– Кому еще сына доверить, как не деду родному, – пожал Елисей плечами с некоторой растерянностью.

– Спасибо тебе, Елисей, – грустно улыбнулся князь. – Ильико, паршивец, никак жениться не хочет. Сколько просил, женись. Наследника роди, а потом что хочешь делай. Нет. Рано. А случись что, кому я все оставлю? Совсем отца не слушает.

– Уймись, Дато, – осадил его мажордом и молочный брат Котэ. – Пусть живет, как знает. Теперь есть у тебя наследник. Вот этот сорванец. Да и Елисей, если что, тоже всегда дело принять сможет.

– Нет, – поспешил откреститься парень. – Все, что решите оставить, только Руслану.

– Ты чего-то боишься? – удивленно поинтересовался Котэ.

– Не хочу из-за денег с Ильико ссориться. Он твой сын, Дато батоно. А Руслан твой внук.

– Не будет ссоры, бичико, – понимающе усмехнулся Котэ. – Думаешь, с чего Ильико решил в столицу вернуться? Скучно ему тут. Не любит он все эти дела коммерческие. Так что, если ты дело в свои руки возьмешь и оставишь все, как сейчас есть, он тебе и слова не скажет. Ему служба интересна.

– А как сейчас есть? – не понял парень.

– А просто все. Дато ему каждый месяц в столицу тысячу рублей посылает. И на жизнь, и на веселье, – рассмеялся мажордом. – К тому же у него и свое жалованье есть. Жены нет, детей нет. Служи, гуляй да веселись. Мамзелей по ресторанам и театрам води.

– А я думал, он после ранения остепенился, – удивленно проворчал Елисей.

– Как на службу вернулся, так словно снова жить начал, – улыбнулся в ответ князь. – Бог с ним. Пусть служит. Лучше так, чем как после ранения было.

– Это да, – понимающе кивнул Елисей, вспомнив, как лечил Ильико от пьянства. – А как тут Опонас мой? – вспомнил он старого казака.

– Сам спроси, – рассмеялся Котэ. – Его теперь из табуна палкой не прогонишь. Всех табунщиков наших кнутом своим гоняет, словно мальчишек сопливых, а те на него только что не молятся. Никогда не думал, что человек может столько о лошадях знать. Иной раз думаю, что он с ними разговаривает.

– Это он умеет, – рассмеялся Елисей, вспомнив свои впечатления от общения со старым лошадником. – У меня теперь денщик такой же. Вроде казак, а кроме лошадей, ничего знать не хочет.

– Это мальчик, который каретой управлял? – удивленно уточнил Дато.

– Он самый. Любим. Хочу, пока мы тут, его с Опонасом свести. Думаю, они быстро сговорятся, – ехидно усмехнулся парень.

– Что дальше делать станешь, Елисей? – неожиданно сменил Котэ тему, усаживая ребенка на плечо и слегка подкидывая его.

В ответ Руслан залился счастливым смехом, вцепившись ручонкой в седую гриву мужчины. Котэ даже не пытался отцепить ребенка от своих волос, хотя Елисей не понаслышке знал хватку собственного отпрыска.

– Дела закончим, и я семье Молхнадзе месть объявлю. При видаках, чтобы весь Тифлис знал, кого и за что я резать стану, – жестко отозвался парень, не сводя взгляда с сына. – А твои люди, Котэ батоно, пусть узнают, где все мужчины этого рода обитают. Они город лучше знают, времени меньше потратят, чем я сам искать стану. И ежели бежать вздумают, мне знать дадут. Сумеют?

– Пусть попробуют не суметь, – жестко отозвался мужчина. – Только надо ли так. На весь город?

– Я не тать ночной, чтобы от людей прятаться. Они хотели до глотки моей добраться. Я им такую возможность дам, – от тона, которым были произнесены эти слова, притих даже веселившийся Руслан.

– Там не весь род замешан, – помолчав, тихо ответил Котэ. – Думаешь, почему после похищения Нино мы не стали месть объявлять, а только на самого купца и его ближних охоту устроили? Знали, что он сам это все задумал, и многие, когда узнали, что он придумал, отговорить его пытались.

– Ты уверен в этом? – насторожился парень.

– Уверен, – твердо кивнул Котэ.

– Хорошо. Тогда условие им поставлю. Не хотят моей мести, пусть виновных назовут. Выдавать их не потребую. Родная кровь – не вода. Но виновных пусть сами назовут. Тогда лишней крови не будет. А нет… Что ж. Это будет не первый род, который прервется.

– Я смотрю, ты все уже решил, – задумчиво вздохнул Дато.

