– Пусть так. Я безмерно уважаю его светлость, а также преклоняюсь перед всеми деяниями, кои он совершил во благо государя и Отечества, – чуть подумав, сказал я.

Безусловно, без поддержки кого-то на самом верху мне придётся сложно. Что там ждёт впереди, и не каждый же раз мне устраивать театр со стрельбой? Возникал вопрос: а настолько ли силён Воронцов, чтобы оградить меня от различного рода нападок со стороны недоброжелателей? Впрочем, идти на поклон к Третьему Отделению я никак не могу. Другая сила, чернышёвские, которой прикрывался преступник и подлец, бывший вице-губернатор Кулагин, казалась мне ничуть не лучше, чем жандармы, а как бы и не хуже. Вот и выходило, что особых альтернатив, кроме как заручаться покровительством Воронцова, не было.

– Хорошо, воля ваша. Что именно хотели бы вы получить от меня? Вместе с тем, ваше превосходительство, бесплатно бывает только сыр в мышеловке, – решительно ответил я после продолжительной паузы.

– А вы наглец! А ваши образы… сыр в мышеловке… бесплатный… Я запомню это, забавно. Но разве мало того, что прекратилось дело о вашем участии в убийстве вице-губернатора? Или недостаточно, что вы остаётесь помощником Якова Андреевича Фабра? Ваш Фонд можно было бы также учесть в сложившейся обстановке, как подарок вам же, – театрально всплеснул руками Арсений Александрович Мицура.

– Любезный Арсений Александрович, – наконец, решил высказаться и Андрей Яковлевич Фабр. – И всё же своим помощником Алексея Петровича выбрал я. На то имею достаточно полномочий. Что касается Фонда, то господин Шабарин уже предоставлял мне расчёты, куда пойдут эти средства. Не буду вдаваться в подробности, но деньги будут направлены отнюдь не на увеселения или личные нужды, а лишь во благо империи.

Я с благодарностью посмотрел на губернатора Екатеринославской губернии. Наконец, и он показал себя как игрок в этой непростой шахматной партии. Вот как начинает говорить!

– Воля ваша! И что же вы, господин Шабарин, хотите получить в виде благодарности? – язвительно сказал статский советник.

– Участие его светлости князя Михаила Семёновича Воронцова, и каких других лиц, считающих себя, как вы подчёркиваете, друзьями его светлости, в проектах Екатеринославской губернии. Смею заметить, что я не буду предлагать участие в тех делах, кои не будут приносить дохода, Фонд будет гарантировать возврат большей части средств, если предприятие не сложится. Больницы, учебные заведения – это то, что на себя возьмёт фонд, и, смею надеяться, – я посмотрел на губернатора Фабра. – И губерния поможет.

– Надо же! Поймите правильно, вы выглядите молодо. В таком возрасте и с таким, уж простите, низким чином и достатком… произносить слова, словно диктуете свою волю! – Мицура притворно рассмеялся. – Мне становится даже забавно, что у вас получится. Изложите на бумаге то, что предлагаете его светлости, а я передам письмо.

Но я знал, что губернатор уже должен был сообщить своему покровителю о сущности моего стратегического плана.

– Я уже переслал проект развития Екатеринославской губернии его светлости Михаилу Семёновичу Воронцову. Безусловно, господин Шабарин, я сделал в бумагах указание и о вашей роли в составлении сего проекта, как и приписал, в коих делах его светлости было бы выгодно поучаствовать. Так что ждём ответа, – Яков Андрей посмотрел на Мицуру с выражением лица торжествующего победу человека.

– Бумаги! – несколько раздражённо сказал Арсений Александрович. – Передайте их, пусть жандармы не чувствуют себя проигравшими, иначе они пойдут на всё. Отдайте им эти документы.

Я демонстративно встал, почти уже не корчась и не сгибаясь, и подошёл к кровати.

– Господа, вы мне не поможете? – сказал я, указывая на кровать.

Поймал себя на мысли, что мне весело было наблюдать, как два высокопоставленных чиновника, согнувшись, что называется, в три погибели”, оттягивают в сторону массивную, нелёгкую кровать.

