Вторым неожиданно перспективным направлением для изучения может стать артефакт, анализ которого Ви с моей помощью закончила на прошлой неделе. Это потенциальная научная бомба, для которой необходимо подготовить план работы. После — его надо будет предоставить Виктории Павловне, чтобы получить одобрение и финансирование.

В научной среде с последним часто возникают проблемы, но мне повезло работать в передовом исследовательском учреждении.

— Ты не сильно на обед торопишься?

Так. Я знаю к чему ведёт этот вкрадчивый голос.

Оторвался от своих размышлений, чтобы обнаружить девушку в непосредственной близости от себя уже в провокационном виде — для лаборатории, конечно. Жакет потерялся где-то по пути к моему столу, блузка была расстёгнута до середины живота, а юбка пока ещё держалась. Была эта часть гардероба сегодня короткая на грани приличия, что позволяло при широких бёдрах быстро оказаться на талии.

— На обед я не тороплюсь, милая моя. А ты, смотрю, жаждешь другого?

Широко улыбался охотнице, что замерла над потенциальной жертвой.

— Жажду, — подтвердила красотка и опёрлась на ручки кресла.

— Славы?

— Сла… — На мгновение Изуми выпала из роли похотливой офисной работницы, но быстро вернула образ, — помню, что влюбилась в Галактиона Гордеевича Воронцова. Ты решил сменить имя? Не понимаю. Какой Слава?

— Не какой — а какая. Думаю, для начала локальная. А позже уже зависит от того, куда отправится наша запись.

Теперь она совсем растерялась.

— Изуми, в лабораториях запись идёт круглосуточно и анализируется искусственным интеллектом, реже живыми людьми.

Девушка без прежней грации отстранилась и быстро застегнула нижние две пуговицы. Почему только две, понять не мог — наполнение декольте видно было всё равно замечательно.

— Галактион, я ведь тут уже переодевалась, — прошептала растерянная соблазнительница.

— Подобное настроено в анализе так, чтобы относится к тайне частной жизни. Если же мы продолжим…

— Поняла.

Изуми сделала ещё шаг назад.

— Надо не попасть на камеры? — она неожиданно родила идею.

— Тут всё просматривается…

— А если…

В глазах уроженки Японии чуть ли не черти с нимфами на столах придавались оргии. Ей сейчас было нисколько не стыдно попасть на записи камеры. Наоборот, её это заводило. Взор её блестел не хуже, чем у фемины, что говорило об изрядном количестве будоражащих веществ в крови, скорее всего адреналина, эндорфина и дофамина. Соотношение последних двух не возьмусь предугадать, потому что выглядела девушка уже очень взбудораженной.

— Отложим, — заявил безапелляционно, — не стоит слишком увлекаться. Успокойся и пойдём на обед. Вечером я планировал тренировку, после неё нужно будет отдохнуть. Завтра можем что-нибудь запланировать на вечер.

— Хо… хорошо, — выдохнула помощница, переходя от стадии возбуждения к стрессу из-за несбывшихся ожиданий.

Ничего, она молодая, справится.

Через двадцать минут мы уже были на обеде. Изуми притихла. Так часто бывает у людей, переживших эмоциональный подъём, который закончился без ожидаемого результата. Пробовал немного пошутить, но не увидел должного отклика. Значит, отойдёт сама. К тому же стоит охладить наши отношения, иначе я рискую быстро потерять хорошего ассистента. Именно это меня и останавливало от сближения, пока не захватило встречным напором.

Предоставив помощницу самой себе, стал решать вопрос тренировки.

Тамара, привет. Вернулся с конференции. Рассчитываю на помощь в вечерней тренировке.

Извини, Галактион, не смогу тебе сегодня помочь.

Жаль. Может, завтра?

Боюсь, не смогу в должной мере тебя подготовить. Поищи кого-нибудь другого.

Понял. В любом случае, спасибо за помощь.

Тамара явно поменяла отношение ко мне. Я ведь ни разу ей даже не написал за эти дни. Конечно, для меня это тоже показатель. Если забыл про женщину — значит, не столь она для тебя важна. А ещё Янка намекала, что окончание моего выступления, где заявил о своей влюбленности, произвело эффект. С Гуревич моя дочь общалась достаточно близко, чтобы знать о реакции на окончание моего выступления. Что ж, не красиво, зато без разрушенных надежд. Обидно только, что я на настоящую влюблённость не ссылался, а просто подобрал хороший аргумент.