– Было время подумать, – кивнул Елисей.

– Странно, – вдруг высказался Котэ.

– Что именно странно? – не понял парень.

– Как они узнали, что ты Нино решил сюда отправить? Сам говорил, они по дорогам вокруг Пятигорска разбойничали, и вдруг их караван нашли. Как так?

– Сам об этом думаю. Уже всю голову сломал, – скривился Елисей. – Из тех, кто мог знать, что они поедут, я всем верю. Но ведь мы и тайны из того не делали. Караван собирали, гостинцы готовили. Если подумать, то вся крепость знала, что Нино скоро сюда поедет.

– Выходит, есть кто-то в крепости, кто им знак подал, – тихо высказался Котэ.

– Выходит, есть, – мрачно кивнул Елисей.

– Поторопился ты, когда спрос бандитам учинял, – легонько упрекнул его князь.

– Не до того мне было, – глухо выдохнул Елисей, мысленно снова погружаясь в события той ночи. – Хорошо, терпежу хватило о главном спросить. Я ж тогда их готов был голыми руками рвать. Это уж потом я сообразил, что неплохо было бы хоть одного видака живым привезти. Да только все одно не довез бы.

– Почему? – удивился Дато.

Вместо ответа Елисей достал из подсумка магазин от винтовки и, выщелкнув из него патрон, молча протянул его князю, коротко посоветовав:

– На пулю посмотри.

– Что она дает? – внимательно осмотрев боеприпас, уточнил Дато.

– Попадая в тело, раскрывается еще сильнее и раны оставляет такие, что после них не выживают. В руку попадет, оторвет к черту.

– Зачем такие? – мрачно поинтересовался князь, потемнев лицом. Ранение сына все еще доставляло ему боль.

– Для таких вот случаев, – вздохнул Елисей. – Их двадцать три против меня одного было. Спасло только то, что я на них спящих напал. Не успели сразу понять, кто и откуда стреляет. Обычными пулями раненых было бы больше. Тогда мы бы оба там полегли. Да и то один сумел выстрелить, – еле слышно закончил он.

– Не вини себя, – решительно отрезал Котэ, рассматривая патрон. – Ты, что мог, сделал. И даже больше. Видно, так бог решил, – закончил он, тяжело вздохнув. – Я сделаю, как ты просил. Сегодня же людей пошлю, чтобы всех из рода Молхнадзе нашли. Сам пока что делать станешь?

– В табун, к Опонасу съезжу. Надо повидать старика. Как ни крути, а он здесь по моей просьбе оказался. А дальше видно будет.

– Карету возьми, – тут же вскинулся Дато. – На дорогах иногда нападают.

– Я хоть и князь, а карет не люблю, – усмехнулся Елисей.

– Ну, любишь, не любишь, а ты ведь не абрек из глухого аула. Люди знать должны, кто едет, – продолжал настаивать князь.

– Сказал же, не люблю кареты. Нападет кто, только время даром потеряешь, из нее выбираясь. Нет, верхом поеду. Только телегу какую пусть приготовят, гостинцы ему свезти. Ну, или арбу.

– Слушай, зачем тебе телега? – удивился князь. – Ты что, все лавки на базаре скупить хочешь? Есть там все. И овцы для мяса, и хлеб, и зелень, и вино. Сыр любой есть. Что просит, сразу привозят.

– Родичи его всякое передать просили, – развел парень руками. – Что собрали, то и привез. Там только седел ажно три штуки.

– Родичи? Тогда понятно. Будет тебе арба, – отмахнулся Дато.

Слуги принялись накрывать на стол, и Елисей, глядя на это изобилие, с грустью вспомнил дни, когда в этом же доме они с Нино устраивали концерт, веселясь и развлекая всех вокруг. Князь, заметив его взгляд, грустно улыбнулся и, повернувшись к одному из слуг, что-то тихо сказал по-грузински. Парень выскочил из комнаты и спустя несколько минут вернулся обратно, неся в руках гитару. Точную копию той, что когда-то Елисей купил в местной лавке музыкальных инструментов.

– Сыграй, сынок, – дрогнувшим голосом попросил Дато. – Я те вечера тоже часто вспоминаю. С тех пор, как Нино уехала, в доме музыка больше не звучала. Сыграй.

Чуть подумав, Елисей налил в бокал вина и, одним махом проглотив его, взял гитару. Котэ, не спуская с рук мальчика, присел к столу и, угостив ребенка кусочком халвы, разлил вино по бокалам. Они с князем, не чокаясь, выпили, а Елисей, перебирая струны, вспоминал песни, которые пел когда-то для своей жены. Тот вечер затянулся далеко за полночь.