– Господин?
Эзер-эльтебер вздрогнул. Командир его воинов-арсиев,[4] араб Мерван, был, как всегда, рядом и теперь ожидал приказа. Степная пыль так покрыла его лицо и одежду, что Мервана можно было бы принять за глиняного идола, оседлавшего коня. Остальные арсии выглядели не лучше своего командира.
– Господин? – повторил араб.
– Мы приехали, – ответил Эзер-эльтебер. – Вот она, Тропа Мертвых.
Все верно, это именно то место. Так обозначено на карте, по которой он все эти восемь дней вел свой маленький отряд. Тогда, в харчевне, он едва успел пригубить вторую чашу вина, когда будто из-под земли появился этот старик. Одному Всевышнему известно, откуда он взялся. Эзер-эльтебер даже не удивился, что старик вступил с ним в разговор. И сотник все ему рассказал. Поведал о сне, который приснился Кагану, хотя делать этого не имел права, о приказе Ослепительного и о том, с кем правитель хранимой Богом Хазарии повелел ему встретиться, чтобы истолковать этот сон. Старик будто и не удивился словам молодого сотника, лишь покачал головой и заметил:
– Порученное тебе дело трудное и опасное. Однако все знают, что нет в Итиле, да и во всей Хазарии воина храбрее, чем Эзер-эльтебер. Око Кагана не случайно увидело тебя, не из пустой прихоти он пожелал, чтобы ты прошел Тропой Мертвых. Я помогу тебе. Это сейчас я дряхлый старец, а когда-то водил караваны по степи и в Булгарию, и на Русь, и в страну буртасов, и в земли, что лежат восточнее Хазарского моря. Мне ведомо место, о котором ты говоришь.
Старик нарисовал ему карту на куске кожи. Карта поначалу показалась Эзер-эльтеберу набором бессмысленных каракулей, но старик объяснил значение каждого изображения на ней, и уже в пути сотник убедился, что память старому караванбаши не изменила – его карта оказалась удивительно точной, ни разу они не сбились с пути, не плутали по степи, выписывая бессмысленные круги, точно напуганные зайцы, без труда находили и колодцы, и удобные места для ночлега. Бог Моисея был милостив к ним, они добрались до цели своего путешествия. Теперь оставалось самое трудное и опасное – встретиться с хозяином этой долины.
О Черном шамане Эзер-эльтебер слышал еще в детстве. Говорили, что раньше он время от времени появлялся в Итиле, и всякий раз после его прихода следовали большие несчастья. Никто даже не мог сказать, как на самом деле зовут Черного шамана. Одни говорили, что ею имя Араха, другие – что Кара-хазрат, Черный господин. Были и те, кто считал старика самим Эрликом, богом подземного мира. Ходили слухи, что даже Каганы Хазарии часто обращались к нему за помощью, однако потом один из правителей, разгневавшись на колдуна, изгнал его из Итиля и под страхом смерти запретил появляться в кочевьях. Колдун исчез, и много лет о нем не было никаких известий. Вот только изгнавший его Каган вскоре после этого умер внезапно и в страшных мучениях…
– Господин, – ворвался в мысли Эзер-эльтебера голос Мервана, – наступает время вечернего намаза. Люди должны молиться.
– Воистину. Отдай приказ спешиться.
Хазарин сидел в седле и наблюдал, как арабы чинно и привычно расстилают молитвенные коврики на гладкой глине такыра, становятся на колени, выполняют поклоны и шепчут слова молитвы. Еще недавно мусульман в Хазарии было немного, теперь же число их быстро возрастало, и сам Каган покровительствовал им – может быть, потому, что мечтал заполучить в свою армию как можно больше арабских наемников. Эзер-эльтебер с уважением относился к мусульманам вообще и к арабам в частности, хотя в его семье давно приняли Закон Моисея, следуя в том Солнцу Хазарии, Шад-Хазару Наран-Итилю, Великому Кагану. С тех пор как Эзер-эльтебера зачислили в регулярную гвардию Кагана, молодой хазарин близко познакомился с арабами-арсиями, с их обычаями и способами ведения боя и пришел к убеждению, что нет во Вселенной воинов лучше арабов.
