— А сколько? — не унимался Абрам.

— Я точно не знаю, но, как слышала, около восьми тысяч рублей.

— Ого! — не удержавшись, воскликнул один из соседей по палате.

Иосебашвили сообразил, что ему необходимо объясниться.

— Деньги не мои, ребята, а казенные...

В этот же день Абрама навестил местный житель Илья Семенович Гутман.

— Пошли телеграмму в Тбилиси и вызови жену, — приказал Иосебашвили. — Ты же знаешь, что я терпеть не могу больничную еду.

— Я буду носить! Вот и сейчас принес тебе икорку, фрукты, телятинку, — подобострастно говорил Гутман.

— Все равно вызови Соню...

Через день из Тбилиси прилетела жена Иосебашвили — Соня Мхатвари. На ее руках сверкали массивные золотые кольца с бриллиантами, на груди покоился такой же массивный золотой кулон старинной работы. Хотя Абрам и называл ее своей женой, однако по документам они значились разведенными. Тем не менее Соня Мхатвари считалась хозяйкой четырехкомнатной квартиры в лучшем районе Тбилиси, устланной коврами ручной работы и наполненной дорогим антиквариатом (мысль обезопасить все эти ценности и толкнула Абрама Иосебашвили на фиктивное расторжение брака). При этом ни один член ее семьи никогда и нигде не работал, а супруг всю жизнь имел очень скромный оклад.

За долгие годы совместной жизни Соня хорошо изучила капризный характер мужа. Она два раза в день навещала его и приносила ему еду, которую готовила сама. Ежедневно она покупала на базаре свежие продукты, а пищу готовила на частной квартире, где снимала комнату.

В больнице Иосебашвили не чувствовал себя отрешенным от дел. Часто в палате появлялись различные деловые люди. И хотя другие больные привыкли к таким визитам и не прислушивались к разговорам, но все же они обращали внимание на то, что в этих разговорах часто употребляются слова «артикул», «контейнер», «кримплен», «фонды», «дефицитный»...

Наступил день, когда Иосебашвили выписали из института. И, несмотря на то, что он еще немного хромал и пользовался палочкой, все, кто встречал его, да и он сам, были довольны.

В Рижском аэропорту, обычно мрачный, он расчувствовался, когда увидел Илью Гутмана с женой, которые приехали провожать его с большим букетом цветов.

— А это тебе, — приняв букет, Иосебашвили снял с руки японские часы «Сейка» и передал Гутману.

Затем Илья Семенович получил подробный инструктаж, адреса нужных людей и обещал выполнить все, о чем просил Иосебашвили. Так никто, кроме Гутмана, и не узнал, зачем же тот приезжал в Ригу. А Гутман умел молчать.

5. Паутина растет

Осень в Киеве была теплая и сухая. Последний день рабочей недели подходил к концу, и Давид Исакович Гольдберг, старший товаровед торгово-закупочной базы УРСа Министерства химической промышленности УССР, названивал друзьям, приглашая на рыбалку. В это время к нему в кабинет вошел невысокий плотный мужчина с густой проседью на висках.

— Здравствуйте, — не спрашивая разрешения, произнес он с очень заметным кавказским акцентом.

— Здравствуйте, — холодно ответил Давид Исакович.

— Я из Грузии, работаю, как и вы, по снабжению.

— А я вас не знаю, — сдержанно заявил Гольдберг.

— Да, правильно. Я прочел вывеску на улице и решил зайти поинтересоваться. Коллеги все-таки! Как у вас дела? План выполняете?

— С планом туго, — признался Гольдберг.

— Могу помочь, — доверительно сообщил незнакомец.

— Каким образом? — удивился Давид Исакович.

— Я договорился в Латвии о получении большого количества дефицитной ткани.

— Ну и что же?

— Если вы согласитесь, эту ткань будут высылать вам на базу, а вы будете направлять ее в Грузию, в магазины, какие я вам укажу.

— Ну и потом?

— Вот и все. За счет моих товаров вы будете выполнять план и еще от меня получать «свежую копейку». Для начала вот вам тысяча рублей, — не дожидаясь согласия, незнакомец вынул из кармана пачку денег и положил их на стол.

Давид Исакович быстро спрятал деньги в ящик стола, но, видимо, сообразив, что совершил опрометчивый шаг, тотчас настороженно спросил:

— А за что?

