– Рассуждение вполне здравое, – задумчиво кивнул князь, пробуя свежую выпечку. – Что еще сказать можете?

– Не много, – все так же задумчиво отозвался Елисей. – Думаю, седла бросили потому, что они приметные очень. Не продашь. А вот коней уже, небось, и из города вывели. Кони хоть и клейменые, но конокрады с тем запросто управятся. Есть у них способы. А вот остальное… Что там было? Оружие, кошели?

– По паре пистолетов, денег немного. Кошелей не было. Украшения всякие из золота, – по памяти перечислил Тарханов. – К слову сказать, крестики нательные бросили. Те на цепочках золотых носились.

– Я так понимаю, вы уже и с родичами их поговорить успели, – чуть улыбнулся парень.

– Нет. Человек мой при осмотре присутствовал, – нехотя признался князь. – Вот он у родичей и вызнал всё.

– Странно. Не та добыча, чтобы за нее четверых жизни лишать, – помолчав, вздохнул Елисей. – Тут только одна мысль в голову приходит. Господа офицеры по привычке решили норов показать, вот оборотку и получили.

– Что получили? – не понял Тарханов.

– Обратный ответ, – пояснил парень, выругав себя мысленно.

– Странное дело. И страшное, – снова вздохнул князь. – Дожили. Четверых офицеров варнаки ночные резать начали. Дальше-то что будет?

– Ну, что-нибудь да будет, – фыркнул Елисей. – А вообще, я бы это дело использовал, чтобы господ офицеров заставить к учению боевому рвение проявить. Пристыдить малость. А то гонору много, а умений на копейку. А на гоноре далеко не уедешь.

– Хорошая мысль, – оживился князь, злорадно усмехнувшись.

Похоже, он уже придумал, кого умоет подобным предложением. Глядя на его вспыхнувший взгляд, Елисей только посочувствовал тому неизвестному. Уж в чем, в чем, а в придворных интригах этот человек запросто любого сожрать может. Чувствуется многолетний опыт.

– Когда вы решили венчаться? – неожиданно сменил князь тему разговора.

– Вот отец приедет, там и решим, – тут же отозвался парень. – Заодно свадьбой Ильико и венчание наше прикроем. Там-то гулянка на всю столицу будет. Уж я князя Буачидзе-старшего хорошо знаю, – тепло улыбнулся он.

– Да уж, широкой души человек, – понимающе усмехнулся Тарханов. – Помню, однажды на спор турий рог вина залпом выпил и не поморщился. А после все офицерское собрание в лежку лежало, пытаясь его шутку повторить.

– Узнаю отца, – рассмеялся Елисей.

– Значит, как с отцом все решите, прошение свое мне отдайте, я все устрою, чтобы времени даром не терять, – отсмеявшись, пообещал Тарханов.

– Все исполню. Думаю, на свадьбе и передам, – поспешил согласиться Елисей, решив ковать железо, не отходя от кассы.

Раз уж князь сам завел речь о венчании, то переигрывать что-то не стоило. Это значит, что для него замужество дочери дело уже решенное.

– Дозволите к вечеру Наталью Никитичну на прогулку по городу пригласить, Никита Иванович? – аккуратно поинтересовался парень.

– Лучше завтра. Сам ее предупрежу. Но только с охраной, – тут же оговорил условие князь.

– Добре. Я еще с собой абрека своего на всякий случай возьму, – спокойно кивнул Елисей.

– Это тот, что во дворе меня с ружьем встретил? – уточнил Тарханов.

– Он самый.

– Да уж. Такой одним видом любого до конфуза напугает, – усмехнулся князь.

– Это верно, – усмехнулся парень. – Только у него не ружье, а магазинная винтовка.

– Не из нее вы четвертого своего врага упокоили? – тут же поддел его князь.

– Господь с вами. Там винтовка под английский патрон была, – жестко усмехнулся Елисей, глядя ему в глаза.

– Была? – выгнул Тарханов бровь.

– Была, – спокойно кивнул Елисей. – Оружие господина Бердана. На один выстрел.

– То есть искать ее, я так понимаю, и смысла нет? – уточнил князь.

– Нет. Такие улики против себя я не оставляю, – ответил парень, продолжая хищно улыбаться.

– И не жалко было толкового оружия? – поддел его князь.

– Было б толковое, я б его в таком деле не использовал, – отмахнулся Елисей. – Вот у Реваза моего винтовка и вправду толковая. А та просто стрелялка очередная. Таких дома десятка три валяется.