К своим соплеменникам хазарам Эзер-эльтебер относился с презрением, считал их скверными бойцами. Что кара-хазары, что ак-хазары понятия не имеют о воинской дисциплине, оттого в их храбрости нет никакого толку. Совершить внезапный наезд на земли руссов, мордвы или буртасов они могут, да и уйти от погони у них хорошо получается. А вот сражаться с хорошо вооруженным противником – это не для них. Как только натолкнутся на умелое и дружное сопротивление, сразу сбиваются в толпу, мешают друг другу и оттого даже свое численное преимущество не способны правильно использовать. В последнем походе Эзер-эльтебер не раз и не два видел, как маленькие отряды руссов без труда отбивали атаки хазар, которых было в пять-шесть раз больше. И штурмовать города хазары толком не умеют. А вот арабы – они настоящие воины! Храбрые, дисциплинированные, хорошо обученные, умеющие обращаться с любым оружием, будь то лук, копье или меч. К счастью, и Каган это понимает, поэтому с недавних пор вводит в своем войске арабские правила ведения боя. Подумав о Кагане, сотник сразу помрачнел. Вокруг повелителя Хазарии ошивается немало лизоблюдов, но почему-то Ослепительный выбрал его, Эзер-эльтебера, для такого поручения. Верно, какой-нибудь сын свиньи и ишака нашептал Кагану его имя. Слишком быстро выбился Эзер-эльтебер из простых, хоть и родовитых воинов царской гвардии в сотники, и, хоть заслужил он эту честь своими подвигами во время последней войны с руссами, кому-то его возвышение не дает покоя. Дворец Кагана в Итиле полон роскоши и всевозможных диковинок, но еще больше в нем зависти, черной и жгучей, как горячая смола и ядовитой, как степные скорпионы…
Арсии закончили молиться, не спеша свернули свои молитвенные коврики, уложили их в седельные сумки. Прозвучали резкие отрывистые команды Мервана, и несколько мгновений спустя весь десяток был уже на конях. Эзер-эльтебер развернул карту. Теперь предстояло ехать вниз, с холма прямо по тропе к входу в долину. Дальше путь их пройдет по пересохшему руслу реки, которое приведет их к небольшому озеру в самом конце долины. Вода в нем горько-соленая, поэтому в долине нет ни деревьев, ни животных – все живое избегает этих мест. Не поэтому ли назвали это место Долиной Скорби?
Отряд двинулся вниз, по едва заметной тропинке, бегущей по склону холма к входу в долину. Эзер-эльтебер ехал впереди. Ему внезапно стало очень жарко, рубаха под кожаным панцирем взмокла, и поводья стали скользить в ладонях. Он оглянулся, пытаясь увидеть страх в глазах своих воинов, но арабы, если и боялись, все равно оставались невозмутимыми. Отличные воины, хорошо, что Каган позволил ему взять именно их.
Они въехали в долину. Здесь царил полумрак, отвесные глинистые стены нависали над тропой, угрожая обвалом. Высохшее русло реки было хорошо заметно на бесплодной глине. Поверхность глины была покрыта следами зверей, зачем-то забегавших в это пустынное место. Эзер-эльтебер смотрел на эти следы и пытался догадаться, какой зверь тут пробежал. Ему, опытному охотнику, это было нетрудно сделать. Вот след сайгака, рядом цепочкой протянулся след корсака – степной лисицы. А это отпечатки лап волка. Но волка ли? Уж больно крупный зверь тут побывал, таких волков в степях Хазарии отродясь не видели. И снова неприятным холодом обволокло сердце, суеверный страх ожил с новой силой. Одному Всевышнему известно, что их ожидает в конце этой мрачной долины. Его арсии, конечно, отличные воины, но и они всего лишь люди…
Солнце почти зашло за горизонт, облачное небо стало винно-красным, навстречу непрошеным гостям в долину ворвался резкий порывистый ветер, накрыв всадников облаками едкой соленой пыли. Кони зафыркали, захрапели, начали пятиться назад. На мгновение Эзер-эльтеберу показалось, что в вое ветра он слышит какие-то пронзительные нечеловеческие стоны, и его опять обдало жаром. Однако ветер стих так же внезапно, как и поднялся, а еще через мгновение пыль улеглась, и сотник увидел в нескольких саженях прямо перед собой соленое озерцо. По берегам его кругом стояли каменные столбы, каждый в три человеческих роста высотой, обтесанные кем-то так, что напоминали они человеческие фигуры – странные, безобразные, неуклюжие и вместе с тем величественные. Некоторые из этих каменных болванов были повалены и только частью торчали из окружавшего озеро безжизненного щебня. А еще на одном из идолов сидела большая степная сова и равнодушно наблюдала за горсткой нахальных людей, осмелившихся проникнуть в запретную долину. То, что пугливая птица не улетела и продолжала спокойно сидеть на каменном изваянии, показалось Эзер-эльтеберу дурным предзнаменованием.
