— Базаров, Богарт. — странное ощущение заставило Синельникова отдать не менее странный приказ движущимся в двадцати шагах впереди бойцам авангарда, — Бегом назад!
Как выяснилось, капитан не зря доверился инстинктам: широкий коридор впереди вдруг расцвёл бутонами огня: в дело вступили стационарные огнемёты-ловушки! Поток пламени, клубясь и сверкая, потёк к десантникам.
— Отходим ещё назад, — Синельников видел, что клубящееся пламя увядает и иссякает, словно впитавшись в палубу, поэтому не слишком торопился отдать распоряжение просто бежать, — Солер! Видишь головки огнемётов?
— Так точно, сэр! — ещё бы ему их не увидеть — теперь, когда они выдвинулись из стен на добрый метр, и явно готовятся выплюнуть новую порцию горючего!
— Попробуй осколочными.
— Есть, сэр! — собственно, граната из оружия уже опустившегося на колено ветерана вылетела из дула быстрее, чем боец ответил. Вторая вылетела ещё до того, как первая поразила цель — да так, что теперь в коридоре полыхало, разлившись, целое море огня!
А вот к нему добавилось жару и из второго поражённого орудия. Похоже, на запасы напалма противник не поскупился. И, похоже, конструкции самого вражеского корабля ничего не угрожает. Что странно. Ведь на кораблях землян никто не осмелился бы устанавливать такие «ловушки» — это неизбежно нанесло бы такие повреждения переборкам и силовым элементам, что потребовался бы капитальный ремонт.
Плюс – всегда имеющаяся опасность разгерметизации…
Синельников снова убрал руку от затылка — всё равно она наткнулась на пластик шлема. Анализаторы показывали, что материалы корпуса и стен коридоров и кают не слишком отличаются от подобных земных. Почему же враг идёт на риск того, что корабль попросту испортится, и станет небоеспособен? Что-то тут не стыкуется…
Но движение продолжать надо! Враг пока не обезглавлен!
— Выдвигаемся. Каюты больше не осматриваем, идём максимально быстро, отслеживаем только возможные ловушки и засады врага!
Теперь они почти бежали, ощетинившись винтовками и плазменными резаками, заменившими древние пистолеты. После очередной развилки (Теперь двинуться можно было бы в пяти направлениях: вверх-вниз, вправо-влево, и прямо!) коридор стал ещё шире. Синельников, сообщив по трансляции о своих намерениях сержантам Фарго и Латиппу, вновь выбрал центральный проход. Сержанты сообщили о своих проблемах: отделению Фарго противостояли полуметровые дроны-танкетки, у Латиппа вновь появились враги в человеческом облике: в скафандрах.
Но пробиться дальше удалось и тому и другому.
Удивительно, но теперь им, первому отделению, совсем никто не встречался, и Синельников думал, не проскочили ли они мимо. Но вдруг впереди показалась мощная стальная стена с небольшим люком посередине: наверняка бронекоробка рубки!
— Базаров. Твой резак. Работай.
Рядовой, буркнув «есть, сэр!», достал из-за спины контейнер с плазменным резаком-пушкой. Оружие весило почти пятьдесят килограмм, и только когда оно находилось у гиганта Базарова, Синельников не испытывал жалости к переносящему орудие бойцу.
Резка броневой стали не заняла много времени: тридцать секунд, и дымящийся вырезанный кусок стены с люком посередине вывалился к их ногам!
Когда рассеялся дым от сгоревшего металла, и стенки разреза перестали светиться оранжевым, сменившись тёмно-вишнёвым, оказалось, что никто их не встречает: словно рубка пуста! А в её глубине притаилась коварным и кровожадным зверем зловещая чернота. Синельников кивнул:
— Мауденс, Богарт!
Бойцы, включив налобные и подствольные прожектора на широкий луч, вошли в тёмное помещение. Синельников снова считал про себя: один, два…
На пятой секунде (Похоже, его бойцы проверяли и перепроверяли: не могли поверить в такое чудо!) в наушнике возник голос Мауденса:
— Чисто, капитан! Здесь… Никого нет!
— Понял вас, капрал. Заходим. Внимание, Фарго, Латипп. Мы в рубке. Она покинута. Вы пока попытайтесь выяснить, где тут запасной КП.
