Андрей с улыбкой ответил:

— Это не краска. Это кровь моего противника. Не нужно ничего менять, я люблю его таким, какой он есть.

— Есть ещё кое-что удивительное. Парень, создавший этот брелок, хочет получить лицензию на его распространение. Я дала ему номер телефона твоего агента, и они уже обсуждают условия контракта. Он готов вложить полмиллиона для начала. Только представь, сколько шестилетних мальчиков будут ходить с этим брелоком и мечтать когда-нибудь стать такими же, как ты!

Андрей нежно притянул меня к себе и прижался щекой к моей щеке.

— Мне нравится. Спасибо.

Я в ответ потёрла свой нос о его.

— Пожалуйста.

— У меня тоже есть кое-что, что я хочу подарить тебе, Мара.

Я игриво закатила глаза и усмехнулась.

— Ты уже сделал это.

— Ах так? — неожиданно спросил он, подхватив меня с кровати и подняв в воздух.

Я вскрикнула, и Андрей усадил меня обратно к себе на колени, мои ноги оказались у него на талии.

— Ты помнишь, что я сказал, когда делал тебе предложение? — спросил он.

— Что?

— Я сказал, что всю свою жизнь хотел только одного: выиграть чемпионат по хоккею. Но с того дня, как я встретил тебя, этого уже было недостаточно. Мне нужны были три вещи: ты, чемпионат и семья. Мне повезло уговорить тебя выйти за меня замуж. Полгода назад моя мечта о победе в чемпионате осуществилась. Всё, что мне сейчас нужно для полноценной жизни, — это семья. Я хочу ребёнка. Знаю, что много путешествую ради игр, но я всегда буду наготове, когда буду дома. Обещаю. Ты родишь мне ребёнка, Мара?

Я прикрыла рот рукой.

— Правда?

Он кивнул.

— Правда. Знаю, что ты только что начала свою практику там, где хотела. Так что если ты захочешь подождать, я пойму. Но я готов, когда ты будешь готова, детка. Я более чем готов.

Андрей был прав. Последние несколько лет я надрывалась, чтобы компенсировать свои внутренние переживания. Я трудилась в двух больницах и психиатрическом центре, берясь за самые сложные ночные смены, чтобы обеспечить пациентов необходимыми направлениями. Сейчас будет нелегко сделать шаг назад. Но будет ли когда-нибудь подходящее время для того, чтобы завести ребёнка?

— Я могу найти психиатра, который будет работать неполный рабочий день и поможет сможет помочь, — предложил Андрей. — Возможно, это будет другая мама, которая хочет вернуться на работу, но может работать только по полдня.

Я кивнула.

— Мы справимся. Мы обязательно справимся.

На губах Андрея заиграла широкая мальчишеская улыбка.

— У нас будет ребёнок, — прошептал он.

Эта мысль заставила меня затаить дыхание. Я сглотнула.

— У нас будет ребёнок.

— Сначала я хочу мальчика, — продолжил Андрей. — Потом девочку. А потом, может быть, ещё трёх или четырёх мальчиков.

— Э-э… не так быстро, здоровяк. Это уже пять или шесть детей. Как насчёт того, чтобы начать с одного и посмотреть, как пойдёт? Для нас это будет означать большие перемены.

— Всё, что пожелаешь, красотка, — он заправил прядь волос мне за ухо. — Это будет чудесная перемена. Я не представляю себе ничего, кроме счастливых дней, которые будут длиться всю мою жизнь.

Глава 3

Сейчас

Первая встреча на терапии — это самое ужасное.

Я иду по коридору, полному закрытых дверей, за которыми скрываются люди, подобные мне. Они готовы поставить диагноз тому, кто ещё час назад был им незнаком. На дверях висят таблички с загадочными буквами.

Я знала, что первая встреча пугает пациентов, но не представляла, насколько это может быть неприятно. До этого момента. Пока я сама не стала пациентом.

Поднимаясь на лифте на третий этаж, вижу все признаки любого офисного здания: дешёвый ковер, нейтральные стены, тяжёлые прочные двери и слишком много тишины. Я выхожу возле своей цели — кабинета 302б.

