Журналисты начинают улыбаться от этих аллегорий, выданных им на вполне приличном французском, а бельгийцы нервничать от сравнения с Берлином и упоминания НКВД в связке с армией.

А я наконец заканчиваю свое вступление:

— И поэтому, я очень извиняюсь, но у Вас всего три вопроса, на которые я готов ответить. — И ласково улыбаюсь залу, а у них почему-то в глазах появляется какая-то неявная опаска.

И вот летит первый вопрос:

— Даниил, как Вы считаете, Ваша команда сможет пройти Мехелен? — Спрашивает давний знакомый из «Шпигеля», а смотрю на этого идиота и думаю:

— Он дурак, или придуряется?—

Но все-таки отвечаю:

— Вы знаете, «Мехелен» достойная команда, но мы сильнее и если мы не забудем выйти на ответный матч, то мы пройдем дальше.—

Все немного поражены подобной наглостью, а я добавляю жару:

— Хотя Вы знаете, можно даже и не выходить, мы все равно уже выиграли. За неявку дают поражение 0:3, а мы выиграли 4:1. Итого получится ничья, но за счет лишнего мяча, забитого в гостях, мы пройдем дальше. — Народ начинает смеяться, немец и бельгийцы багровеют, а Руслан Абдулаевич меня поправляет:

— Ты не совсем прав, Дан. Там есть тонкость, за неявку просто снимают с соревнований.—

Я делаю сокрушенный вид и говорю залу:

— Вот видите, придется играть. Наши болельщики очень хотят почувствовать себя киевлянами или тбилисцами, значит надо дать им этот шанс.—

И народ в зале со смешками понимающе кивает, а тем временем летит уже второй вопрос, причем совсем на другую тему:

— Даниил, как Вы оцениваете шансы Вашей сборной на Евро? И кто Ваши главные соперники. — Задает вопрос представитель «Франс Футбол».

Я вежливо киваю и отвечаю:

— Мы чемпионы, мы лучшие и мы должны выигрывать. Иначе нас не поймет страна. А по соперникам, главные конечно голландцы и их знаменитая четверка, Гуллит, Ван Бастен, Рональд Куман и Райккард. Но мы все равно сильнее. Будем играть и выигрывать. —

Француз удовлетворенно кивает, тут я был куда более дипломатичен. И уже звучит третий и последний сегодня вопрос. Его задает уже замеченная мной девушка, которая оказалась представительницей знаменитой итальянской «Репаблик»:

— Даниил, а Вы уже определились, с кем из Ваших девушек, Вы все таки останетесь? — Спрашивает у меня она, а я думаю:

— Девушки, девушки, девушки. Все Вы хотите знать.—

И отвечаю, демонстративно доставая портмоне, вытаскивая из него фото моих любимых и тасую их в руке, словно колоду карт, да еще и напевая при этом на мотив знаменитой песни Миронова:

Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта, Жоpжетта

Потом снова смотрю на журналистку и отвечаю ей:

— Как можно выбрать между солнышком и облачком, страстью, нежностью и лаской? Как можно определить, в чьих глазах больше любви? Чьи руки нежнее? У меня не получается и поэтому они все мои любимые. Каждая из них лучшая, единственная, неповторимая и любимая. Каждая из них. — Я делаю паузу и потом перечисляю имена, делая шикарный подарок прессе, не сомневаясь что уже завтра во всех таблоидах эти имена прогремят на весь мир.

— Они и есть мои любимые…Оля, Лена, Наташа, Маша, Несса. — Произношу я и вижу, что весь зал торопливо записывает не всегда привычные имена, переспрашивая друг у друга.

Но тут уже вмешались наши журналисты и охотно подсказывают западным коллегам правильную транскрипцию русских имен.

И я встаю, показывая, что все, дозволенное время для речей закончилось. Журналисты не возмущаются, я ведь им сегодня дал такой «вкусный» материал. А я прощаюсь и ухожу, рядом идет Руслан Абдулаевич и он негромко спрашивает:

— Что Дан, решил все-таки открыться?—

— Да, Руслан Абдуллаевич, пусть привыкают, девчонки поедут со мной, три уж точно. — Отвечаю я, а он кивает на это, показывая что вполне понял и принял.

