Конечно, время наступило такое, что каждый следователь прокуратуры не слишком уверенно себя чувствовал, потому что в течение месяца все следователи должны были перейти из прокуратуры в недавно созданный следственный комитет, и такая реорганизация доставляла не только лишние хлопоты, но и беспокойство – вдруг что-то будет не так, вдруг да не подойдет кто-то по своим деловым качествам для новой структуры. Это сказывалось на работе, нервировало людей. Но внешне Иван Дмитриевич Растегаев казался спокойным, и подполковник Капустин считал, что на него можно положиться.

Едва подполковник вернулся вместе с капитаном Аристарховым в кабинет, как ему привезли копии всех протоколов от Растегаева. Иван Дмитриевич, в дополнение ко всему, был еще и человеком обязательным. Приходилось только удивляться, почему многие опера ФСБ вообще и РОСО, в частности, не любят с ним совместно работать.

Капитан Аристархов мельком просмотрел протоколы и переложил их на стол Капустина. Тот их читать не стал, потому что сам подписывал все, кроме одного, который заверял подполковник Буслаев, но и с ним он уже успел познакомиться. И просто сразу подшил все бумаги в папку с делом.

– Я вообще-то считаю, что спецназ ГРУ и спецназ МВД и все прочие наши многочисленные спецназы, – капитан внезапно решил пофилософствовать, – не менее опасны для общества, чем затаившиеся боевики. А спецназ ГРУ втройне опасен…

– Откуда такая уверенность? – спросил Капустин холодно.

– Это же естественно… Я вообще не понимаю, почему спецназ ГРУ участвует в антитеррористических мероприятиях. Они же не антитеррористы. Они по своему профилю террористы… За счет государства отлично, можно сказать, великолепно обученные террористы… И ни один бандит из чеченских гор в мастерстве террора с ними не сравнится… Я, конечно, понимаю, что огульно судить обо всех нельзя… Но мало ли что может случиться с человеком. «Уйдут» его из спецназа по какой-то причине, из армии метлой погонят… И гуляет по стране профессиональный террорист, который, кроме террора, ничем заниматься не может… Не умеет другого делать, кроме как взрывать и убивать…

– Молодой человек. – Капустин тяжко вздохнул для того, чтобы взгляд был внушительным, еще и очки снял. – Они не террористы. Они – диверсанты… Диверсанты, прекрасно обученные, великолепно обученные, и ни одна современная армия мира не в состоянии быть достойной уважения, если она не имеет таких профильных частей. А таких качественных частей, как наш спецназ ГРУ, не имеет вообще ни одна страна мира. Это уже многократно проверено на совместных учениях со спецназовцами разных стран… Поэтому ты сейчас говоришь глупость, и я буду только рад, если ты говоришь это по глупости, а не по убеждению… На этом предлагаю подобные разговоры прекратить и не возобновлять впредь… И вообще офицеру антитеррористического подразделения ФСБ положено видеть разницу между профессиональным диверсантом и террористом… Сейчас время даром не теряй, а подготовь-ка мне план своих действий, потом согласуем его с моими планами… Можешь в своем кабинете заниматься делом. Телефон твой, полагаю, в справочнике есть… – Ладонь подполковника легла на тонкий справочник внутренних телефонов управления.

– Есть, товарищ подполковник. Разрешите идти? – Аристархов обиделся на отповедь, но перед старшим по званию постарался обиду не показать, хотя не заметить ее было трудно.

– Подожди… Сначала вот что сделай… По всем возможным базам данных проверь всех троих убитых и доложи мне… Потом планами занимайся… Иди…

Капитан ушел, аккуратно прикрыв за собой дверь, которая так и норовила хлопнуть на сквозняке. Другой бы на его месте мог умышленно дверь отпустить, чтобы хотя бы стуком свое несогласие выразить. Этот не решился…

Капустин помнил приказание полковника Сазонова явиться сразу после возвращения, он позвонил командиру, но того на месте не оказалось – вызвали для доклада в областное управление ФСБ. Чтобы не терять время и чтобы было что сказать полковнику, Капустин сразу сел за составление своего плана следственно-розыскных мероприятий и не снимал очки до тех пор, пока не позвонила дочь:

– Пап, ты сегодня-то хоть появишься?

