Он стоял на ступенях склепа, охваченный невыразимыми эмоциями. Перед ним в звездном свете раскинулось кладбище. Оно напоминало мистический город, наполненный призраками и тенями. Маленькие кусочки льда блестели там и тут, а воздух был холодным и острым. За низкими стенами кладбища мерцали огни города.
Вудфорд уверенно направился через кладбище, не обращая внимания на холод. Где-то среди огней города существовал и его огонек. Его дом, жена, сын, думающие, что он мертв, оплакивающие его. Как рады они будут, когда он вернется к ним живой. Его сердце рвалось наружу, когда он представлял себе картину их удивления и радости.
Джон подошел к низкой стене кладбища и быстро перелез через нее. Было уже за полночь. В этой отдаленной части города не было видно ни машин, ни пешеходов.
Вудфорд спешил вдоль по улице. Он проходил мимо людей, глядевших на него с удивлением, и только через некоторое время сообразил, насколько странно он выглядит. Мужчина средних лет, одетый в парадный костюм без шляпы и пальто, — довольно странное зрелище на окраине в зимнюю ночь…
Но Джон не обращал внимания на их взгляды. Он поднял воротник пиджака, чтобы немного согреться. Но и так из-за переполнявших его эмоций он едва чувствовал холод. Джон хотел скорее попасть домой, вернуться к Хелен, обрадоваться ее замешательству и смущению, когда она увидит его восставшим из мертвых.
Подъехало такси, и Джон Вудфорд сделал шаг вперед, намереваясь остановить его, но тут же отступил назад. Он автоматически опустил руку в карман и обнаружил, что тот абсолютно пуст. Конечно же, этого и следовало ожидать. В карманы покойнику денег не кладут. Не важно. Он доберется и пешком.
Дойдя до той части города, где находился его дом, он мельком взглянул на витрину магазина и увидел на отрывном календаре большую черную дату, которая заставила его замереть. Это была дата на десять дней позже той, которую он помнил. Его похоронили больше недели назад.
Больше недели в гробу. Это казалось невероятным, ужасным. Но он говорил себе, что сейчас это ничего не значит. Это только сделает радость его жены и сына большей, когда они обнаружат, что он жив. Самому Вудфорду казалось, что он возвращается скорее из путешествия, чем с того света.
Он спешил по усаженной деревьями улице, где стоял его дом, и почти смеялся вслух, представляя, какое удивление вызовет его появление у некоторых друзей. Они примут его за привидение или ходячего мертвеца и, возможно, в ужасе побегут от него.
Но с этой мыслью пришла другая. Он не должен вот так внезапно появиться перед Хелен, иначе шок может убить ее. Ему необходимо что-то придумать, чтобы смягчить удар. Он должен быть уверен, что не напугает ее слишком сильно.
С этим решением, дойдя до большого дома на краю улицы, Вудфорд повернул во двор, вместо того чтобы подойти к парадному входу. Он видел, что в доме светятся окна библиотеки, и направился к ним. Джон решил посмотреть, кто там находится и кто сможет мягко сообщить новость о его возвращении.
Вудфорд бесшумно взобрался на террасу, приблизился к створчатому переплету и посмотрел внутрь.
Через шелковые занавески он ясно видел уютную обстановку комнаты с полками книг, лампами и камином. Хелен, его жена, сидела на диване вполоборота к окну. Рядом с ней сидел мужчина, в котором Вудфорд узнал одного из своих ближайших друзей — Куртиса Доуса.
Присутствие Доуса навело на мысль. Он попытается каким-либо образом выманить его из дома и попросит рассказать Хелен о его возвращении. При виде жены сердце Вудфорда радостно забилось.
По движениям губ и жестикуляции Джон увидел, что Куртис Доус заговорил. Его слова с трудом доносились до Вудфорда. Тогда он прижался к стеклу вплотную. Слова стали слышны четче.
— Ты счастлива, Хелен? — спросил Доус.
— Да, дорогой! Я очень счастлива, — ответила она, поворачиваясь в его сторону.
Из темноты в замешательстве Вудфорд пристально вглядывался в лицо жены. Как она может быть счастлива, если знает, что ее муж мертв и похоронен?