Посмотрел на слегка подавленную Изуми и понял, что грустить о произошедшем у меня никак не получится.

Обед вышел неожиданно тихим, как и вся вторая половина дня. Моя юная коллега могла, наконец, заняться полноценно научной деятельностью, но что-то у неё поубавилось прыти. Такое бывает, после активности организм требует спокойствия. Ожидал подобного для себя, но пока никаких заметных последствий после выходных не ощущал.

Мне хотелось работать, было время, никто не отвлекал, но кроме планов — строить больше ничего не получалось. Не хватало критической массы, поэтому до вечера занимался всем подряд и понемногу, но без особого толку.

— Галактион, я уйду сегодня пораньше. Хорошо? — попросила Изуми за полчаса от конца рабочего дня.

— Конечно, никаких важных дел у нас сейчас нет. Планирую завтра начать новый этап в исследовании.

— Замечательно, — вымучено улыбнулась Изуми, — как раз считаюсь полноценным сотрудником.

— Всё верно. И умница и красавица, — подмигнул девушке.

Она слегка оживилась.

— Ну всё, иди отдыхай. Я скоро на тренировку.

— Хорошего занятия.

Вслед за помощницей ушёл пораньше. Отправился туда же, где занимался с Тамарой. А почему нет? Никаких проблем не вижу. Если ещё и Тамара на месте окажется, точно подойду поздороваться.

Тамары на месте не оказалось, зато был Борис.

— Привет спортсменам! — приветствовал парня, — приятно видеть постоянство в спорте.

— Ага, — вышла у него не самая светлая улыбка, — было бы ещё, чем другим заняться.

Не ответил. Стоял напротив студента молча со скептическим видом, пока он не понял, что я на него смотрю. Встретившись взглядом, он смутился и поспешил исправить оплошность.

— Здравствуйте, Галактион Гордеевич.

Улыбнулся чуть теплее. Нельзя давать спуску в учебном коллективе.

— У кого какая мотивация, — продолжил я обсуждаемую тему, — мне вот хватает занятий, но для большей даже не спортивной, а уже боевой мотивации, пришлось поругаться с парочкой военных.

— Мне такой вариант вхолостую не интерес, — произнёс он всё ещё вяло, а потом оживился, — это пускай ботаники всякие теперь с военными сферу интересов делят.

— Ты про Жорина?

— Не важно, — махнул рукой Кавардак, — меня это не касается.

Он хотел, чтобы не касалось, но это оказалось не так.

— Ладно, вот тебе новый старый вариант мотивации: побить профессора.

— Прошлый раз говорил уже — бейте своего симпатичного тренера.

— Нет больше тренера, — развёл руками.

Борис посмотрел на меня с некоторым сомнением.

— Да, ну! Как же надо было напортачить?

— Уметь надо, — показал любимую широкую улыбку, отгоняющую все невзгоды, — так что?

— А то, что теперь не обижайтесь, Галактион Гордеевич, к Тамаре я подойду.

Парень мне тоже широко улыбался. Нашлись два искреннее симпатизирующих друг другу человека. Блин.

— Может, стоит тебе объяснить, что не хорошо заглядываться на чужих женщин? — так же очень мило спросил парня, играя сцену из дешёвого боевика.

— Вот именно, профессор, — Борис хмыкнул, — психологии.

— Пошли грязные приёмчики, — довольно кивнул, — через полчаса на ринге. Мне надо размяться.

— Принял.

Через озвученное время уже были за канатами. Мы, конечно, обменялись любезностями, но работали в результате аккуратно. Это была очень хорошая тренировка, на которой смог закрепить работу против сильных боксёрских ударов. Борис Кавардак работал с большей аккуратностью, гораздо реже проваливался в атаки, из которых не мог выйти без встречного размена.

— Не повезло вам с Тамарой разругаться. Она вас явно подтянула в скорости и реакции, — в конце тренировки Борис поделился наблюдениями.