– Я скажу Аниаку, чтобы он зашёл к тебе. – уже на выходе обернулся Рик и, послав воздушный поцелуй, оставил меня одну в комнате.

С тех пор как моя беременность перевалила за шестой месяц я редко оставалась одна. Мужья охраняли меня днём и ночью, берегли тело и душу от перенапряжения. Но после родов их забота и внимание поровну разделилось между мной и детьми.

Мои мысли прервал тихий стук в дверь.

– Войди! – сразу догадалась, что пришёл мой постельный раб.

В мои комнаты могли приходить лишь мужья и личный помощник с постельным рабом. Остальным вход на мой этаж был запрещён с момента как я забеременела. Я опасалась даже впускать бытовых рабов в комнаты для уборки, сама прибиралась.

– Госпожа… – благоговейно произнёс Ани, проходя в мои покои.

Иногда мне казалось, что он радуется массажу моей груди больше, чем я. А я обожала эти мгновения, когда тяжесть уходила с плеч и молоко покидало груди. Его у меня было с избытком даже при наличии двух детишек, потому я каждый день сцеживала его, не сама, а с помощью Ани.

Мы с Ани давно перестали играть в раба и госпожу. Наедине он не вставал на колени, не склонял голову и не спрашивал разрешения, чтобы сесть, что-то взять или коснуться меня.

– Ани, у меня жутко болят соски! – начала я жаловаться, стоило за ним закрыться двери. – Альбина и Альфред даже половины не выпивают. Зачем мне столько молока? – обхватив свои большие груди, подняла я очи вверх, словно спрашивая у богини.

– Для того, чтобы я мог его выпить. – его серые глаза, обращённые на мои дыньки, по размеру соответствуют точно, ярко блеснули.

После родов моя грудь так и не вернулась к прежним размерам. Соски тоже видоизменились, став ещё более красными и чувствительными.

Аниак тоже немного поменялся. За это время его синие кудри отросли чуть ниже плеч, оставаясь такими же мягкими. Я любила называть его барашком, но он обижался на такое прозвище. Кроме того, из наглого и напористого любовника, он медленно эволюционировал в заботливого извращенца. Он стал носить тёмные одежды: синие, чёрные или тёмно-фиолетовые. Я не люблю такое, но ему разрешила в качестве исключения.

Ему всё ещё нравилась боль во время секса, но в последнее время он предпочитал играть в постели заботливую мамочку и папочку.

– Ты слишком доволен своей ролью. – постаралась сделать серьёзное лицо, но улыбка испортила всё впечатление. – Ладно, приступай, пока я тут всё не запачкала. –заметив дорожку молока из левого соска, поторопила раба.

Я только что кормила детей, а потому лиф сняла ранее. Так что я сидела у изголовья кровати топлес, в одной бежевой юбке. Но зная любовь Ани к ласкам, недолго я буду в ней.

Так и случилось. Аниак подошёл сбоку ко мне и, прежде чем лечь рядом, стянул с меня последний элемент одежды.

Потом, как и ранее, он сел позади меня и начал с массажа воротниковой зоны.

– Ммм… – застонала я от блаженства.

Нет ничего лучше чувства, чем когда тяжесть, мешающая с самого утра, исчезает под его сильными руками.

– Ты настоящий бог, Ани. – восхищённо прошептала я, пока раб усиленно мял мои плечи. – Не могу и дня прожить без твоего массажа.

– И я безумно рад этому, моя любимая госпожа. – промурчал он мне в ухо. – Надеюсь, когда у вас пропадёт молоко вы и дальше будете нуждаться в моих ласках. Иначе мне будет одиноко и грустно. – давил на жалость этот плут.

Но я не собиралась его отлучать от тела, даже после окончания вскармливания. Так уж вышло, что из трёх постельных рабов, лишь Ани делит со мной постель и играет в комнате наказаний. Мои же остальные рабы нашли себе дополнительную работу в доме.

Так, например Зейб, знающий несколько языков и множество стихов подбирает небольшие эпитафии к моим картинам, это стало их «изюминкой». А второй постельный раб, Тау, решил помогать Ио, нашему повару. Оказалось, что его родители фермеры. Благодаря его знаниям у нас на заднем дворе небольшой огородик с разными специями и травами.