– Постараюсь… Я сегодня до девятнадцати часов дежурю в следственной бригаде… После этого планирую отдохнуть дома… Мама не звонила?

– Три раза… Тебе в кабинет дозвониться никак не могла, мобильник твой не отвечает…

– Я же позавчера сим-карту сменил… Не успел сообщить… Я сам ей позвоню… Вечером жди… Сразу после сдачи дежурства…

Положив трубку городского телефона, подполковник подумал, вытащил мобильник и набрал номер сотового телефона жены.

– Привет… Номер высветился?

– Привет… И номер, и ты высветился… А то совсем в тень спрятался…

– Это мой новый номер… На старый стали слишком много SMS присылать… Все больше с предложениями познакомиться… Как у тебя дела?

– По-прежнему… И неизвестно, сколько это продолжится… По крайней мере, месяц здесь точно пробуду… Маму поддержать надо…

У отца жены недавно случился инсульт, у него парализовало правую половину тела, и жена спешно уехала помогать матери ухаживать за больным отцом. Рассчитывала, что уедет всего на неделю. Но мать одна – с трудом справлялась с больным, и пришлось задержаться. Уже третью неделю ухаживает. И жена не знает еще, что Игорь Евгеньевич собирается на полгода ехать в Чечню. Вопрос о командировке решился уже после ее отъезда. Лучше будет сразу сообщить, когда уже все будет известно и дату назовут. В любом случае, дочь уже взрослая, первокурсница технического университета, человек она серьезный, и оставить ее одну не страшно. С квартирой справится…

– Ладно, я сейчас занят, только что с выезда прибыл, спешу к начальству с докладом… Всем привет передавай… Я сегодня до вечера в следственной бригаде дежурю… Как освобожусь, сразу домой поеду, отсыпаться. Вторые сутки на ногах… Звони домой… Ради тебя я проснусь… Денег не надо?

– Пока не надо…

– У меня все равно нет… Пока…

Едва Капустин убрал трубку, в дверь постучали, и уже привычно сунул голову в дверной проем капитан Аристархов.

– Заходи… – кивнул Игорь Евгеньевич. – Есть что-то?

Аристархов молча положил на стол несколько страниц принтерной распечатки вместе с портретами. Подполковник надел очки и сразу начал читать. Все трое убитых боевиков участвовали в первой чеченской кампании. В самом начале второй кампании они тоже недолго повоевали, потом сдались и после амнистии уехали из Чечни, чтобы не быть там преследуемыми боевиками… Проживали сначала в Ингушетии, потом в разных городах России, нигде подолгу не задерживались, максимум, полгода… Переезжали в другое место вместе с семьями… Конфликтов с правоохранительными органами не имели, задержанию не подвергались… Вместе сошлись только здесь, работали в одном месте, в кафе «У горного ручья». Один – поваром, двое других – кухонными рабочими. На отдельном листе короткая справка на хозяина кафе, Мовлади Ахматовича Базуева, ингуша по национальности, уже четыре года проживающего в областном центре, в который он прибыл из Певекского района Чукотки. Справка, ни о чем не говорящая. Не делал, не состоял, не привлекался… Еще небольшая справка из налоговой инспекции о доходах кафе. Никаких, практически, доходов… Хозяин еле-еле концы с концами сводит. Вот и все, что капитан Аристархов смог накопать…

Капустин поднял глаза, ожидая устного комментария.

– Там… – кивнул капитан Аристархов на лежащую на столе папку с делом. – Там перечень предметов после личного обыска двоих задержанных утром…

– Салфетка… – сказал подполковник, понимая, о чем речь.

– Да, салфетка с фирменной монограммой кафе «У горного ручья». И телефон…

– Проверь телефон…

Капитан раскрыл папку, чтобы переписать номер.

– Еще что-то?

– Пока ничего. Я разослал запросы по всем населенным пунктам, где проживали до прибытия в наш город убитые. Просил сообщить о любом преступлении, теракте или попытке теракта, короче, о всех нераскрытых делах, где могут быть замешаны кавказцы. И отправил запрос в Певек на Мовлади Ахматовича Базуева. Жду ответов…