Всего лишь несколько звёзд носят имена людей, да и то «неофициально». Это очень тусклые, не видимые невооруженным глазом звёзды, к которым сами собой «прилипли» имена астрономов, исследовавших эти светила и обнаруживших у них какие-либо удивительные свойства. Про этих исследователей можно сказать, что они удостоились высшей научной почести — спонтанной эпонимии, когда прибор, метод, явление или объект называют чьим-либо именем без всякого на то официального указа. Да и кто может издать такой указ? Кто вправе давать звёздам имена?

Народная мудрость учит: «Права не дают — их берут!». Оглянувшись в историю, мы и вправду увидим, что любая насильственная смена власти — революция — в числе первых своих дел давала новые имена улицам, городам, странам, месяцам года и даже… звёздам: так, после 1917 г. красный Антарес у нас пытались назвать Звездой Великой Октябрьской революции; не привилось. Навязанные сверху названия живут недолго. В памяти людей остаются заслуженные названия, такие как «закон Ома», «регулятор Уатта» или «лошадь Пржевальского». То, что человек открыл или изобрёл, по праву должно носить его имя. Причём эти имена не «даются», а как-то сами «пристают» к изобретениям, открытиям, звёздам.

Например, самую массивную среди изученных звёзд, которая в почти в 100 раз тяжелее Солнца, называют «горячей звездой Пласкетта», а самую легкую (0,07 массы Солнца) и холодную — «звездой ван Бисбрука». Две близких к нам звезды, быстрее других перемещающихся по небу, называют «летящей звездой Барнарда» и «звездой Каптейна». Белый карлик, обнаруженный одним из первых, называют «звездой ван Маанена», а самую красную звезду-гигант издавна величают «гранатовой звездой Герше-ля». Уже в наши дни польский астроном Антонин Пшибыльский (1913–1986), человек с очень интересной судьбой, открыл и исследовал удивительную звезду с необычным химическим составом: в её атмосфере много гольмия — тяжелого металла, близкого по весу к вольфраму, платине и золоту. Гольмий и на Земле-то настолько редок, что его свойства ещё детально не изучены, а ни на одном космическом теле, кроме этой звезды, он вообще не обнаружен! Сам астроном Пшибыльский был чрезвычайно скромен, но с момента его открытия все называют это уникальное светило «звездой Пшибыльского».

Разумеется, никаких дипломов «на право владения» именами звёзд их первооткрывателям не давали. Со временем такого рода имена звёзд забываются. Остаются лишь их сухие каталожные обозначения, а фамилии старых астрономов, не знакомых нынешнему поколению исследователей, перестают упоминаться. Как видим, в этом вопросе астрономы заметно скромнее биологов, делающих свои имена официальной составной частью названий животных и растений.

Имена людей или мифических героев принято присваивать только объектам Солнечной системы: планетам и их спутникам, астероидам, кометам, а также деталям на их поверхности — горам, кратерам, долинам и т. п. Например, все планеты и их спутники носят имена из греко-римской мифологии. Лунные кратеры в основном названы именами астрономов, космонавтов и учёных-естествоиспытателей. Практически все названия на Венере посвящены женщинам — как мифическим, так и реальным. Прежде чем присвоить новое имя, его обсуждает международный коллектив астрономов, членов рабочей группы по названиям астрономических объектов МАС. Они следят, чтобы «на небо» попадали достойные люди. Деталям поверхности планет обычно присваиваются имена уже умерших людей, причём имя объекта утверждается не ранее, чем через 3 года после смерти человека, чтобы успело сложиться объективное отношение к его личности. В виде исключения используются имена ныне здравствующих людей при наличии несомненных заслуг: например, некоторые кратеры на Луне носят имена космонавтов и астронавтов.

Несколько другая традиция сложилась и с названиями астероидов — малых тел размером от нескольких сотен километров до совсем крошечных, в несколько десятков метров. В основном новые астероиды открывают астрономы-профессионалы, поскольку для этого необходимы большие телескопы. Астероиду присваивается порядковый номер и затем первооткрыватель может присвоить ему имя — без всякого обсуждения, но не раньше, чем открытие будет подтверждено и орбита вычислена. Первые астероиды были открыты в начале XIX в. и, продолжая планетную традицию, им тоже стали давать мифологические имена — Церера, Паллада, Юнона, Веста… Но астероидов обнаруживали всё больше, таких имён не хватало и им стали присваивать имена людей, как ушедших из жизни, но оставивших свой добрый след в истории человеческой, так и ныне здравствующих, но, разумеется, достойных.

Любопытно, что, назвав первые астероиды именами мифических женщин, астрономы уже не могли остановиться и продолжали искать для астероидов только женские имена. В крайнем случае, переделывали мужское имя на женский лад: так появились, например, Эдисона, Владилена (в честь В.И. Ленина), Симеиза (в крымском Симеизе находится известная обсерватория, в которой были открыты многие астероиды), Ефремиана (в честь Ивана Антоновича Ефремова) и др. Долгие годы лишь астероидам с необычными орбитами присваивались мужские имена, например, Гермес. Однако позднее от этой традиции отошли и названия астероидов стали точно повторять имена людей: Эвклид, Стравинский, Вивальди, Клэптон, ван Гог, Ефимов, Ефремов (в честь астрономов Ю.С. Ефимова и Ю.Н. Ефремова)… В последние годы для поиска астероидов созданы автоматические комплексы (телескоп + компьютер); количество открываемых ежегодно астероидов резко возросло, и многие из них пока не получили имён.

Иная ситуация с именами комет. Эти огромные глыбы замороженных газов прилетают к Солнцу издалека, на короткое время разогреваются его лучами и начинают интенсивно испаряться, демонстрируя всем желающим свои газо-пылевые хвосты и давая астрономам редкую возможность изучать древнейшее вещество Вселенной, застывшее когда-то в ядре кометы. Упустишь эту возможность — промчится комета мимо Солнца и намного лет или даже навсегда уйдёт вдаль. Поэтому, чтобы стимулировать поиск комет и не пропустить ни одну, им присваивают имена первооткрывателей. Часто это бывают любители астрономии, готовые провести тысячи ночей у телескопа, чтобы принести пользу науке и, разумеется, оставить в ней своё имя.