Иллюминаторов нет, но ближе к носу, там, где Леша предположил рубку, чуть выделяется цветом поверхность экрана отстрела. Если авария приведет к отказу визуальных систем, и на мониторы не будет подаваться информация извне, можно будет отстрелить часть защитной оболочки, открыв прозрачный экран из сверхпрочного композита. Вдоль всего корпуса идет полоса трехколора, серийный номер и название корабля- «Витязь».
Для перехода на корабль всем пришлось надеть легкие герметичные комбинезоны со шлемами и воздушной смесью в баллонах. Переходный тоннель не был безвоздушным, но техника безопасности требовала. Дуся, оказавшись в герметичной переноске, в которую одна из врачей закинула воздушный концентрат, настороженно свернулась клубком, накрывшись куполом крыльев.
Проход через шлюз корабля, подъем в лифтах, и распределение по палубам и каютам прошли довольно организованно. Леша смотрел во все глаза и не верил, что все реально.
— Я лечу на Ганимед! — прошептал он, зайдя в свою каюту, и счастливо рассмеялся.
Потом глянул на лекошку и поправился:
— Мы летим.
Суровый старпом лично проинструктировал Алексея перед стартом, хотя в каютах было множество табличек с инструкциями плюс личный помощник, с которым можно было поговорить вслух или через компьютер. ИИ мог ответить почти на любой вопрос о корабле, полете, технике безопасности, и о еще более важном: способах выживания при неправильном использовании туалета.
Потом зашла врач и помогла им упаковаться. Ложемент был покрыт эластичной полупрозрачной подушкой с гелем внутри. Накрывался колпаком для перегрузок свыше трех g, внутренняя поверхность которого тоже содержала гель. Широкие ремни фиксировали тело.
Для старта корабль отвели дронами от изящной конструкции станций. Предстартовая подготовка заняла полчаса, и сопровождалась проскакивающими по общему каналу переговорами команды. Потом зазвучал голос капитана, отсчитывающего секунды.
Старт!
Алексей отвлекался от давящей и утяжеляющей дыхание перегрузки, длящейся шесть часов, глядя в большой монитор, закрепленный на стене напротив ложемента. И жалел, что нет классических иллюминаторов. Все-таки, прекрасное, четкое, доработанное ИИ изображение космоса за бортом было не равно увиденному своими глазами. Пусть это было бы менее четко, и не так красочно и впечатляюще.
Стремительно отдаляющиеся шарики Земли и Луны с паутиной орбитальных группировок и каркасом будущего города. Пустота, заполненная неподвижными пульсирующими точками звезд. Эта картина надолго.
Впереди не полные две недели полета. Марса видно не будет. Потом пояс астероидов. Впрочем, повезет, если удастся увидеть хоть один, расстояние между ними огромно. Потом подлет к Юпитеру и Ганимеду, и посадка на шаттле.
Первое, что он сделал после того, как полет перешел в штатный режим — перегрузка старта сменилась почти привычной силой тяжести за счет ускорения — взял в руки планшет и связался со своими. Переписка с Никой, родителями, Димкой, несколькими друзьями из школы и тренажерки в первый день заняла пару часов. Потом писал реже и короче, первое впечатление понемногу улеглось.
— Удивительное существо — человек, — делился с ним за обедом в столовой сосед через каюту, — только сходил с ума от удивления, восхищался передовой технической мыслью, и тем, что реально летишь через всю систему на сверхскоростном корабле! Но проходит несколько дней — и все, уже заскучал, нехватка впечатлений!
Сорокалетний химик летел на Ганимед в рабочую командировку на два года. Леша согласно хмыкнул, разделяя его удивление, и торопливо доедая суп из металлической миски. Ускорение было постоянным, а значит и сила тяжести. Но его постоянно подспудно грызло опасение, что в самый неподходящий момент возникнет невесомость.
Перемещаясь по пассажирской части корабля, он все время за что-то придерживался или держал в зоне видимости поручни. Дуся осваивалась медленно, но верно, потихоньку обследуя не знакомое пространство. Ему разрешили не держать ее постоянно на поводке, если он будет ее выгуливать, не выпуская из каюты одну. Впрочем, такое Леше и в голову бы не пришло.
«Витязь» начал торможение, пройдя чуть больше половины пути.
