- Сложно?

- Да.

- Похоже, стоящие дела всегда сложны. - Он положил руку мне на плечо, придавая вес своим словам. - Оуэн, позволь мне дать тебе совет. Ты можешь всю жизнь быть несчастным, и все, что у тебя будет потом, это сожаления. Но счастье? Я не думаю, что ты когда-нибудь пожалеешь об этом. - Он обнял меня за шею и притянул к себе. Он поцеловал меня в лоб. - Будь счастлив, сынок. Чего бы это ни стоило.

Я ВСЮ ночь думал о том, что сказал мой отец. Это было просто и в то же время глубоко.

Будь счастлив.

Я всю жизнь был несчастен - боялся своей мамы, стеснялся своей руки, прятался в своей квартире, как какой-нибудь преступник. Я убедил себя, что не заслуживаю такой жизни.

Но я заслуживал. И не только это, я заслуживал быть счастливым.

И на следующее утро у меня был план.

В 10:00 я постучал в дверь Ника.

Он только что вышел из душа. Его волосы были мокрыми. На нем были только спортивные штаны. Его улыбка была неуверенной. Он был так великолепен, что я мог бы есть его ложкой, но я пытался обуздать свои бушующие гормоны.

- Привет. - Он вел себя настороженно после того, как мы расстались, но все же впустил меня. - Как вчера вечером все прошло с твоим отцом?

- Действительно хорошо.

- Хорошо.

Какое-то время мы стояли молча и неловко.

- У меня для тебя подарок, - внезапно сказал он. Я последовал за ним в столовую. Он взял что-то со скамьи у рояля и протянул мне.

Это была фортепианные ноты. Несколько разных пьес разных композиторов, но у них была одна общая черта - все они написаны только для правой руки. Я удивленно посмотрел на него.

- Где ты это взял?

- В Интернете. Я провел небольшое исследование. Оказалось, что существует множество фортепианных произведений, написанных для одной руки. Дело в том, что они предполагают, что это для того, у кого повреждена одна рука, а поскольку большинство людей правши, большинство травм приходится на правую руку, а это значит, что большая часть музыки написана для левой.

- Я бы никогда об этом не подумал.

- Я тоже. Но, конечно, из этого правила есть исключения.

- Спасибо.

- Я показал их Амелии...

- Так вот о чем вы с ней говорили!

- Она сказала, что это потребует практики, но у нее никогда не было такого преданного ученика, как ты. Она сказала, что не сомневается, что к концерту в следующем году ты сможешь сыграть что-нибудь самостоятельно.

- А как насчет июня?

Он рассмеялся.

- Ну, по правде говоря, она немного не в себе, когда дело доходит до подобных вещей. Она выступила с сольным концертом, но не удивляйся, если в ближайшие пару месяцев она найдет предлог уволиться.

Я просмотрел ноты. Большинство из них выглядели слишком сложными, но некоторые из них казались выполнимыми.

- Дело в том, - сказал Ник неожиданно тихим голосом, - что я не хочу, чтобы ты уходил. Мне нравится слушать, как ты играешь. Мне нравится...

Он резко замолчал, и я бросил ноты на пианино, чтобы повернуться к нему лицом.

- Тебе нравится что?

- Мне нравится, что ты здесь.

- Мне нравится быть здесь.

Он сделал глубокий, прерывистый вдох.

- Оуэн, пожалуйста, не усложняй это больше, чем нужно.

- Это ты все усложняешь, а не я.

- Я просто хочу, чтобы ты продолжал играть, потому что думаю, тебе это нравится.

- Я думаю, ты любишь меня.

Он опустил голову.

- Люблю. Но все не так просто.

- Все очень просто.

- Оуэн...

- По странному совпадению, я тоже провел кое-какие исследования. И у меня есть подарок для тебя. - Я вытащил упаковку презервативов, которую прятал в кармане пальто, и вложил ему в руку.

Он долго смотрел на них, пока я снимал пальто и ботинки. Когда я снова повернулся к нему лицом, его щеки были красными. Кроме того, в его трениках образовалась выпуклость.

- Это слишком опасно.

- Нет, это не так.

- Тебе не нужна эта болезнь.

- Ты прав, не нужна. Но я, правда, хочу тебя, и я устал позволять тебе отталкивать меня. Я устал позволять тебе решать, кто будет счастлив, а кто нет.

- Это, правда, то, что я делаю?

