Собственно, к этому вся магическая составляющая сражения и сводится: к распознанию и разрушению заклинаний соперника. А кто будет победителем, по старинке определяют копейщики и мечники. Либо, если маги схлестнулись в одиночку, без сопровождающего войска, – заранее подготовленные ими магические существа. Страховидлы, как именует их мой приятель Баррах.

Гаэларих трудился вовсю, и давалось это ему нелегко: побледнел, по лицу катились крупные капли пота. И мне оставалось надеяться лишь на то, что в академии и в магистратуре он не был неуспевающим разгильдяем, не предпочитал лекциям и практикумам пивные кружки и девичьи юбки, – и с неба на нас сейчас не польются огненные струи и не посыплются камни с бочонок размером…

– Где он? – быстро спросил я, когда в трудах мэтра магистра наступил коротенький перерыв.

Он прекрасно понял, о ком я спрашиваю, – о враждебном маге, конечно же.

– Вон тот холм, – столь же быстро показал Гаэларих рукой на возвышенность в полутора лигах от нас, и начал творить новое заклинание.

Понятно… Вот отчего часть мятежников на нас не движется, – несколько отрядов из второй линии остановились как раз возле того холмика. Охрана главарей, и одновременно резерв на тот случай, если бой примет неожиданный для них оборот.

Отчего-то мне все сильнее казалось, что выполнить наказ сайэра епископа и избежать драки нашему отряду сегодня не удастся.

Демонстрация провалилась… Мятежников не испугал вид скачущей на них конницы, лишь плотнее сомкнулись щиты да заблестели наконечники выставленного вперед оружия. А за спиной косиньеров пращники уже доставали снаряды из сумок и начинали со свистом раскручивать свои орудия.

Вновь протрубили горны, и роты, повинуясь новому сигналу, стали сбавлять аллюр. Лишь один конник, потеряв управление норовистой лошадью, продолжал во весь опор скакать к строю мятежников…

Мы с Друэном во все глаза наблюдали за обреченным солдатом. И за повстанцами. Дрогнут ли хотя бы те несколько из них, на кого прямиком несется взбесившийся конь?

Не дрогнули. Конь дико заржал и поднялся на дыбы, получив удар вилами. И тут же лезвие косы вспороло ему брюхо. Еще несколько ударов покончили с упавшей лошадью и придавленным ею всадником.

Наши конные роты тем временем остановились, и мгновением спустя в воздухе загудел рой стрел, выпущенных лучниками.

Я прикусил губу. Самый ответственный момент…

Мятежники держались неплохо. Первый ряд щитоносцев опустился на одно колено, уперев щиты в землю. Второй ряд шагнул вперед, поднял щиты, – и вот строй косиньеров прикрывала уже двухъярусная защита. Всё по пехотному артикулу королевской армии, хотя знать сей артикул сиволапому мужичью никак не полагается…

Залп, второй, третий… Хорошо натренированному лучнику надлежит выпускать двенадцать стрел в минуту, и я видел, что даже рекруты-новобранцы пулы не теряли зря времени на стрельбище.

Шестой залп, седьмой, восьмой… Некоторые стрелы находили дорогу к цели сквозь узкие щели между щитами, другие пролетали над самым верхним их краем и тоже поражали мятежников. Настоящие латники в хороших доспехах выдержали бы такой обстрел, но мало кто из восставших был облачен в кирасы и рокантоны, снятые с убитых дружинников сайэра Тируса Лигонга, известного под прозвищем Хозяин Колеса…

И в какой-то момент казалось: победа близка! То там, то тут в строю возникали прорехи, разрывы, вот-вот мятежники не выдержат, не устоят под градом оперенной смерти, свистящей им в лицо, – и побегут, сминая собственных пращников.

Тщетные надежды. Новые бойцы подхватывали щиты, упавшие на землю из рук их раненых сотоварищей, и строй немедленно смыкался, заполняя разрывы.

Хуже того: развернутый фронт пулы был по меньшей мере втрое у́же вражеского построения, и фланговые отряды мятежников продолжили движение, слегка изменив его направление, – так, что королевские конники оказались в центре все круче изгибавшейся дуги.

