— Ну, как там Патрис?

— Пока ничего, — уклончиво ответил Ганс, пряча глаза, — однако надежды…

Слейтон посмотрел на него с укором и покачал головой.

И тут Ганс с ужасом сообразил, что Патрис слышит их разговор. Связь-то была включена!

— Я хочу сказать, что состояние Патриса, в общем, хорошее. Тяжелое, но он выдержит…

Слейтон молча кивнул, потом, отключив телесвязь с Патрисом, набросился на Ганса.

— Ты совсем спятил от переживаний? Кто же так говорит в присутствии больного?! А эта твоя поправка — "в общем, хорошо"! Ты что, принимаешь Патриса за глупого малыша? Что он теперь подумает?

— Патрис знает свое положение лучше нас. Он доживает последние часы.

— И его невозможно спасти? — упавшим голосом спросил пилот.

— Не в моих силах разгадать строение и действие инопланетных токсинов, проникших в организм Патриса. Тут необходимы усилия целого института биохимиков и токсикологов.

Слейтон подавленно молчал. Потом глухо спросил:

— Неужели он умрет?

— Вопрос дурацкий, Слейтон. Что я, волшебник?

— Я не о том…

— А-а, — сообразил Ганс. — Извини. Конечно, я надеюсь на медицину Земли. Патриса я помещу в анабиозный изолятор, в котором довезем его до Института реанимации. Там его поставят на ноги, убежден в этом.

Лицо Слейтона просветлело.

Прогудел сигнал вызова — это Патрис просил включить его канал связи. Слейтон щелкнул тумблером.

— Вы куда это запропастились? — хмуро поинтересовался Патрис. — Забываете о главном.

— О чем имено?

— О существах, доставленных на корабль.

— В самом деле забыли. Прости нас, — отозвался Ганс, глядя на улыбающегося африканца. "Почему он улыбается? Или бодрится, чтобы нас успокоить. Впрочем, перед смертью многие чувствуют прилив сил".

— Послушайте меня, — сказал Патрис. — Послушайте магнитную запись беседы с инопланетянами, а уж потом принимайтесь за дело.

Рассказ инопланетян поразил космонавтов. Они долго молчали, размышляя о последствиях огромной беды, свалившейся на жителей Туманного мира.

— Э, что тут говорить, — нарушил молчание пилот. — Когда идет война, кто-то побеждает, кто-то обязательно остается в накладе. Побеждает, как правило, победитель.

— Ты неправильно мыслишь, Слейтон! — воскликнул Патрис. — Неверно говорить, что на войне побеждает победитель.

Тем более, если победитель — агрессор. А беркуто-сапиенсы и есть агрессоры, что ни говори. Вспомни историю захватнических войн на Земле. Были сражения и блистательные победы, а в итоге — побежденные оказывались истинными победителями.

— Парадокс, конечно, но ты подметил верно, Патрис. А в чем, по-твоему, тут причина?

— На это ответить нелегко.

— Ну хорошо, а в приложении к данному случаю — почему двухголовые не победители?

— Напротив, победили именно двухголовые, ибо защищали свою землю и жизнь от агрессоров. Миллионы этих существ благополучно укрылись от атомного захватчика на дне Моря Жизни, граничащего с территорией "беркутов". А на грани гибели оказалось племя птицесапиенсов! Ибо миллионы их неродившихся потомков погибли от радиации.

Слейтон кивнул. Вмешался Ганс:

— А ты, Патрис, не спрашивал их о судьбе Байрама?

И тут же, словно дождавшись этого вопроса, в динамиках рации прозвучал радостный голос Байрама:

— Привет вам, дорогие парни!

Остолбенев от неожиданности, все трое не могли вымолвить ни слова. Потом закричали "ура!", и их громкие голоса разнеслись по всем отсекам корабля.

— Где ты там скрываешься, командир?! — заорал Слейтон.

— Потом, потом, Слейтон, — ответил Байрам. — А сейчас спрашиваю я! Вы что-нибудь узнали от тех существ, что на корабле?

— Да, Байрам, — ответил Ганс. — Нам уже многое ясно.

— Ну, тогда я буду краток. Беркуто-сапиенсов осталось на планете не более сорока. Пока нет возможности примирить их с двухголовыми. А такое положение, сами понимаете, чревато новыми катастрофами и бедами. Поэтому я принял решение остаться среди них.

