Девушка собралась с духом. Ну и пусть Антонио скоро оставит ее! По крайней мере, этим вечером весь свет узнает, что он принадлежит ей, хотя бы на время. Палома готова была отстаивать свое право на этого мужчину.

Наконец все гости собрались в гостиной, и прием пошел своим чередом. Скоро к ней подошел Антонио и участливо спросил:

– Ты в порядке?

– Лучше не бывает, – заверила его она.

– Верю, верю. Вокруг непролазные джунгли, но ты ведь не пропадешь, правда?

– Еще неизвестно, кто пропадет: я или они, – усмехнулась Палома.

– Вот и умница. – Антонио одарил ее одной из своих ослепительных улыбок. – Пойдем и покажем им всем то, что они хотят увидеть.

И они показали завистливым, злобным женщинам с горящими глазами все, что те хотели увидеть. Они танцевали, тесно прижавшись друг к другу, и двигались на удивление слаженно и красиво. Антонио не сводил с нее глаз, да и Палома, казалось, не видела ничего и никого вокруг.

Это неправильно то, что нас пожирают глазами, пока мы танцуем, думала она. То, что Антонио ведет себя так только потому, что хочет утереть носы недоброжелателям. Но в то же время ощущение близости его тела, как обычно, заставляло ее сердце биться все быстрее и начисто стирало все мысли, кроме одной: как хорошо!

Короткое платье Паломы высоко открывало ее длинные стройные ноги, но они не чувствовала и тени смущения. Внезапно она поняла, что достойна того, чтобы на нее смотрели – с восхищением, с одобрением, даже с завистью. И ей нестерпимо захотелось, чтобы и Антонио тоже это понял. Однако ему и не надо было ничего объяснять. Он явно любовался ее изящной шеей, а порой, довольно часто, взгляд его опускался ниже, к глубокому вырезу на платье.

– Ты великолепна, – прошептал он. – Не хочу, чтобы ты танцевала с кем-нибудь еще.

– Не буду, – улыбнулась она.

– К сожалению, ты должна, – вздохнул Антонио. – И я тоже.

– Ну конечно, – протянула она, – а то вдруг все эти дамочки, которые только и мечтают об этом, почувствуют себя обделенными!

– Выброси из головы. Забудь о них, – шепнул он.

– Забудь! Ты с удивительной легкостью отдаешь приказы. Но с твоей стороны неразумно просить меня перестать думать о чем-либо.

– Неразумно? – Брови его поползли вверх.

– Вот именно. Потому что ты не в силах на это повлиять. К тому же тебе никогда не удастся проверить, выполнила ли я твой приказ или нет.

– Само собой разумеется, ты его не выполнишь. Зачем же мне теряться в догадках, когда все ясно и так? – пошутил он.

– Что ж, мы неплохо понимаем друг друга. Ты тиран!

– А ты ведьма!

И тут музыка кончилась. Антонио только успел хитро взглянуть на нее, и тут же зазвучала новая мелодия. Танцы продолжались. Ее партнерами уже побывали Алонсо Торрес-Кеведо, Эрнесто, Алехандро, несколько незнакомых ей мужчин солидного вида. Наконец очередь дошла до Федерико Ортуньо.

Палома уже успела познакомиться с ним в начале вечера. Он оказался куда моложе, чем она предполагала, и выглядел бы довольно привлекательно, если бы не высокомерная гримаса, застывшая на его лице. Палома столько раз писала ему, что всерьез опасалась, что он может некстати вспомнить ее имя. Однако этого не произошло. Когда их представили друг другу, Ортуньо окинул ее внимательным, но ничего не значащим взглядом и отвернулся.

И вот теперь он направлялся к ней, чтобы пригласить на танец, и в глазах его она увидела совершенно ясно: он вспомнил.

– Я все думал, почему ваше имя кажется мне знакомым? – сказал Федерико Ортуньо, едва они начали танцевать. – А потом вспомнил: вы писали мне.

– На протяжении двух лет, – подтвердила Палома. – Все знают о вашей великолепной коллекции и о том, что вы никогда никому не позволяете взглянуть на нее.

– Зачем молодой и красивой девушке какие-то темные древние полотна? Неужели вам интересно копаться в прошлом?

– Но я профессионально занимаюсь антиквариатом и люблю его. Это моя жизнь.