– Умно, – помолчав, оценил Тарханов. – И захочешь, ничего не найдешь. А вы опасный человек, Елисей.

– Вы даже не представляете, насколько, – хмыкнул парень, глядя ему в глаза.

– А ежели я попрошу один вопрос по-родственному решить? Возьметесь? – неожиданно спросил князь.

– В империи есть кто-то, с кем вы не можете справиться своими способами? – не поверил Елисей.

– Не та особа, – скривился князь.

– Вы случаем не про… – Елисей ткнул указательным пальцем в потолок.

– Христос с вами, – всплеснул Тарханов руками. – И в мыслях не было. Нет. Тут другое. Человек этот при дворе весьма известен, но нелюбим. Даже… – тут он повторил жест самого парня. – Наушничает, доносы строчит и все норовит с любого дела выгоду свою поиметь. Я уж стал из своих доверенных офицеров человека подбирать, но вижу, что с вами их всех скопом не сравнить.

– Так это дело службы или ваше личное? – тут же уточнил Елисей.

– Скорее, личное, – помолчав, очень тихо ответил князь. – Он мне несколько раз дорогу по службе перешел. Вот вам крест, каждое слово правда, – истово перекрестился он. – Из-за его вмешательства я и не могу толком дела против титулованных предателей проводить. Помните егеря, что с вами Наташку по лавкам искал?

– Ефима? Конечно, помню, – улыбнулся Елисей.

После окончания той истории он нашел бывшего егеря и, выплатив ему за помощь из своего кармана полсотни рублей, пригласил к себе в школу. Что ни говори, а егерь этот умел многое, чему не мешало бы обучить и его учеников. Ефим обещал подумать. И вот теперь его имя вплыло снова.

– Вот он вам все и покажет, и расскажет, ежели решите мне помочь. Он все знает. Я прежде хотел его просить, но после отказался. Стар он уже, чтобы такое дело провернуть и уйти бесследно. С его увечьем долго бежать уж не получится. А я, ежели поможете, не забуду. Все, что в силах моих, исполню.

– Подумать надо, – не стал ничего обещать Елисей. – С Ефимом поговорить. А там посмотрим.

– Не доверяете? – прямо спросил князь.

– Несколько странно, согласитесь, подобную просьбу слышать от особы вашего положения, – осторожно высказался Елисей.

– Понимаю. Но вот вам истинный крест. Все так и есть, – поднявшись и широко крестясь, ответил Тарханов. – Его даже на дуэль трижды пытались вызвать, да вывернулся. Хитер, паскуда, аки лис.

– На него самого есть что? – поинтересовался Елисей.

– Вот такая папка бумаги, да все без толку. Слишком семья влиятельная, – снова скривился Тарханов, демонстрируя Елисею широко разведенные большой и указательный пальцы.

– Добре. С Ефимом поговорю, а дальше уж посмотрим, что там сделать можно, – снова ничего не обещая, ответил парень.

– Еще раз повторюсь. Я и сам уж давно к такому готовился, да только у меня таких, как вы, мастеров, не имеется. Что-то одно сделать умеют, а чтобы все вместе нет. Я, признаться, когда узнал, как вы с врагами своими разбираетесь, сразу подумал с просьбой идти. Да решил выждать. До конца все посмотреть. Впечатлен. Истинный крест, впечатлен. Потому и решился с вами на тему эту говорить, – понизив голос, признался Тарханов.

– Бумаги те мне передайте, почитаю. Все одно они у вас пустым грузом лежат. Заодно и знать буду, к чему человечек тот склонен.

– К стяжательству он весьма склонен. Его уж и из казначейства предупреждали, и моя служба, и даже высочайшее неудовольствие выказано было. Никак не уймется.

– В общем, всем надоел, – понимающе усмехнулся Елисей.

– Кабы он службы моей не трогал, я б и пальцем не шевельнул. Но уж коли влез не в свои сани, пусть получит. Как вы там сказали?.. Оборотку? – зло усмехнулся князь в бороду.

– Даст бог, получит, – ответил парень с не менее хищной улыбкой.

Длинный караван медленно втягивался во двор поместья, а Ильико с Елисеем с радостными улыбками обнимали старшего Буачидзе. Князь Дато, едва узнав, что его сын решил жениться и уже сделал невесте предложение, развил бурную деятельность и подготовился к празднеству основательно. В пригнанном им обозе было все, чем славна земля Грузии.