— Да ты что… ты в своем уме?! — возмутился Слейтон. — Что за выдумки? Во имя чего ты собираешься оставаться на Туманной планете? "Беркуты" упали в яму, которую сами вырыли для себя. Они же агрессоры, и пусть выкручиваются, как смогут!

— Какие они теперь агрессоры! — усмехнулся Патрис.

— Вот именно, какие? — подтвердил Байрам. — Несчастные существа, ждущие конца своего существования. У беркуто-сапиенсов есть нерожденное многомиллионное поколение. Вот я и думаю: может, не все потеряно? Может, найдется способ оживить их? И не воображай, Слейтон, что я делаю это ради возрождения существ, которые опять развяжут агрессию. Нет! Если удастся нейтрализовать последствия радиоактивного облучения яиц, то родившееся на свет поколение будет миролюбивым. Об этом позабочусь и я, и вы, и те, кто прилетит сюда с Земли после нас.

Космонавты молчали, не зная, что возразить. С одной стороны было жаль оставлять товарища и друга среди существ, намерения коих трудно предугадать. С другой стороны — цель благородна и возвышенна: поработать ради спасения цивилизации, мира и культуры на Туманной планете.

Нарушил паузу Байрам:

— Надо торопиться, дел много. Ты, Слейтон, нагрузи самолет продовольствием для меня — и лети в точку… — Он четко продиктовал координаты. — На обратном пути захватишь пленку и записи, которые я сделал. А также питание для беркуто-сапиенса, захваченных вами. Торопись, дорогой! Жду.

Радиосвязь прервалась.

— Ничего не понимаю, — проворчал Слейтон. — Не хочу, чтобы Байрам остался тут и погиб! Не хочу!

Ганс молчал. К чему слова, когда ничего не изменишь? Байрам не из тех, кто отступает от своего решения.

— Байрам знает, на что идет, — сказал Патрис, сочувственно глядя на Слейтона. — Я верю: с ним ничего не случится.

Молча погрузили Слейтон и Ганс продукты питания, защитные скафандры, медикаменты, оружие (на всякий случай), двух киборгов и многое другое. Закончив работу, вернулись в комнату отдыха.

И тут Слейтон не выдержал: он снова заартачился, закричал:

— Не полечу я, вот и все! Пусть летит тот, у кого каменное сердце! У меня не хватит сил оставить там Байрама. Я не ручаюсь за себя.

— Здесь есть только ты и я, — спокойно ответил Ганс. — Надеюсь, Патриса ты не имеешь в виду?

Слейтон ошалело уставился на него, потом махнул рукой и сел, вытирая лоб.

В этот момент вновь прозвучал из динамика голос Байрама:

— Ганс! Ганс! Вызываю тебя. Ответь, Слейтон уже вылетел? Если нет, пусть запомнит: его встретят на границе Световой Полосы. Пусть он ненароком не обстреляет инопланетян. Это я их послал.

— Нет, Байрам, он еще здесь. Хотя самолет готов.

— Ах, вот как. Эй, Слейтон, ты почему медлишь? Приказ командира, — а пока еще я командир, — выполняется быстро, без колебаний. Ну, давай, стартуй. Я жду.

Слейтон тяжело встал.

— Да, командир. Вылетаю немедленно. Я не из тех, кто оставляет товарищей среди врагов.

— Ты говоришь что-то не то, — сказал Байрам. — Какие враги? Я сдружился с ними. Будь спокоен. Сам увидишь, что мне ничего не грозит…

— А где гарантия, что ты — Байрам? Может, инопланетяне имитируют твой голос? Пока не увижу тебя воочию — с места не сдвинусь!

Наступило молчание. Видимо, Байрам, искал выход из этой ситуации. А может, совещались между собой растерявшиеся "байрамы-инопланетяне", Минут через десять заговорил голос Байрама:

— Хорошо, сейчас я прилечу на корабль. Мой самолет будут эскортировать лайнеры беркуто-сапиенсов. Смотри, чтобы без фокусов, Слейтон!

После томительного ожидания космонавты увидели, как Световую Полосу пересекли самолет Байрама и четыре лайнера. Спустя еще пятнадцать минут Байрам сел в полетном ангаре. А лайнеры принялись медленно курсировать в некотором отдалении от "Гагарина".

Ганс и Слейтон, бормоча слова радости, обнялись с командиром. Байрам, не видя Патриса, оглянулся на экран: