Да и приказчики в доброе старое время были иными. Раньше приказчику полагалось иметь в кармане деньги только два раза в год перед георгиевым и дмитровым днем, когда он шел в парикмахерскую. А эти, нынешние, держат деньги даже в чулках и дают парикмахеру на чай столько, сколько прежде самые головастые приказчики платили за стрижку, да и подстригаются гораздо чаще, потому что редкий из них не ухаживает за барышней.

Во всем этом, думал кир Герас, повинны крупные банковские учреждения, открытые, как об этом свидетельствуют их звучные названия, единственно для ограничения доступа иностранных товаров и для обеспечения экономической независимости от иностранных капиталистов. Широкая сеть таких учреждений сильно облегчила получение займов. И в этом кир Герас усматривал большое различие между прежними и новыми торговцами: старые с трудом занимали и легко возвращали, теперешние же, наоборот, — легко занимают и с трудом возвращают. Прежде, бывало, по целым ночам глаз не смыкали и перед тем, как занять, и после того, как заняли, а этим, нынешним, долги отнюдь не портят сна.

Так рассуждает кир Герас о прошлых и новых временах, о хозяевах, приказчиках и банковских учреждениях. Но стоит ему подумать, что в таких учреждениях оба его сына, как он перестает роптать на них и на векселя. Сыновья преуспевают. Начальники хвалят их за сообразительность, воспитанность и деловитость. Правда, будто сговорившись, тот и другой отметили один недостаток за обоими: часто опаздывают, являются в канцелярию не совсем протрезвившись и, по слухам, слишком сорят деньгами. Но, зная, что молодые люди из богатой семьи, начальники смотрели на это сквозь пальцы. Смотрели и до поры до времени терпели. Однако, когда у одного из сыновей кир Гераса обнаружилась крупная недостача, а другой подделал вексель, начальники прозрели. Кир Герас покрыл недостачу и денежным возмещением замял дело с векселем. О молодых людях позаботилась вся эллинская колония, а больше всех кир Герас. Все обошлось сравнительно благополучно. Сделали скидку на молодость, удовлетворились обещанием исправиться, и братья лишь поменялись местами. Аристотель перешел в учреждение, где служил Ксенофонт, а Ксенофонт — туда, где был Аристотель, и буря улеглась и утихла.

Не нравилось все это старому кир Герасу. Угнетало его случившееся. Недоволен он был сыновьями, как торговец старого поколения торговцами нового поколения, но как отец он все же брал сыновей под защиту, полагаясь на их обещание. Однако самые большие надежды он возлагал на третьего сына, Милоша, который работал в лавке; но с некоторых пор и его поведение стало вызывать недовольство отца.

Раньше Милош был вылитый отец, точная его копия, ни дать ни взять маленький кир Герас. Разумный и послушный, он не искал общества своих сверстников, безропотно, без воркотни носил то, во что его одевали, — отцовские штаны, доходившие ему до подмышек, и пиджак, талия которого приходилась ему ниже колен. Соседские ученики дразнили его за это, распевая вдогонку известную всем народную песенку:

Бог убей того портного,

Что скроил тебе кафтан!

Таким оставался Милош два года, пока его братья учились за границей. Но после их возвращения и он переменился. Наряжаясь в их платье и обувь, он стал больше походить на галантерейного приказчика, чем на ученика-бакалейщика. Носит даже лаковые туфли, которые ему, как всякому бакалейщику, немного тесны. И что бы ни делал, все поглядывает на них да ласково поглаживает. Стал мазаться какой-то помадой и смахивает теперь на мышонка, выкупавшегося в топленом масле; то и дело вытаскивает гребенку и, сев на прилавок, причесывается, словно хочет понравиться немочке-служанке, что живет по соседству и постоянно бегает в лавку за всякой мелочью. «Хорош, хорош!» — сказал ему Герас, застав его однажды за этим занятием; рассердившись, он растрепал сыну волосы, однако тот снова причесался по моде. Кир Герас нашел у него в кармане даже щеточку для усов, хотя на них еще и намека не было. Кир Герас разбранил его тогда и сказал, что ни один порядочный бакалейный приказчик даже после пяти лет службы ни под каким видом не смеет таскать в кармане подобные вещи. Щеточку отец оставил себе, для собственных усов, а сыну пригрозил, что если еще раз увидит, как он прилизывается да приглаживается, то даст ему щетку для усов — ту, которой пол подметают…

Сердит был кир Герас на сына. Но все же какой ни на есть, думал кир Герас, а смотрит за лавкой, прилежен, понимает в деле, помнит о себе, когда взвешивает товар; будет ему наследником, и фамилия Паскалиса будет и дальше греметь в торговом мире!

