– Я уже говорил, что мне все это не нравится? – пробурчал Корф, расстегивая куртку.
– И даже, кажется, не один раз, – хмыкнул я, облачаясь.
Ну да, дорогой барон, это тебе не в штабе сидеть в обнимку с мониторами и пультом от «коптера». Иногда приходится и поучаствовать лично – даже работником умственного труда.
– Стильно, модно, молодежно. – Поплавский подтянул ремень на поясе. – Мне идет?
– Еще как… Готовы? – усмехнулся я. – Ну, тогда пошли.
Я закрыл багажник и направился к пикапу, безошибочно определив среди обступивших машину командира.
Рост – под два метра, в плечах – косая сажень, рука – как у меня нога. В его бороде, пожалуй, могло бы поселиться целое семейство птиц. И не каких-нибудь там воробьев или синичек, а полноразмерных жирных голубей… Внушительный дядя.
– Владимир? – прогудел здоровяк. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я от Матвея. Командую операцией.
То ли они с его сиятельством были давно и близко знакомы… То ли фамилию и даже отчество Морозова почему-то не следовало произносить вслух.
– А самого Матвея не будет? – поинтересовался я.
– Дела у него, сдернули в последний момент, так что я за него. Давай, экипируйся.
Я удивленно вскинул брови, но от дальнейших вопросов благоразумно воздержался Судя по тому, что говорил недавно Морозов, возглавлять сводный отряд должен был именно он лично. Как и отвечать за любые сложности, которые возникнут в процессе…
И вдруг – дела.
Я подошел к пикапу, где в свете ручного фонарика виднелась целая груда оружия. В основном – дробовики с фонарями на цевье. Рядом стоял ящик с какими-то тряпками.
– Работаем травматическим. – Бородач сунул мне дробовик и увесистую коробочку из картона. – В патронах резина, но с близкого расстояния мало не покажется никому. В лицо старайся не стрелять, убьешь. А в остальном – ну… как получится.
– Там тоже резина? – Я кивнул на нескольких парней с автоматическими винтовками.
– Там – наша страховка на случай, если шмалять начнут, – отрезал бородач. – На вот тоже возьми.
Достав из ящика тряпку, он сунул ее мне. Я пригляделся.
Маска-балаклава. С каждой минутой все интереснее…
– Лицами светить тоже не нужно. В общем, смотри в оба и делай как все.
Отличный инструктаж, ничего не скажешь. А главное – исчерпывающий и понятный.
Я отошел, дождался, пока Корф, Камбулат и Поплавский получат оружие и ценные указания, и мотнул головой, отзывая друзей в сторону.
– Кажется, Антоша, ты оказался прав, – мрачно проговорил я. – Блудняк какой-то намечается. Матвея нет, балаклавы эти…
– А я предупреждал! – Корф был мрачнее тучи. – Может, свалим, пока не поздно?
– Да уже поздно, – покачал я головой. – Ладно, смотрите в оба и держимся вместе. Прорвемся, если что.
Я проверил дробовик, дернув затвор, поймал вылетевший из окна экстрактора патрон и втолкнул его обратно. Распотрошив коробку, засунул еще семь красных цилиндриков в держатель на прикладе, а остальные распихал по карманам. Что ж. Вроде готовы…
– Острогорский, ты? – послышался смутно знакомый голос.
А потом из темноты вынырнула коренастая фигура. Штабс-капитан гардемаринской роты, с которым мы сначала гоняли по лесу старшего Гагарина, а потом бок о бок штурмовали поместье Распутина.
– Угу. – Мрачно кивнув, я пожал протянутую руку. – Какими судьбами?
– Да здесь вообще наших хватает. – Штабс развернулся и указал на несколько фигур, замерших чуть в стороне от остальных. – Многих этот беспредел задолбал, так что, если появилась возможность навести порядок…
– То есть ты так это расцениваешь? – Я внимательно посмотрел на него.
Про поиск таинственной лаборатории Распутина Морозов, похоже, предпочел не распространяться.
– А как еще, если полиции плевать?
– А Сергей Юрьевич в курсе? – прищурился я.
– Нет. Надеюсь, что и не узнает, – помрачнев, буркнул штабс. – Мне кажется, ты тоже его в известность не поспешил поставить. А должен бы…
– Кому должен – всем прощаю. – Я ухмыльнулся и закинул дробовик на плечо. – Ладно, чего уж теперь.