– Ну, не всю же жизнь тратить на какие-то там предметы старины? Скоро у вас будет муж, который нуждается в вашем внимании.

– Естественно, я стану уделять им у столько внимания, сколько смогу. В разумных пределах, конечно.

– А знаете, Антонио не захочет делить вас ни с чем! Вам не приходило это в голову?

– Мне не приходило в голову поинтересоваться его мнением на этот счет. Выйти замуж не означает перестать быть ведущим специалистом по европейской живописи.

Федерико Ортуньо негромко рассмеялся.

– А вы начинаете мне нравиться! Мне кажется, мы могли бы еще немного побеседовать.

– О вашей коллекции? – Палома с трудом сдерживала ликование. – Вы позволите мне взглянуть на нее?

– Ну разве я могу вам отказать? – Он развел руками. – Давайте поищем местечко, где не так много людей.

Палома решила, что ничего не произойдет, если она на минутку покинет бурлящий зал. Они зайдут в соседнюю гостиную, немного поговорят и вернутся к гостям. В такой суматохе никто при всем желании не заметит их отсутствия.

– Может, выйдем в сад? – предложил Ортуньо. – Здесь чертовски душно.

Они прошлись по саду, нашли замечательную скамеечку в укромном уголке и уселись на нее.

– Так вот, самая замечательная вещь моей коллекции…

И Федерико Ортуньо начал рассказывать. Перед глазами девушки разворачивались волшебные картины, казалось, что перед ней открывается новый мир.

– Но почему же вы прячете все это великолепие? – воскликнула Палома. – Вы должны показать вашу коллекцию людям!

Он взял ее руку в свои.

– На днях вы придете ко мне, и я покажу вам все-все, обещаю.

– Правда?

– Уверяю вас, вы доставите мне истинное удовольствие своим посещением.

– Это было бы замечательно! – воскликнула она.

– Ты совсем забыла о гостях, до-ро-га-я! — За спиной у Паломы прозвучал ледяной голос, и сказка оборвалась.

Они обернулась и увидела Антонио, который изо всех сил старался казаться веселым и доброжелательным, однако в глазах его застыли напряжение и упрек. И он в упор смотрел на ее руку, зажатую в ладонях Федерико Ортуньо.

– Простите нас. – Федерико привстал со скамьи, но не отнял рук. – Счастлив сообщить вам, что ваша будущая супруга произвела на меня впечатление очень умной и знающей женщины. Я уж не говорю о том, какая она красавица. Я искренне рад за вас и, признаться, немного завидую вашему счастью. Вы не поверите, но Палома заставила меня на время забыть о хороших манерах.

Палома с любопытством наблюдала за разыгрывающимся перед ней спектаклем. Довольно забавно. Она перевела взгляд на Антонио и поняла, что тот явно не находит ситуацию забавной.

– Вы уже поздравляли меня с помолвкой, – холодно заметил он, сверкнув на Ортуньо злым взглядом.

Палома поспешно убрала руку. Однако Федерико успел запечатлеть на ней поцелуй.

– Буду с нетерпением ждать вас, – произнес он на прощание. – Уверен, нам будет о чем поговорить.

Антонио изменился в лице.

– Не сердись! – примиряюще сказала она.

– Не сердиться? – проворчал Антонио. – Ты знаешь, который час?

Папома бросила взгляд на левое запястье: начало первого.

– О нет! Извини, я не думала, что уже так поздно.

– Поговорим об этом потом, – отрезал он.

По его тону Папома с удивлением поняла, что он и не думает шутить. Все происходящее в саду он воспринял всерьез, словно не знал, что ее не интересует ничего, кроме коллекции Федерико Ортуньо, Только она, но никак не ее хозяин.

– Антонио…

– Сейчас не время. Гости не должны ни о чем догадаться.

– Если ты будешь злиться на меня, они это почувствуют.

– Я и не думаю злиться. Так проще, поверь мне.

Тем временем часть гостей переместилась из дома в сад. Увидев, что на них смотрят сразу несколько человек, Антонио резким движением притянул Палому к себе и начат покрывать поцелуями ее лицо.

– Послушай, я не думаю… – начала было она.

Но Антонио был неумолим.

– Замолчи! – процедил он сквозь зубы. – Замолчи и делай вид, будто умираешь от страсти!