ГЛАВА СЕДЬМАЯ,

в которой кир Герас еще более, чем в шестой главе, убеждается в том, что все на свете изменилось — и времена, и отношения между народами. Или попросту — варвар Милисав Пиносавац и эллин Герас Эпирчанин

Однажды к кир Герасу явился газда Милисав Пиносавац, владелец бакалейной лавки и трактира на Смедеревской дороге, для краткости именуемый Милисав-спекулянт, потому что он скупал и широко перепродавал кожи и дубильные шишки. Когда-то он был учеником и приказчиком у кир Гераса, его духовным чадом; все, что он знал, — знал от него; своим положением солидного торговца он обязан только кир Герасу, и в благодарность за это на вывеске его лавки было написано: «Торговля трудолюбивого грека», а в углу искусно нарисован старец (по замыслу — кир Герас), подсчитывающий дневную выручку, перед ним — горка золота, серебра, меди и пачка ассигнаций. Газда Милисав вошел, присел на мешок и чуть наклонился вперед. Спросив, как поживают домашние, все ли живы и здоровы, Милисав приступил к делу и выложил, зачем пришел. Рассказал, что у него много неполученных долгов, а ему как раз позарез нужны деньги, чтобы осуществить весьма выгодную сделку, но крестьяне не отдают сейчас, потому что налоги выплачивают, к тому же проект требует больше денег, чем ему должны, а заработать можно за короткий срок двести — триста процентов. Вот он и пришел просить у кир Гераса совета, как у своего бывшего хозяина, можно сказать, отца и учителя, у своего благодетеля.

Милисав Пиносавац часто приходил к нему и раньше — попросить совета или немного деньжат; советам всегда следовал, а деньги возвращал полностью и в срок. Так и теперь.

— Э, — начал кир Герас, — какой совет я тебе дам? Ты всегда имел голову на плечах, еще когда у меня приказчиком был!.. Что я могу тебе посоветовать, если, как сам говоришь, тебе нужен капитал!.. Если бы меня дети не выпотрошили… были бы у меня деньги… дал бы тебе сколько надо, под честное слово, как в прежнее время давал торговец торговцу, а теперь нет уж той дружбы и уважения!.. Да и денег у меня нет, дети высосали!.. Если узнаешь, у кого есть деньги, скажи мне, вместе пойдем занимать, а там — либо я тебя выручу, либо ты мне одолжишь!.. Ложку крови тебе отцежу, коли понадобится, — уверял кир Герас, — а денег нет у меня! Трудное время! Налоги, гербовые сборы, контроль, весовые мастера… Будь у меня деньги, тут же дал бы тебе! Вот — бери ключи, открывай кассу и смотри, что найдешь — поделим! — говорит кир Герас, хлопая себе по карманам в поисках ключей.

— Бог с вами, газда Джерасим! — возражает Милисав. — Верю я вам, как же, — я и сам рад все для вас сделать; нет такой жертвы, которую я не принес бы ради вас…

— Ладно, ладно, газда Милисав, — успокаивает его кир Герас.

— Если, не дай бог, — говорит Пиносавац, — понадобится вам какая помощь, не обидьте нас, газда Джерасим!.. Мне перед богом было бы стыдно, если б я не был вам первым и настоящим другом… Руки мне не подавайте, на порог больше не пускайте, коли не так! Вот я и говорю, если вам в трудную минуту что понадобится (не знает ведь человек, что ждет его завтра!), вы только… только известите… милости просим, как в собственный кошелек, как в свою кассу… Если потребуется подпись на векселе поставить, только слово скажите, очень даже просто, всегда, значит, рад буду, никому этого не уступлю.