение, сидящее на подоконнике, нехотя повернуло к нему голову, сжимая в зубах сигарету.

- Че надо? - без энтузиазма спросило это нечто.

- Да уже ничего. Я так понимаю, ты мне вряд ли чем сможешь помочь. Не буду отвлекать, - Камиль хотел выйти из комнаты, но Алан слез с подоконника, чем заинтересовал Камиля.

- Я дам тебе совет. Будь внимателен ко всем Аланам. Может, это тебе пригодится в будущем. И еще уважай Мику. Чтобы, если кто-то из вас умрет, не было стыдно на том свете за то, что сказал и за то, за что не успел извиниться. Мало ли, сколько нам жить осталось, - Алан посмотрел на портрет своим безжизненным взглядом.

- Я учту. Тем более для меня это, как никогда, актуально. Я все-таки в коме, - согласился Камиль, устало хмыкнув. Как его достали эти события. Уже десять раз пожалел, что поехал на Красную Гору.

- А и еще. Начни думать. Попробуй собрать воедино все то, что ты узнал не только от воспоминаний, но и от нас, пока не поздно. Пока мы все живы, - Алан сел обратно на подоконник.

Камиль, услышав последнюю фразу, начал пытаться продолжить разговор, но Алан не реагировал. Камиль даже щелкал пальцами перед чужим носом, разворачивал его голову к себе, но потом плюнул и ушел.

"Что это значит? "Пока мы все живы"... Алан мертв. Мы с Микой живы, вроде как. Так причем тут... Ай, да ну" - Камиль махнул рукой на это все и поплелся обратно к Мике.

Как странно, уже за окнами вечер. Неужели Камиль так долго смотрел воспоминания? Другое странно: даже есть не хотелось в этом непонятном мире. Ну, может, и не надо.

Камиль открыл двери на первый этаж и сразу же увидел внизу дрожащего Алана с пистолетом.

- Нет, не подходи! Ты пристрелишь меня! - закричал паникер, дрожащими руками пытаясь целиться в Камиля.

- Ой короче. Схожу к Мике завтра, - подумал вслух Камиль, устало смотря на паникера. - Иди в свой цирк уродов, придурок! - крикнул ему в ответ Камиль, закрывая двери.

Юноша вернулся в спальню. У него уже не было сил продолжать вести записи в блокноте: в этом не было смысла. Юноша не в настоящем мире, он в коме. Вероятно, этот блокнот все равно останется пуст в реальном мире.