А у меня мысли:

— Все, достаточно разговоров. Меня ждет моя любимая Несса, это куда интереснее.—

— Несса, Несса. Это сколько мы не виделись? — Спрашиваю сам себя я, стоя у собора святого Румолда и ожидая свою милую француженку.

И тут же сам себе отвечаю:

С двадцать первого октября прошлого года. В Сан-Себастьяне тогда встретились. Чуть меньше пяти месяцев. Чудовищно долго. И все это время, лишь телефонные звонки и родной, такой милый голос в трубке. Но, если судить по телефонным разговорам, ничего не изменилось, а как на самом деле сейчас, уже совсем скоро прояснится.

Я смотрю на часы и понимаю, что еще есть время и это не она опаздывает, это я от нетерпения раньше примчался.

И, по привычке, я начинаю вспоминать все, что успел узнать об этом славном городке:

Мехелен, древний городок, известен, чуть ли не с римских времен. По преданиям здесь были римские поселения. Потом с развалом Римской империи и тут все пришло в упадок.

Но место больно удобное. Побережье, транзит из германских земель во Францию и местность снова поднялась, как и вся Бельгия, впрочем. За эту местность шла борьба долгое время между Испанией, Бургундией, собственно Францией, но в итоге образовалась независимая Бельгия.

В какой-то момент одно богатейших государств Европы. Бельгийский король когда-то владел огромными территориями в Африке, в бельгийском Конго. Но все это в прошлом. А сейчас очень спокойная и благополучная страна, даже какая-то наверно тихая и умиротворенная.

Насколько она умиротворенная, показывает история двух мировых войн, когда через Бельгию и соседние Нидерланды проходили немецкие войска, обходя французские заградительные линии, а местное население этого почти и не заметило.

— Ну прошли и прошли. — Наверно думали оно, то самое местное население.

Но как говорится, страна хорошая, город тоже. По легенде построен на тринадцати островах и соединен сорока мостами. Достопримечательности здесь тоже есть, тот же собор, у которого я стою, это и есть главная достопримечательность Мехелена и даже существует мехеленский стандарт колокольного литья.

И с этими мыслями, я оглядываюсь еще раз по сторонам. Народ бродит по площади. Чего-то ищут, чего-то ждут. И я ищу и жду. Ищу глазами явления своей любви и жду ее же.

— А городок? Что городок? Типичный бюргерский городок. Неудивительно, Германия рядом. — Думаю я и вновь оглядываюсь.

И мысли, вечные мысли, неведомыми путями возникающие в разуме:

Средневековье, натуральное облагороженное средневековье. Брусчатка на улицах, нарядные домики, каналы. Неспешно прогуливающийся народ. Только лошадей не видно, правда и машин не так много. Зато велосипеды и прям так хочется. Взять по велику и рвануть с любимой по городку, да с ветерком. Чтобы ветер в ушах пел и дома мелькали. А потом свалится, без травм, конечно, где-нибудь на берегу и посидеть в обнимку, глядя на восход или закат солнца в море.

— Ладно, это позже, это еще будет. В Монако может быть. — Командую я себе и замечаю знакомую хрупкую фигурку, появившуюся из-за угла ближайшего дома.

Белокурые волосы развеваются на легком ветерке, на губах улыбка и я глядя на нее понимаю:

— Ничего не закончилось, ничего не изменилось. Она такая же, я такой же и наши чувства такие же. Искренние, светлые и смелые. Молодые, как мы. И нам все по плечу, нам все подвластно, этот мир наш, здесь и сейчас.—

Еще мгновение и она уже рядом, еще шаг и она почти падает в мои руки, я обнимаю ее, вдыхаю знакомый, будоражащий чувства, запах волос и просто говорю:

— Здравствуй любимая.—

И вижу, да я просто вижу, как в ее глазах в ответ вспыхивает Любовь.

А она замирает в моих руках и слушает, просто слушает свои и мои чувства, прижимаясь с каждым мгновением все сильнее.