Один раз лекошка все же подвела. В середине второй недели они гуляли по нижней палубе и, зайдя в коридор, ведущий из одной ее части в другую, увидели снятую и прислоненную к стене панель. Там, где она должна крепиться, клубились тонкие провода и кабели потолще, гнездились коробочки с углеродными наночипами и еще сотни каких-то мелких деталей.
Алексей лишь подумал о том, что надо бы взять зверя на руки. Дуська мгновенно метнулась к проводам и хищно схватила зубами один из них. Потянула на себя. Почувствовав, как в желудок падает ледяной камень, Леша подскочил к ней, с трудом просунул палец между острых зубов и прошипел:
— Ах ты ж, хищница мохнатая! Брось каку! Нас с тобой поджарят в реакторе, если ты что-то повредишь, а если тебя шарахнет током, то обедать не приходи!
Дуська фыркнула, в глазах появилось сомнение, палец хозяина начал кровить. Леша аккуратно развел ее челюсти, вынул провод и осмотрел. Ни царапинки на изоляции, котиков не боится. Выдохнув, он взял лекошку на руки, и поспешил выйти из коридора, чтобы не попасться на глаза тому, кто сейчас, вероятно, спешит вернуться к месту ремонта или проверки.
Зайдя в каюту, Леша упал на ложемент, поднял Дусю на руках так, чтобы ее глаза оказались напротив его и четко произнес:
— Дуся! Так делать нельзя! Так плохо делать!
Лекошка прижала уши к затылку, в глазах появилось растерянно-виноватое выражение.
— У тебя есть игрушки, — уже мягче сообщил Леша и махнул рукой на многочисленные, разбросанные по полу крохотной каюты кошачьи радости. Всевозможные рыбки, мышки, хвосты и мячики, привязанные длинными мягкими тросиками к петле в полу.
Дуся вздохнула, всем видом показывая, что никакие игрушки не заменят настоящей охоты.
Юпитер уже был виден на мониторах, и теперь основным развлечением всех пассажиров стало разглядывать его, приближая и отдаляя изображение поверхности. Разноцветные полосы, внутри которых жили разводы, напоминающие акриловые, ощущение громадности и объема. Большое пятно видно почти не было, лишь его край на погруженном в тень боку планеты.
Через несколько дней стали различимы и крупные спутники. А потом все их внимание занял приближающийся Ганимед. Хотя, деться от Юпитера, закрывающего собой весь монитор, было уже некуда.
Торможение у орбитальной станции Ганимеда, переход с нее на шаттл и посадка у базы «Ганимед-2» станут ярчайшими воспоминаниями на много лет. Алексей старался снимать на планшет, но прекрасно понимал, что самая современная камера не передаст все эти картины, ощущения, эмоции.
На базе их встречали: хозяева Искры, молодая пара ученых физиков, Олег и Глаша. По дороге в их корпус, Олег рассказывал, как тут все устроено, а Леша внимал вполуха и прислушивался к себе. Сила тяжести почти привычная, но тело все равно как-то иначе себя чувствует. Ощущения, которые никак не сформулировать, но они фоном занимают мозг и немного мешают.
Нависающая громада Юпитера, теперь без всякой компьютерной обработки, и восхищала и давила на психику. Они шли по коридору с прозрачной стеной, и Алексей, сжимая ручку переноски, пытался понять, что чувствует больше: сумасшедшую радость от того, куда добрался и что видят его глаза, или пещерный ужас перед бесконечностью и мощью равнодушного космоса.
Еще Леша думал о том, как тонка природа живого. Хозяева Искры связались с ними, когда испробовали все, что могли. Ее нельзя было вылечить лекарствами, переливанием крови, созданием и трансплантацией нового органа. Физически лекошка была в порядке. Ветеринары развели руками: животное неделями отказывалось есть, играть, передвигаться. Лишь изредка пила воду. Причина оказалась не в физиологии, Искра затосковала. Зоо-психологи диагностировали депрессию. Но и антидепрессанты не помогли.
Не помогли другие животные, все у кого на Ганимеде они были, не отказались проверить эту гипотезу. Не помогла видеосвязь с другими лекошками. Но когда хозяева догадались связаться с сестрами Искры — они были первенцами, живорожденными самкой, созданной искусственно, Искра подала признаки жизни. Правда, быстро угасшие. Потом она лежала, держа лапу на планшете, с видеозаписью сестер, но не смотрела.