Именно здесь, под одной из половиц была спрятана часть моего компромата. На самом деле я уже отобрал бумаги, которые мог, хоть и нехотя, отдать. Здесь расписки о передаче крупных сумм денег различным ревизорам, что приезжали в губернию не столько ради проверок, сколько для сбора дани. Была и пара документов о том, что на регулярной основе выплачивались деньги начальнику жандармского губернского управления по Екатеринославской губернии. Для знающих людей становилось понятным: это мзда за то, чтобы Третье Отделение не вмешивалось в преступные схемы, пропорачивающиеся в губернии.

Уверен, что Мицура сам поделит документы и передаст компрометирующие бумаги обоим сторонам, чтобы их рассорить и отвлечь от других дел.

Чуть подумав, я взял ещё несколько писем, в которых указывалось о непричастности Яков Андреевича Фабра ко всем этим преступным схемам. Я не хотел иметь серьёзного компромата на губернатора. Но эти письма, где указывается, что Фабр ни в чём не виноват, на мой взгляд говорили об обратном. Если он – хозяин Екатеринославской губернии, то почему позволял твориться таким бесчинствам? Начальник всегда должен отвечать за подчиненных. Вот в этом и есть самая главная вина Якова Андреевича.

– Это уже кое-что, – с радостью сказал Арсений Александрович Мицура после того, как быстро просмотрел некоторые документы.

В дверь постучали, и статский советник накрыл бумаги скатертью. В комнату вошли, это была хозяйка доходного дома Эльза Шварцберг, а компанию ей составила Саломея. Они принесли бутылку очень недешёвого французского вина, тарелку с кусочками сыра, вазу с виноградом, шоколад и немного мёда.

Пока Эльза расставляла всё это на краешке стола, так как другая часть небольшого столика была достаточно явно занята накрытыми скатертью бумагами, все молчали.

– Итак, господа, я намерен вам в общих чертах обрисовать то соглашение, которое было достигнуто по вашей губернии… – после того, как мы выпили по глотку вина, и каждый закусил тем, что ему более всего понравилось из принесённого, начал говорить Мицура.

Я прекрасно понимаю, что при любом мирном соглашении приходится всем заинтересованным сторонам идти на компромиссы. Без этого сложно выработать хоть какой-то документ, который бы прожил значительное время, а не был порван сразу же после переговоров. Необходимо вырабатывать систему противовесов, когда, если одна сторона побеждает, вторая должна выходить из противостояния, сохраняя лицо.

И вот что-то похожее сейчас нам озвучивали.

– Как вы представляете, господин статский советник, мою работу с этим подлецом? Ведь он… – взъярился Яков Андреевич, когда Мицура озвучил, что одним из условий соглашения будет сохранение за Дмитрием Ивановичем Климовым должности вице-губернатора.

– Иначе нельзя, – ровно и очень твёрдо ответил тот. – Не стоит списывать Третье Отделение. Вы многого не знаете. Но вы, любезный Андрей Яковлевич, в полной мере можете ограничить Климова в делах. Вон, какой у вас есть деятельный помощник, – Мицура поспешил сгладить возмущение губернатора шутливой манерой. – Господин Шабарин, справитесь со всеми поручениями?

– Справлюсь, и здоровье позволит. Но будьте готовы к тому, что я вызову на дуэль Климова, – жёстко сказал я.

– А вот этого делать не надо. Будьте благоразумны. Просто не посвящайте его ни в какие свои дела. Пусть окажется не у дел! – просил статский советник. – Это самое болезненное и обидное будет для него, вот увидите. Ну а оступится в чем… Можно и прогонять.

Поднял я вопрос и о Жебокрицком. Вот этого точно списывали. Судебное разбирательство по его махинациям должно было, наконец, пройти, причём в соответствии с законом и честно.

Считается ли, что я безоговорочно победил? Да, для меня это победа. Ведь я хотел иметь возможность в дальнейшем влиять на обустройство Екатеринославской губернии, подготовку региона к будущей большой войне. И теперь все карты – мне в руки. Будем действовать!

Вот только имеются ещё некоторые вопросы, которые необходимо было бы решить до больших снегов. И почему здесь так всё плохо с транспортом?! Слетал бы на один день в Севастополь, убил бы обидчика своей будущей жены, быстренько вернулся бы в Екатеринослав – и работал себе дальше спокойно.