Подходившие с флангов косиньеры перешли на бег, не теряя строя. Пращники за их спинами выходили на дистанцию поражения. Йухабб зей, что же медлят ротные командиры?!

Новый сигнал горнов возвестил ретираду… Конные роты отступили в полном порядке, но все же отступили. Первую схватку мы проиграли. Однако именно она определяла дальнейший ход сражения.

Полный разгром и гибель нам пока не грозили. Все же подавляющее преимущество в скорости оставалось за конницей…

Более того, продолжая прежнюю тактику: обстрел, отступление, снова обстрел, снова отступление, – конная пула могла бы измотать противника и нанести ему изрядные потери. При удаче – могла бы заставить сильно растянуть построения, обойти фланг, вырубить беззащитных пращников…

Могла бы – но не сможет. Нечем. У каждого лучника взят в поход большой колчан, так называемой двойной. Шестьдесят стрел. Пять минут непрерывного обстрела. А в обозе должен лежать как минимум еще шестикратный запас, согласно походному артикулу легкой кавалерии…

Но не лежит. Возы, помимо провианта и фуража, загружены грудами веревок, и колодками, и ножными кандалами, и бичами из шкуры грязеруха, и цепями с ошейниками, и еще столь же полезными и необходимыми на войне предметами… В том числе большой разобранной клеткой – в ней надлежало доставить в столицу главарей мятежа.

Так и хотелось запихать в ту клетку благородного сайэра Удиго-ар-Виеналя, и повесить ему на шею колодку, и хлестать бичом, – зачитывая при этом вслух статьи походного артикула, касающиеся снабжения и обеспечения войск…

Оставалось выбирать между бесславной гибелью и не менее бесславным бегством. Но ни первый, ни второй вариант меня не устраивал… С первым все понятно. А второй… В конце концов, не меня, а Удиго отправили подавлять и усмирять. И его, а не меня после неудачи означенного мероприятия вышибут из гвардии и законопатят сотником в дальний гарнизон. А может, и не выгонят, и не законопатят, Хаос знает, каких покровителей и заступников имеет пулмайстер в приближенных к трону кругах.

Но беда в том, что удирать придется, бросив обоз. А в нем, кроме цепей и колодок, три воза, нагруженных имуществом мэтра Гаэлариха. Артефакты, необходимые ему для исполнения на болотах некоего сложного магического ритуала, – без которого, дескать, Навершие Молота никак не обнаружить…

И лучше уж вернуться в трактир вышибалой, чем с позором явиться перед очи епископа, потерпев фиаско в самом начале похода.

…Друэн оправдал мои надежды. Вестовые уже мчались к ротам, а повозки торопливо ставили в круг, плотно, дышло к дышлу. Вернее сказать, выстраивали в форме подковы, – вахтмайстер очень умело использовал оказавшийся поблизости небольшой пригорок, крутой его западный склон можно было использовать как неплохое естественное укрепление.

Распрягать времени не было, и возничие торопливо рубили постромки, отводили здоровенных ломовых лошадей в центр образующегося укрепления. Замысел Друэна я понял мгновенно. Спе́шить меньшую часть пулы, посадить в вагонбург, – и развязать оставшимся снаружи руки для маневренных действий. Не ахти какой план, но все-таки лучше, чем ждать, пока мятежники дотопают до обоза.

Не обращая внимания на суету вокруг, я громким свистом собрал весь наш отряд. Даже мэтр Тигар, предпочитавший передвигаться не верхом, а на повозке, примчался смешной подпрыгивающей трусцой. Лишь маг Гаэларих не прекратил своего занятия. Стоял бледный, и я видел, как алая капелька крови показалась из его ноздри и ползла к губе… Но на ногах держался твердо, и сдаваться явно не собирался. Молодец, магистр, пожалуй, я тебя недооценил…

– Придется помахать мечами, парни! – И я несколькими словами объяснил задумку.

В своих был уверен, но внимательно смотрел на бойцов Храма. А ну как они упрутся, ссылаясь на инструкции сайэра епископа? Тогда, чем бы дело ни закончилось, наши пути разойдутся… Однако никто не возразил.

– Останешься здесь, с мэтром Тигаром, – приказал я Зойде. – И чтоб ни волосок!