Когда я собираюсь войти, у меня звонит мобильный. На экране появляется имя Сергей — мой брат. Нажимаю на красную трубку, говоря себе, что перезвоню ему позже. Но я знаю, что, вероятно, не сделаю этого. Он хочет убедиться, что со мной всё в порядке, как и все, кто время от времени проверяет меня. Однако мой брат слишком хорошо меня знает. Поэтому я стараюсь отвечать ему только в те дни, когда чувствую себя наиболее счастливой. Хотя в последнее время таких дней становится всё меньше.

Делаю глубокий вдох, кладу телефон в карман пальто и снова обращаю свой взгляд на дверь кабинета моего нового терапевта. За ней меня ждёт человек, с которым я никогда раньше не встречалась. Незнакомец, которому я должна рассказать о своих чувствах. Аверин Илья, доктор философии.

Тошнота поднимается от желудка к горлу, а я ещё даже не открыла дверь. Мои руки становятся влажными и потными. Вытираю их о джинсы, желая, чтобы поток моих мыслей замедлился. Но уже поздно.

Вчера мои мысли были такими медленными, словно улитка. Мне потребовалось двадцать минут, чтобы выпить чашку чая, и целый час, чтобы собраться из квартиры. Даже надеть туфли было для меня огромным усилием. А теперь я чувствую себя так, словно выпила дюжину чашек кофе.

Глеб. Я видела Глеба Соловьёва.

И он был счастлив.

Но сейчас я не могу думать об этом. Мне нужно быть нормальной для этого человека. Он записывает в свой блокнот и говорит: «Угу» и «Давайте поговорим об этом». Я представляю его сейчас — мужчина в возрасте пятидесяти или шестидесяти лет с седыми волосами, играющий свою роль.

Моя рука касается дверной ручки — полированной хромированной, которая не совсем подходит к мрачному зданию. На улице холодно, и я колеблюсь, чувствуя урчание в животе. Я голодна.

Мне трудно вспомнить, когда в последний раз я испытывала какие-либо ощущения, не говоря уже о голоде. До вчерашнего дня.

Открываю дверь, и на меня смотрит мужчина примерно моего возраста — от двадцати пяти до тридцати лет. Он не старше меня, с тёмно-русыми волосами, загорелой кожей и приветливой открытой улыбкой. Кажется, это обычная встреча, потому что на нём джинсы и синяя футболка, которая ему очень идёт. Трудно не заметить, как хорошо он в ней выглядит.

На его широком столе лежит раскрытая записная книжка, в которой, судя по всему, указаны назначенные встречи. Вероятно, он ассистент доктора Аверина.

— Привет! У меня встреча в шесть тридцать.

— Вы, должно быть, Марина Мацкевич.

— Марина Макарова, — поправляю я его. — Я пользуюсь своей девичьей фамилией, я её не меняла, когда… — позволяю своему голосу затихнуть. Если ассистент доктора Аверина не знает подробностей, я не собираюсь их раскрывать. — Когда я записывалась на приём, — заканчиваю я.

— Ах, — он выпрямляется и одаривает меня доброй улыбкой. — Что ж, доктор Макарова, прошу Вас, проходите.

Только когда я прохожу мимо него и оказываюсь во внутреннем кабинете, я понимаю, что за столом в углу никого нет. Доктор Аверин не сидит ни на кожаном диване, ни в подходящем кресле. Потому что молодой человек, которого я приняла за помощника, и есть Доктор Илья Аверин.

Тепло разливается по моему лицу. Сколько раз меня принимали за ассистента из-за моей молодости и привлекательности? Слишком много, чтобы сосчитать. Более того, он совсем не тот, кого я ожидала увидеть. Как мне рассказать ему о той сокрушительной вине, которую я чувствую, или о том, как сильно я скучаю по своему мужу, одновременно желая никогда с ним больше не встречаться?

Выдыхаю и неуверенно сажусь на край дивана. Вместо кремово-белых стен моего офиса здесь чередуются синие и серые оттенки. На персидском ковре стоит современный кофейный столик из белого дерева. Моё внимание привлекает окно с матовым стеклом, расположенное всего в нескольких шагах от меня. В течение дня он должен купать своих пациентов в солнечном свете.

— Я доктор Аверин Илья. Очень рад видеть тебя сегодня вечером, — произносит он, присаживаясь напротив меня и скрещивая ноги. Сложив руки на коленях, Илья одаривает меня открытой и доброжелательной улыбкой. Но я не вижу его — я вижу себя, словно возвращаясь в прошлое, когда делала то же самое со своими пациентами.