Внезапная вежливость его озадачила: он пробубнил «добрый день» в ответ и поспешил вниз. Что-то показалось ему странным — ну, кроме взявшейся откуда-то воспитанности, но он никак не мог сообразить, что именно.

Уже дойдя до магазина, он вдруг понял, в чём дело. Внимательные взгляды папаши с мамашей и даже девчонки можно было бы списать на… ну хотя бы на то, что они его, Вовку, подозревают в наркомании или ещё в чём. Но вот как объяснить столь же пристальный взгляд младенца, Владимир не представлял.

Теперь тихие соседи казались намного хуже прежних, громких. Раньше пусть и орали, и ругались, и дрались, но по-человечески. А не вот так.

Владимир стал нарочно прислушиваться к звукам из соседней квартиры, но не услышал ничего. Соседи не смотрели телевизор, не разговаривали, не гремели посудой. Он представил, как они молча и сосредоточенно сидят на кухне или в спальне, смотрят друг на друга и… Что они делают? Соседи в его воображении медленно повернулись в его сторону и не мигая уставились на «зрителя».

Жуть какая! Пора завязывать ужастики смотреть.

На всякий случай он приоткрыл все двери в квартире. Никак не мог избавиться от ощущения, что если дверь закрыта, то за ней кто-то сидит.

Через день он снова встретил семейство на лестнице у почтовых ящиков. Они смотрели на него не мигая. Владимиру казалось, что у всех них мёртвые глаза. Они внимательно следили за ним, и Владимир покрылся липким потом, пока дошёл до своей квартиры. Ночью он не мог уснуть. В темноте мерещилось, что соседи стоят за дверью и ждут, когда он заснёт. Тогда они войдут в квартиру, и… Дальше даже думать не хотелось.

Часов в шесть он встал, разбитый и уставший.

С этим надо что-то делать. Так продолжаться не может. Или с соседями что-то не так, или с ним самим. Нужен какой-нибудь специалист по сверхъестественному.

Он позвонил одногруппнику, который часто то ли жаловался, то ли хвастался, что его тётка всерьёз увлекается эзотерикой. Тот скинул номер и велел звонить: мол, на сообщения тётушка не отвечает.

Он позвонил.

— Добрый день, кто это?

— Здравствуйте, меня зовут Владимир. Мне ваш номер Игорь дал. Мы вместе учимся.

— А, Игорёк — племянник разлюбезный! И что вам надо, молодой человек Владимир?

— Кхм, мне… мне нужен человек, который может изгнать одержимых. Ну, не самих одержимых, а то, что их одержало… если вы понимаете, о чём я.

Он понимал, что это звучит странно и глупо. И опасался, что тётка скажет: псих! — вот и весь разговор.

Но тётка сказала:

— А, видящий нужен! Такой, чтобы злых тварей гонял… погоди-ка… где-то у меня номер был записан… Ольга Викторовна же говорила мне об отличном специалисте… как же его… имя такое интересное, как в сериале… Рагнар? Нет, не то… Харальд? Тоже нет… А, Бьёрн! Сейчас найду номер. Где-то в записной книжке… нет, не в этой… и не тут… в общем подождите, молодой человек, я перезвоню.

Через пять минут женщина перезвонила и продиктовала номер.

Что ж, теперь надо звонить загадочному Бьёрну.

— Слушаю, — ответил строгий мужской голос.

— Кхм, здрасьте, мне ваш номер дала тётя… ну, не важно в общем. У меня тут, кажется, в соседей что-то вселилось…

— Ползают по потолку и жутко воют?

Владимир поёжился: неужели и так бывает?

Вслух сказал:

— Нет, но они изменились. Тихие стали и жуткие. И смотрят одинаково. Все, включая младенца, — не удержался и добавил. — Очень страшно.

— Хм, интересно. Говорите адрес — скоро будем. Посмотрим на соседей бесплатно, очень уж любопытный случай. А вот если там изгонять надо будет, то тут цену на месте обсудим.

Владимир согласился тут же. Деньги у него были: копил на новый ноут. Но ноут он и потом купит, а эта жуть с соседями добром не кончится.

Он назвал адрес и приготовился ждать. Скорей бы приехал этот Бьёрн.

Почти через три часа приехали двое. Оба в кожаных куртках, с рюкзаками. Внимательные взгляды. Точные движения.