Судя по всему, Морозов-младший использовал… скажем так, кое-какие личные связи: отцы чуть ли не трети офицеров гардемаринской роты заседали в Совете безопасности, и всех их его сиятельство наверняка знал лично чуть ли не с самого детства. Так что солянка получалась в высшей степени интересная: гардемарины, курсанты Морского корпуса, Следственный комитет. И какие-то мутные личности в сторонке…
Кажется, ночка предстоит та еще.
– Давайте вместе держаться, – предложил штабс. – Иван, кстати.
– Владимир. – Я снова пожал протянутую руку. – Давай. Так оно как-то… Спокойнее.
– Господа, выдвигаемся! – послышался зычный голос бородача, и все сразу пришло в движение.
Что ж. Сейчас увидим, каким образом Морозов-младший здесь «улики» искать собрался…
Машины остались на пустыре, а мы двинулись в сторону частного сектора, разбившись на несколько групп. Шли через лес, по колено в снегу, перемахнули через железнодорожную насыпь, миновали посадку и вышли к поселку с тыла. И только когда до ближайших построек осталось метров пятьдесят-семьдесят, бородатый поднял руку и остановился, оглядывая театр предстоящих действий.
Да уж, Морозов был прав: трущобы те еще. Куча домов, домишек и домиков, жавшихся друг к другу, как пчелиные соты. Вот только в пчелином улье порядка куда больше, как в прямом смысле, так и в переносном. Узкие извилистые улочки были завалены хламом, дороги не расчищены… Из дымоходов и просто дырок в крышах шел вонючий дым, а сами лачуги выглядели так, будто их собирались снести еще в прошлом веке, да так и забыли.
На весь Цыганский, как его называли в Красном Селе, квартал было всего несколько нормальных домов. Стояли они по центру, особняком от остального «шанхая», отгородившись от бедноты высокими и крепкими заборами. Да и отопление там было явно не печным. Видимо, в них жили местные воротилы. Бароны…
Или как их называют теперь, когда среди местной шушеры цыган уже не больше половины?
Бородатый изобразил рукой пару жестов, и часть импровизированного отряда отделилась от основной массы. Темные фигуры разошлись в стороны, охватывая квартал кольцом. Я заметил, что именно эти бойцы, в отличие от остальных, вооружены огнестрелом. С каждой минутой происходящее нравилось мне все меньше, но сдавать назад и изображать оскорбленную невинность, как я сам недавно сказал Корфу, было уже поздно.
Ладно. Будем надеяться, что у страха глаза велики и я себе слишком много насочинял. Вот только опыт прожитых шестидесяти с лишним лет подсказывал, что на самом деле все примерно так и обстоит. Но чего уж теперь…
– Делимся на группы. Идем по улицам, заходим в дома, осматриваем на предмет запрещенки. Наркотики, оружие, самогон… Двигаемся от краев к центру, население сгоняем туда же. Кто начнет возмущаться или сопротивляться… Вы знаете, что делать. – Мне показалось, что бородатый хищно усмехнулся под балаклавой, предвкушая развлечение. – Все, пошли. Ты и ты, – Палец в перчатке поочередно указал на меня с Камбулатом. – Идете со мной, страхуете спину, смотрите, чтоб никто не свалил в лес. Вперед!
Бородатый и еще один из незнакомых мужчин, которых я заочно отнес к ведомству Морозова-младшего, двинулись вперед. Вместе с ними пошла еще двойка – из тех, кого я про себя окрестил мутными типами. Мы с Камбулатом – за ними, переглянувшись на ходу. В балаклаве мой товарищ выглядел незнакомо и чуждо, будто вдруг превратился в кого-то другого, мне совершенно не знакомого. Охватившие его эмоции выдавали только глаза.
Кажется, боевой задор, с которым мы ехали сюда, покинул Камбулата окончательно, и теперь все происходящее уже не казалось ему веселым и интересным приключением.
Ладно. К черту эмоции. Морозов прав: кто-то все равно должен навести порядок, если ни полиция, ни власти не реагируют. А питать теплые чувства к местным у меня нет ни единого повода, особенно после атаки на физфак. Мои собственные методы в прошлой жизни сложно было назвать мягкими, исполненными высокой морали или однозначно этичными. И прозвище Серый Генерал я заслужил не только за раннюю седину.
