Они успели дойти до нас. Одним резким жестом папа отвёл её в сторону шторку и посмотрел прямо мне в глаза.

– Видите, Антон, никого тут нет. – облегчённо выдохнул папа, словно уже готовился к позору. – Наверное, Зара поднялась на второй этаж и сидит на диванчике в ожидание вашей встречи. – лил мёд депутату в уши отец, уводя к лестнице, ведущей на второй этаж, где так же проводился благотворительный вечер, но ещё были удобные столики и диванчики, чтобы присесть. – Она редко бывает на публике, вот и решила уйти от шумного скопления людей.

– Скромность – хорошая черта для юной девы. – одобрительно закивал Липкин и, кинув последний взгляд на угол за шторой, словно мог нас видеть, пошёл куда ему указал отец.

Стоило им отдалиться, я громко выдохнула, не осознавая, что задерживала дыхание всё это время.

– Пошли к лифтам, только тихо и не отпускай мою руку. – прошептал мне на ухо Хаун, указывая на лифты, которые прятались за высокими деревьями в напольных горшках.

От его шёпота у меня по шее побежали крупные мурашки. Несвойственная мне реакция на близость мужчины. Хотя до этого я не встречала такого невероятно прекрасного представителя сильного пола, да и в целом, не была настолько близко к человеку, к которому

– Поняла. – ответила ему, крепче сжав его запястье, пошла в нужном направление.

Мы быстро дошли до дверей, обходя нарядных дам и господ, ловких официантов с подносами с закусками или бокалами алкоголя. Скрывшись за дверями лифта, Хаун приложил синею карту жильца и выбрал верхний этаж.

– Когда будем на крыше, можешь отпустить мою руку только на борту капсулы, когда закроется дверь. До этого момента держись у меня за спиной. – инструктировал он меня, а я внимательно слушала и кивала.

Пульс у меня зашкаливал, я слышала его в своих ушах. Чувствовала, как сильно дрожат колени и руки от нервов. Я не передумала улетать, но от осознания, что буквально через час окажусь в холодном космосе, среди миллиарда незнакомых звёзд дух захватывало, а голова начинала кружиться.

Время пока мы поднимались до самого верхнего этажа, где располагалась посадочная площадка, пролетело за мгновение. Я успела вспомнить всех, кого оставляю за спиной, мысленно попрощаться с отцом, которого с трудом, но простила в душе, за его желание продать меня, как вещь, подумала о скорой встрече с тётей, которую в реальности не видела лет десять, не считая видеозвонков, прощалась с мамой, ведь тут была её родина и могила, памятные места, но несмотря на расстояние часть Александры Сосновской, моей любимой мамы улетит со мной на Эрсхо. Та часть, которая находиться глубоко в моём сердце и вместе с детскими воспоминаниями.

Как это интересно бывает… Живёшь себе спокойно, строишь планы на будущее, а в один момент всё резко меняется и тебе нужно заново собирать себя, менять планы и думать о том, как выжить в новых реалиях. Кто-то ломается от такого, начинает винить окружающих в своих бедах или отказывается верить в изменения, а кто-то как я, видит в новых переменных шанс на лучшую жизнь.

«Что не делается, всё к лучшему.» – говорила моя мама, законченная оптимистка, по словам тёти Лены. Я запомнила её слова, но никогда в них не верила, до этого момента. А сейчас полностью осознала, что я там куда мне было судьбой предназначено попасть.

Не будь отец столь амбициозен, чтобы забыть о моих желаниях и продать меня ради своей выгоды, я бы никогда не решилась вырваться из порочного мира земного бизнеса, в котором оказалась уже по факту рождения. Никогда бы не встретила Хауна, единственного мужчину, на кого среагировало моё тело и сердце.

До этого момента все мужчины были мне либо безразличны, либо противны. Но стоило мне увидеть эрсхонца, как слабое девичье сердце сбилось с ритма, а тело наполнило неизведанное ранее чувство, которому имя возбуждение. Не то его подобие, которое я чувствовала, касаясь себя в ду́ше, а то, что вызывает в самке сильный самец, неконтролируемое чувство восторга и наслаждения.

Наконец, мы добрались до самого верха небоскрёба. Двери разошлись, показывая почти пустую площадку с парой аэрокаров, на фоне которых серебряная капсула выглядела громоздкой, хотя и предполагала перевозку не более четырёх пассажиров.

Впереди шагал Хаун, а я шла за ним, словно овца за пастухом. На крыше никого не было, все гости веселились внизу, на вечеринке. Идеально для побега одной бедной землянки.

Мы дошли до капсулы и Хаун приложил ладонь к сканеру, после чего отошёл в сторону и дал мне возможность залезть внутрь. Внутри было просторно: кресло пилота, панель с рычагами и цветными кнопками, какие-то ящики, ужасно напоминающие гробы.

Хаун залез за мной и закрыл дверь.

– Теперь маскировка не нужна. – он кивнул на мою руку, что всё ещё сжимала его запястье.

– Ой, прости. – тут же смутилась и отдёрнула руку.

– Мне приятно, когда ты меня касаешься, но сейчас нам надо незаметно покинуть Землю и доставить тебя на Эрсхо. – он ободряюще меня улыбнулся и указала на ящик. – Меня не досматривали, но я прилетел один и никто не должен догадаться, что в капсуле нас двое.

Он открыл крышку верхнего ящика, и показал его содержимое. Он был внутри обит голубой мерцающей тканью, холодной на ощупь, а также там лежал кислородный баллон с маской.

– Тебе придётся туда лечь и надеть маску. Ты почти сразу уснёшь. Ящик обит специальной тканью, она не даст тебя обнаружить не одному сканеру. Когда мы вылетим на орбиту, там нас встретит мой корабль и ты продолжишь путешествие в специальной камере, где твой организм будет поддерживаться десятками приборов и за твоим здоровьем будет следить лучший лекарь. – рассказывал Хаун в подробностях план, а у меня затряслись поджилки от открывшихся перспектив.

– Получается, я просплю весь полёт до Эрсхо? – спросила его, с сомнением поглядывая на ящик и белый баллон.

– Так наиболее безопасно. – горячо принялся меня убеждать Хаун. – Доказано, что землянкам тяжело даются полёты на такие большие расстояния. Не переживай, в баллоне кислорода хватит на шесть часов, полёт до корабля не займёт больше двух, а там уж специальная камера с моим лекарем с максимальным комфортом доставят тебя до нового дома.

– Что ж… – тяжело вздохнула я, подходя к ящику. – Доверюсь твоим словам.

Ящик стоял на уровне моих бёдер, и я не знала как в него залезть и не уронить его и себя. На помощь пришёл Хаун. Его руки опустились на мою талию, грудь прижалась к моей спине, а дыхание встрепенуло волосы у уха, когда он заговорил.

– Позволь помочь тебе… – перешёл он на «ты», и я не была против. – Я подниму тебя за талию, а ты подними свои ножки и закинь в ящик.

Я согласно кивнула и затаила дыхание, чувствуя сильные руки на своей талии, что казалась безумно тонкой, так как его пальцы почти соединялись. Через секунду я почувствовала, как земля ушла из-под ног. Ощущение невесомости сначала напугало, но Хаун так легко держал меня в руках, что я почти сразу успокоилась.

Эрсхонец держал меня прижатой к своей груди и шумно дышал на ухо. От близости сильного мужчины у меня напряглись под платьем соски, а в трусиках приятного закололо.

– Залазь, Зарина… – горячо выдохнул мне в ухо Хаун.

Я послушалась, и перекинула ноги через бортик. Хаун посадил меня на прохладную ткань и убрал руки, внимательно смотря мне в глаза.

– Не переживай, я не позволю никому причинить тебе вред и доставлю на Эрсхо в целости и сохранности. – Хаун взял мою руку и поднёс к своим пухлым губам, чтобы оставить на костяшках горячий поцелуй. – Ты мне веришь, Зарина? – его тёплые неоновые серые глаза смотрели прямо на меня, а я вдруг почувствовала, как замерло в груди сердце.

Этот почти незнакомый мне эрсхонец смотрел на меня со вселенской нежностью в глазах, трепетно держал мою руку, поглаживая пальцем запястье, от чего приятные мурашки бежали вверх по руке. А я, вместо того чтобы переживать о том удастся ли побег или что меня ждёт дальше, думала о том, что хочу снова ощутить на своих губах его мягкие губы, почувствовать его крепкие руки на своём теле, особенно в нескромных местах, и наконец войти во взрослую жизнь и узнать на практике, что происходит за закрытыми дверями спальни между мужчиной и женщиной.