Один постарше, лет тридцати, высокий, рослый, коротко стриженный, — Бьёрн. Владимир представлял себе златокудрого викинга, но «экзорцист» оказался темноглазым и черноволосым. Второй — на вид студент, как и сам Владимир, настороженный, кареглазый шатен в ярко-жёлтой футболке под курткой. Представился Русланом.

' Тревожно. Страшно. Пришли злые. Злые, злые, злые.

Хотят убрать нас, загнать во тьму. В холод. Голод. Одиночество.

Мы не хотим, нет-нет-нет. Не хотим!

Злые, коварные. Сидят за стеной. Готовят ловушку.

Мы не хотим опять голодать. Нет!

Надо их обмануть. Надо первыми их убрать, загнать в темноту.

Скорее, скорее, скорее!'

В дверь постучали. Владимир вздрогнул и с трудом отвёл взгляд от «экзорцистов», которые чертили в воздухе что-то невидимое. Знать бы, что они делают. Или о таких вещах лучше не знать?

Снова постучали, и Владимир пошёл открывать.

— Кого-то ждёте? — поинтересовался Бьёрн.

— Это, наверное, уборщица. Ну, ей надо подпись получить, что она убралась в подъезде.

За дверью однако оказалась не уборщица, а соседская девочка в платьице и почему-то с портфелем. Она пристально посмотрела на Владимира и сказала:

— Мама просила взять соль. Или перец. Или муку. У вас есть?

Очень странная просьба, но как бы и не откажешь. Владимир пробормотал:

— Ну, соль точно есть…

— Дайте.

— Э, ну ладно, заходи.

Из комнаты выглянул Руслан. Девочка тут же рассмеялась каким-то кукольным смехом и вприпрыжку поскакала к нему.

— А что вы тут делаете, дяденьки?

' Страшный, злой. Один глаз тусклый, чужой. Второй яркий, тёплый. Может, он наш? Может, он поймёт?

Другой совсем чужой. Злой, злой, злой!

Съесть нельзя — убить.

Ближе, ближе, надо подобраться ближе.

Смеяться и прыгать. Смеяться и прыгать. Смеяться и прыгать.

Мимо того, что с разными глазами. Ближе к большому, злому. Ещё ближе, ещё, ещё!'

Владимир взял на кухне пакет с солью — пусть всё берёт! — и пошёл обратно, к входной двери.

Девочкин голос донёсся из гостиной:

— Дяденька, а посмотрите на мою домашнюю работу!

Владимир заглянул в комнату и увидел, как маленькая соседка сунула руку в портфель и выхватила длинный узкий нож. Размахнулась, метя в Бьёрна, но тот легко увернулся. Ударил девчонку по руке, выбив нож, и схватил её. Поднял, крепко стиснув, и крикнул:

— Давай!

Руслан подскочил к напарнику, прижал к телу девчонки какой-то изрисованный тетрадный лист и замахнулся ножом.

Владимир в ужасе кинулся к сумасшедшим «экзорцистам», но Руслан не стал резать ребёнка. Начертил в воздухе что-то непонятное. Девчонка обмякла на руках у Бьёрна, но тот продолжал крепко держать её. Тогда она оскалилась и начала бешено извиваться и дёргаться.

Бьёрн выругался. Руслан сосредоточенно чертил ещё что-то.

Владимир почувствовал, что сходит с ума.

'Б ольно! Больно! Больно! Жгут, жалят! Злые.

Выгоняют из тела. Из убежища, из дома, из еды. В холод. В голод!

Нет!

Вывернуться, выдраться, убежать!

Пустить кровь. Хоть каплю. Каплю! Тогда войдём в него, спрячемся, затаимся!'

Девчонка как безумная вертелась и, кажется, пыталась укусить Бьёрна. Тот встряхивал её, не давая вцепиться. Наверное, будь она совсем монстром, Бьёрн врезал бы ей как следует или об стену приложил, а с ребёнком что делать? Только и остаётся, что трясти и вертеть.

— Готово! — Руслан опустил нож.

Девчонка повисла на Бьёрне, дико вращая глазами.

Он положил ребёнка на пол и сказал:

— Хорошо, давай изгнание, ученик!

«Экзорцисты» начали одинаково водить ножами по воздуху. Владимир решил, что больше никогда не сможет спокойно смотреть на плавающих или танцующих синхронистов. Никогда, никогда, никогда!