Рубка не поражала ни размером, ни оборудованием. Столы для прокладки курса, панели из оргапластика над ними. Кресла для пяти пилотов. Огромные обзорные экраны: перед этими креслами, да и по всему периметру круглого помещения.
Синельников, на душе которого скребли уже не кошки, а саблезубые тигры, подошёл к креслу капитана. Взглянул на табличку, привинченную надраенными медными винтами к пульту перед ним.
«Уинстон Черчилль», линкор флота её Величества. Порт приписки — Клайд, Луна. Год выпуска: 26…
Синельников услышал через наушник, как у Люка Солера, подошедшего сзади, и заглянувшего ему через плечо, перехватило дыхание. Синельников не придумал ничего лучше, как сказать:
— Поздравляю, бойцы. Похоже, мы захватили наш флагман — это линкор «Уинстон Черчилль».
— Но… Капитан! — только у Богарта хватило самообладания сдержать себя, пока остальные выражали эмоции междометиями и традиционным космослэнгом, — Линкор «Черчилль» сейчас — в ста восьмидесяти парсеках отсюда, в солнечной системе!
— Я тоже так думаю, капрал. А ещё я думаю…
Что именно думает Синельников, бойцы так и не узнали, потому что вокруг стали происходить странные вещи: стены рубки, словно снег под струями кипятка, вдруг начали таять, возникшие на них чёрные пятна стали стремительно расширяться, палуба под ногами — разверзлась, а подволок попросту исчез!
И вот они уже висят совершенно свободно в черноте космического, абсолютно пустого, пространства!
А, нет: не совсем пустого: вон, слева на пять часов, и вверху на два… Точно: это светятся звёздочки налобных прожекторов двух из трёх участвовавших в абордаже вражеского корабля групп захвата. Поискав получше, Синельников обнаружил и третью группу: что-то они совсем уж далеко. Видать, встретились с ещё более коварными «препятствиями» и «ловушками» по дороге в двигательный отсек на корме!
— Остаёмся на месте, я вызову группы Кима, Кузнецова и Хиродеки.
Синельников щёлкнул тумблером общего коммуникатора, что допускалось лишь в крайних случаях: бойцы групп десантирования не должны отвлекать друг друга, и мешать таким образом работе со своими заданиями бойцам остальных групп.
Но сейчас…
Похоже, накрылась медным тазом их «работа».
— Вызываю абордажные команды номер два, три и четыре. Это капитан Синельников. Мы захватили рубку. Здесь никого нет. Корабль… Растворился в пространстве, словно чёртов мираж!
— Слышу вас, капитан. Здесь капитан Ким. Мы в десантном ангаре. То есть, мы там были, когда чёртова посудина… Да, растворилась. Наблюдаем вашу группу. Вы висите в пространстве на расстоянии не более двухсот метров.
— А от нас — пятиста! Это старший лейтенант Хиродеки. Ситуация — не под контролем. У нас семь раненных и двое контуженных. Что делать будем, капитан Синельников?
— Кузнецов. Капитан Кузнецов! Слышите меня?
Ответа не последовало, и Синельников сказал:
— Внимание, коллеги, командиры групп, кто меня слышит. Предлагаю много не мудрить. Поскольку «контролировать» пустое пространство смысла нет, нам нужно просто вернуться на борт, перенеся туда и раненных. Вначале — на десантные капсулы, а затем — и на крейсера. В первую очередь попытаемся сделать это с бойцами взвода Кузнецова — похоже, им досталось больше всех.
Далее, по нашему общему статусу. Считаю, что операция противника по введению нас в заблуждение полностью удалась.
И смысла продолжать давать ему повод ещё поржать над нами — не вижу!
Генерал Корунис уже съел три капсулы нитроэринита, и даже позволил чёртову докторскому автодиагносту впрыснуть себе в вену на локте и в ягодицу какую-то жутко болезненную гадость. Но «проследовать» в реанимационный блок госпиталя, как только что предложил майор Юзерманн, глава этого самого госпиталя, наотрез отказался. «На свою ответственность».
Доктор, возмущённо фыркая, удалился, не забыв прихватить с рабочего стола генерала огромный чемодан обожаемого «продвинутого» автодиагноста. Корунис вздохнул с облегчением: врачи всегда вызывали у него чувство неловкости. И страха. За свою жизнь. Как по анекдоту: «— А ваш друг умер сам? — Нет! У него был врач!»