- Ты так делал, но теперь это прекращается. Сегодня это прекратится. - Я подошел к нему ближе. Я провел рукой по его растущей эрекции и прикоснулся губами к его губам.

- Я не знаю, Оуэн...

- Перестань спорить и скажи мне вот что: разве тебе не хотелось бы снова заняться сексом? Разве тебе не хотелось бы лечь на живот, чтобы тебя трахнули?

У него перехватило дыхание. Он застонал, это был звук испуга, но в то же время и капитуляции. Я не смог сдержать улыбку.

- Я так и думал.

Я взял его за руку, и он позволил мне отвести себя в спальню. Он наблюдал, как я раздеваюсь. Я никогда не видел, чтобы он выглядел таким неуверенным.

- Это плохая идея.

- Заткнись. - Я спустил пояс его спортивных штанов ему на бедра. Я позволил им прижать его эрекцию, чтобы услышать, как он ахнул, когда она, наконец, высвободилась. - Ложись на кровать.

Он так и сделал, лежа лицом вниз, хотя я заметил, как дрожали его руки. Я надел презерватив и добавил немного смазки. Я забрался на кровать и оседлал его бедра, как он делал со мной в тот первый раз.

- Оуэн, - сказал он, и мне показалось, что он вот-вот расплачется.

- Ник, послушай меня. Я знаю, что делаю. - Я посмотрел на его великолепную округлую задницу. Я подумал о том, что собираюсь сделать. Знал ли я, что делаю? Не тогда, когда дело дошло до секса с ним, нет, я понятия не имел. Но дело было не в этом. - Я прочитал все, что смог найти о передаче ВИЧ. Если бы ты собирался трахнуть меня, это было бы немного рискованнее, но это не то, чего мы оба хотим. Так риск меньше, а с презервативом он ничтожен.

- Да, незначителен. Но это все еще присутствует.

- Ты прав. Но вот в чем дело, Ник: это мой риск. Это мое решение. И я решил, что оно того стоит.

- Оуэн, - простонал он. Я слышал в его голосе противоречие, желание боролось с совестью.

- Прекрати. Я устал от этого хождения туда-сюда. Мы с тобой счастливы вместе, да?

- Да. - Он вздохнул.

- Нам весело вместе. Нас влечет друг к другу. - Я поцеловал его в плечо. - Мы любим друг друга.

- Да.

Одно слово, но оно заставило мое сердце забиться сильнее.

- Перестань притворяться, что мы должны быть порознь, чтобы защитить меня.

- Мне страшно, Оуэн. Я так боюсь причинить тебе боль.

На моих пальцах все еще оставалась смазка, и я просунул их между его упругих ягодиц, нащупывая вход.

- Когда меня отталкивают, мне становится больнее, чем когда-либо.

Он тихо вздохнул, сдаваясь, и раздвинул ноги. Всего на дюйм или около того, так как я сидел на нем верхом, но этого было достаточно, чтобы я мог провести между его ягодиц, пока не найду то, что искал. Я ласкал его дырочку, и его стон удовольствия был самым приятным из всего, что я когда-либо слышал.

- Так что ты скажешь? – спросил я. - Хочешь, чтобы я остановился, или признаешь, что я прав?

Подушка заглушила его хриплый смешок.

- Прямо сейчас я готов признать все, что ты захочешь.

Он пододвинул свою задницу к моей руке, и я скользнул в него пальцами. Его тело было таким тугим и теплым, и я мог думать только о том, как приятно оно обхватит мой член.

Я вытащил пальцы и наклонил к нему свой возбужденный член. Это было неловко. Мне пришлось опереться на свою укороченную левую руку и придерживать член правой рукой. Я нашел его вход, и он ахнул, когда я надавил на него, но я знал, что угол был неправильным.

- Ник, - начал я, но он опередил меня. Он протянул руку назад и помог мне найти правильный угол. Он толкнулся бедрами назад и вверх. Немного восхитительного давления, и я скользнул внутрь.

У меня перехватило дыхание. Я вошел еще глубже, стараясь двигаться медленно, но удовольствие было таким новым, таким интенсивным, таким ошеломляющим, что мне было трудно сдерживаться. Я сделал несколько толчков, наслаждаясь тем, как невероятно хорошо это ощущалось. Но потом я напомнил себе, что это должно было быть для него. Да, это был мой первый раз, и желание двигаться вперед, к собственной кульминации, было сильным, но я мог добиться большего с ним, чем это.