Лишь Ани до сих пор остаётся моим постельным рабов как на бумагах, так и на деле. Мужья переживали, что я по истечению десяти лет сделаю его четвёртым мужем. Но, когда я заговорила об этом с сами Аниаком, он до ужаса испугался.

– Госпожа, будьте милосердны! – упал он на колени, так что те громко стукнулись об пол. – Если я вам не нужен в статусе раба, продайте или подарите другой госпоже. Ну, не могу я жить свободным на Эрсхо. Я же должен буду найти работу, зарабатывать, а на Эрсхо инопланетянам мужчинам не рады. – едва не плакал он.

И то верно. Если инопланетянин на Эрсхо, значит его либо пленили при попытке похищения эрсхонок, либо это космический пират, корабль которого попал в воздушное пространство планеты.

Так и решили, что Аниак будет моим единственным постельным рабом без возможности когда-нибудь стать мужем. Мужья такому исходу обрадовались, ведь кроме Ани других мужчин в моей жизни и постели не будет.

Хорошенько размяв мне плечи, Аниак перешёл к лёгкого массажу груди. Он слегка покрутил ярко-красные соски, обвёл по кругу большие ареолы. Соски сразу отреагировали на ласку, превращаясь на глазах в камушки.

– Ум! – выдохнула, заметив, как из сосков закапало молоко. – Опять молока больше, чем надо. Когда же это кончиться? – задала риторический вопрос, на который ответ знала только сама Аль, в честь которой я и назвала детей.

Может она мне так мстила, за мою находчивость. Ведь по местной легенде, она будет присматривать за ними всю жизнь, так как они её воин и улыбка. Других же она лишь раз видит в день крещения и наделяет своей благодатью.

– Позвольте мне помочь вашим сосочкам, госпожа. – как всегда вежливо предложил Ани, не нуждаясь в моём одобрение.

Меня осторожно опрокинули спиной на подушки, а раб устроился между моих бёдер. При его росте в такой позе его рот оказался напротив моей груди, к которой он сразу же присосался, но куда более сильнее, чем дети до этого.

– Легче, Ани. – попросила раба, но кто меня будет слушать.

– Не могу, госпожа. – пробормотал он, с моим соском во рту, ещё и прикусил его, поганец! – Ваше молоко такое вкусное! Не могу оторваться.

И он не отрывался от моей груди пока в ней не осталось и капли молока. Во время оральных ласк он мастерски использовал пирсинг в языке, играясь с сосками. Контраст прохладного металла и тёплого языка будили во мне море приятных чувств.

К тому моменту, как Ани закончил с ласками груди, всё моё тело дрожало от экстаза, а между ног был настоящий потоп.

Если меня никто не заполнит, то я умру от перевозбуждения.

– Аниак, войди в меня сейчас же! – громко потребовала я, виляя бёдрами и потираясь о твёрдый член раба. – Мне немного не хватает до оргазма. Ну, давай. – просила его, словно мы поменялись ролями и теперь я его рабыня.

– Как прикажете, госпожа. – сдавленно прошептал он, оставив последний поцелуй на моей шее, он перекатился с меня на соседнее место.

Чтобы стянуть шаровары ему потребовалось меньше десяти секунд. И вот он уже снова нависает надо мной, только уже теперь мои бёдра широко разведены, а упругая головка упирается во влажные лепестки.

Направив себя рукой, Ани одним толчком вошёл в меня по самые яйца, сорвав с губ тихий, но протяжный стон. Такое знакомое и любимое чувство наполненности приносило несравненное наслаждение.

Его руки нежно оглаживали бока, гладили спину, притягивая меня ещё ближе к себе. Лицом он зарылся в мои груди, покусывая кожу. Трение от бугорков на члене плутонианина во время секса лишь ещё больше подстёгивало нарастающий оргазм.

Живот дрожал, внутри всё сжималось в спазмах вокруг упругой плоти раба. Жар начал затапливать грудь, постепенно заполняя голову и спускаясь вниз, в место соединения наших тел.

Мощные толчки, от которых в комнате разносились громкие и пошлые звуки, лишь усиливали жар в моём теле. От него голова шла кругом, перед глазами встало мутное марево, а уши заложило, словно в них напихали килограмм ваты.