— Это только аванс, а что делать, я уже сказал.

Ответ незнакомца немного успокоил Давида Исаковича — ведь он не предлагал ему стать сообщником в бандитской шайке, а перевалка... это же пустяки, и Гольдберг уже с улыбкой спросил:

— А как вас зовут?

— Михаил Иосебашвили.

Нет смысла воспроизводить дальнейший диалог между ними. Главное — полное взаимопонимание было достигнуто.

— Я позвоню и сообщу, что вам придется делать дальше, — заявил перед уходом Иосебашвили.

Буквально через неделю Иосебашвили вновь внезапно появился в кабинете Гольдберга, но на этот раз Давид Исакович встретил его приветливо и даже с радостью.

— Привез проект письма — просьба об отгрузке в ваш адрес фирмой «Латвия» шерстяных и шелковых тканей. Нужно только отпечатать и оформить.

Давид Исакович с любопытством прочел документ и лишь после этого дал свое согласие. «Содержание письма, по сути дела, ни к чему не обязывает, — подумал он. — Обычная просьба об отгрузке ткани».

Буквально за полчаса эта просьба была оформлена в официальный документ с надлежащей подписью и печатью.

Михаил остался доволен оперативностью и усердием нового партнера и поблагодарил его (естественно, не словами), а на прощанье предупредил о необходимости встретиться в ближайшее время в Москве на ярмарке.

Примерно через месяц он позвонил Гольдбергу из Москвы.

— Вы не забыли, что в понедельник в Сокольниках начинается очередная ярмарка?

— Конечно нет, — ответил Давид Исакович. — Я уже приобрел билет.

В понедельник Иосебашвили встретил Гольдберга на платформе Киевского вокзала.

— Не волнуйся ни о чем, ты мой гость, — громко и весело приветствовал он. Шофера такси Михаил попросил отвезти их в гостиницу «Советская». В вестибюле первоклассной московской гостиницы швейцар поздоровался с Иосебашвили. Давид Исакович понял, что его партнер здесь не впервые.

У дежурного администратора, не спрашивая, есть ли свободные места, Михаил бесцеремонно взял анкету и отдал Гольдбергу:

— Заполняй!

Когда анкета была заполнена, Иосебашвили вручил ее дежурному администратору:

— Устройте моего гостя в «люксе»...

Комфортабельный двухкомнатный номер Гольдбергу понравился. Михаил уселся в мягкое кресло, и они тотчас же приступили к делу.

— Я переотправил по товарно-транспортным накладным шерстяных и шелковых тканей, поступивших из Латвии, на сумму 777 518 рублей, — поспешил доложить Давид Исакович.

— Спасибо, дорогой. Товар уже поступает в магазины. Но ты больше не направляй в Гори и Зугдиди. Его ждут в магазинах № 2, 4, 23 и 24 «Тбилтекстильторга», — не дожидаясь подтверждения Гольдберга, Иосебашвили картинным жестом вынул из кармана две пачки денег: — Тут три тысячи рублей за твои труды. А теперь отдыхай. Вечером поедем в ресторан «Новый Арбат». Немножко посидим, музыку послушаем. Познакомлю с братом. Учти, он главный в нашем деле!..

— Да, чуть не забыл, — робко перебил Давид Исакович. — Наша торгово-закупочная база в связи с ликвидацией Министерства химической промышленности передается в другое объединение — «Укрнефть», — он ожидал взрыва гнева от своего щедрого партнера за столь запоздалую информацию. Но гнева не последовало.

— Это хорошо, что ты предупредил, — после непродолжительного молчания произнес Иосебашвили. — Ничего, я договорюсь, ткань будут посылать по новому адресу...

В зале ресторана за дальним столиком сидела компания уже подвыпивших мужчин. Абрам Иосебашвили выделялся среди них нарочитой небрежностью одежды. Михаил подвел Гольдберга и представил:

— Познакомься, Абрам. Это Давид Исакович из Киева.

— Очень приятно, — Абрам небрежно подал свою короткую пухлую руку.

Устроившись за столом, Гольдберг стал рассматривать соседей. Никого из присутствующих он не знал. Михаил, захмелев, стал необычайно болтлив и назвал Гольдбергу некоторых «приятелей» своего брата.