Он вновь услышал голос Куртиса.
— Это тянулось так долго, Хелен. О Господи, сколько же лет я ждал!
Она нежно положила свою руку на его.
— Я знаю. И ты никогда не жаловался. Я всегда уважала твою преданность Джону.
Хелен задумчиво поглядела на огонь.
— Джон был хорошим мужем, Куртис. Он действительно любил меня. И я никогда не давала ему повода догадаться, что не люблю его, что в моем сердце только ты, его друг. Ты единственный, кого я любила. Но когда Джон умер, я не могла чувствовать горя. Я, конечно же, сожалела, но глубоко в сердце осознавала, что наконец-то мы свободны и можем любить друг друга.
Рука Куртиса нежно легла на ее плечо.
— Дорогая, ты не жалеешь, что я уговорил тебя выйти за меня замуж так быстро? Тебя не волнует, что люди могут говорить о нас?
— Меня не волнует ничего, кроме тебя, — ответила она. — Джон мертв. У молодого Джека свой собственный дом и жена. И нет никакой причины в мире, почему бы мы не могли пожениться. Я рада, что мы так и сделали.
В темноте на улице ошарашенный Джон Вудфорд видел ее сияющее лицо, глядящее на мужчину.
— Я горда наконец-то стать твоей женой, дорогой. Не важно, что кто-то может сказать о нас, — услышал Джон ее слова.
Вудфорд медленно отошел от окна. Он остановился в темноте под деревьями. Он был подавлен.
Так вот каким оказалось его возвращение домой из могилы! А он-то, глупец, ожидал увидеть у Хелен радость на лице.
Это не может быть правдой. Его слух обманул его. Хелен не может быть женой Куртиса Доуса. Но все же часть его разума безжалостно твердила ему — это правда, это правда, это правда.
Джон всегда подозревал, что чувства Хелен к нему были не такими сильными, как его к ней. Но он никогда и не мог предположить, что она любила Доуса. Теперь он припомнил частые визиты Куртиса, странное молчание между ними. Он припомнил тысячи мелочей, которые говорили об их любви, которую они хранили в тайне.
Что было ему, Джону Вудфорду, делать? Предстать перед ними и заявить, что они поторопились счесть его мертвым, что он вернулся, чтобы вновь заявить свои права на место в этой жизни и на свою жену?
Он не мог сделать этого. Если бы за все эти годы Хелен дала хотя бы одну причину сомневаться в ее верности, он бы в эту минуту не испытывал угрызений совести. Но после стольких лет молчаливой, смиренной жизни с ним он не мог сейчас предстать перед ней и разрушить ее долгожданное счастье, очернить ее имя.
Вудфорд горько усмехнулся. Что ему делать? Теперь Джон не мог позволить Хелен узнать, что он жив. Не мог вернуться в дом, который когда-то был его. И все же он должен пойти куда-то. Но куда?
С внезапным содроганием сердца он подумал о Джеке, его сыне. Он мог пойти к Джеку и ему сказать, что он жив. Джек-то уж будет вне себя от радости увидеть его и сохранит в тайне от матери факт его возвращения.
С этой мыслью, придавшей ему воодушевления, Джон Вудфорд направился обратно через двор к улице, по которой всего несколько минут назад радостно приближался к своему дому. Теперь он крался подобно вору, который боится, что его заметят.
Джон пошел к коттеджу своего сына. На улице никого не было. Мороз все усиливался, и время перевалило далеко за полночь. Он автоматически потер замерзшие руки и поспешил дальше.
Наконец Вудфорд подошел к маленькому коттеджу сына и почувствовал облегчение, увидев свет в окне первого этажа. А он-то боялся, что никого не окажется дома. Джон пересек замерзшую лужайку и направился к освещенным окнам. Он хотел убедиться, что Джек дома и один.
Джон заглянул внутрь. Джек сидел за маленьким столом, а его молодая жена, устроившись на ручке кресла, внимательно следила за тем, что он ей объяснял, глядя на лежащий на столе листок бумаги. Прижав лицо к холодной оконной раме, Джон Вудфорд мог слышать его слова.
— Смотри, Дороти, мы сможем сделать это, добавив наши сбережения к страховке отца, — говорил Джон.
