- Я уже догадался, - проворчал Бьёрн. – Что поделаешь! Было бы хуже, если бы оно стало пожирать наши запасы еды. Их у нас, кстати, очень мало. Скорее бы выбраться куда-то в более обитаемые места.

- Ничего, в крайнем случае, я тебя тоже научу цветочками местными питаться! – с энтузиазмом пообещала я.

- Где я так прогневил богов… - пробормотал Бьёрн, но получил тычок локтем в бок и умолк, куснув меня, правда, напоследок за ухо.

Я шикнула на него, когда руки мужа потянулись куда-то в непотребные места. В последнее время ему с трудом удавалось держать их при себе. Не то, чтоб я была сильно против… но.

Мимир уже почти пробудился.

От волнения у меня бешено колотилось сердце. Каким он проснётся? Вспомнит ли меня?

Когда процесс прекратился, горы перестали грохотать и наступила оглушительная тишина.

Бьёрн оттащил меня подальше на всякий случай. Клык настороженно принюхивался, припав к земле.

А потом величественная глыба чёрного камня пошевелилась. Расправила могучие руки, пошевелила пальцами… и великан распахнул глаза.

Ярко-фиолетовые, сверкающие кристаллами йормалина.

Мигнул несколько раз.

Склонился и посмотрел на барса у своих ног, который в обалдении пялился на него, прижав уши.

- О! Котик. Давненько я таких не встречал. Не бойся, крошечка! Кис-кис-кис!

Мимир протянул руку. Клык перестал топорщить шерсть и подозреваю, что обалдел ещё сильнее.

Мне кажется, его впервые в жизни кто-то назвал «крошечкой».

- О чём там говорит эта куча камней? – напряжённо спросил Бьёрн. – Клыка ещё не пора спасать? Не напомнишь, у йотунов в меню не было снежных барсов?

- Неа, - просияла я, обрадованная, что до сих пор понимаю йотунский.

Дальше мы оба наблюдали за феерической картиной. Каменный великан, с упоением почёсывающий за ухом гигантского кота. И кот, который вьётся вокруг его ног и трётся, как будто ему там валерьянкой помазано.

У Мимира всегда было доброе сердце. Это чувствовал любой, кто оказывался рядом. Особенно животные. Помню, как он приютил горного козлёнка, мать которого упала в ущелье и погибла. Мы вместе выхаживали его, а потом отпустили…

Я всхлипнула и не смогла больше терпеть. Вырвалась из рук Бьёрна и пошла вперёд.

Великан оторвался от своего занятия и выпрямился.

Медленно, медленно, шаг за шагом я возвращалась к своему прошлому. К самой счастливой части своего детства. К самому доброму, безобидному и сострадательному существу, какое я только знала в жизни.

- Матерь гор… Мне знакомы эти глаза!.. - потрясённо пробормотал себе под нос великан. И эхо отразило раскаты его низкого голоса.

Я счастливо улыбнулась сквозь слёзы.

- Это я, Мимир! Я просто… немного выросла.

- Йолли?.. Йолли…

Из фиолетовых глаз скатился кристалл, упал ему под ноги и раскололся в мельчайшую пыль.

Я кинулась обниматься.

Когда меня подбросило вверх и земля исчезла из-под ног, сзади раздалось ворчание Бьёрна:

- Эй, верзила! Не помни мне жену.

Мимир внимательно посмотрел мне в глаза. Он поднял меня на высоту своего гигантского роста, и теперь я снова, как в детстве, смотрела в эти бездонные колодцы, из которых на меня глядела сама Вечность.

- Жену? Кажется, я многое пропустил, малышка Йолли.

- Даже не представляешь, сколько! – рассмеялась я.

Глава 37

Глава 37

Эхо отражало тяжёлую поступь, стены ущелья подрагивали и стремительно уносились назад – путешествовать на плече йотуна, это быстро. Хотя и твердовато. С Бьёрном было теплее – а местами и горячо, и я вдруг отчаянно заскучала. Решила, что аккуратно скажу Мимиру, что планирую пересесть – но не сейчас. Нам так о многом надо было поговорить. Догнать много-много лет, что мы не виделись с моим другом.

Хотя муж со спины своего барса уже кидал ревнивые взгляды, и я восторгом предвкушения думала о том, что если в ближайшее время не слезу сама, пожалуй, меня с моего возвышения всё равно скоро стащат.

Но пока что я обозревала горы с самого высокого места – плеча горного великана. Видно было далеко.

И нигде не наблюдалось движения.

- Йолли, детка, ты уверена? – в который раз пробасил Мимир, поворачивая ко мне здоровенную голову. – Может, обратно? Я вас провожу.

Ему очень и очень не нравилась идея снова вести меня туда, откуда один раз я была изгнана. К целой куче рассерженных злых йотунов.

Я вздохнула. Как объяснить то, что объяснить у меня не очень-то получается?

- Меня ведёт вперёд какое-то смутное чутьё. Не знаю, почему, но я уверена, что дорога впереди не опасна.

Мимир глубоко задумался. А потом остановился.

- А ну-ка, погоди! Горы и впрямь говорят мне странное.

Он положил огромную лапищу на скалы и закрыл глаза.

- Чувствуешь тоже? – встрепенулась я.

Мои смутные предощущения стали облекаться в слова. Я наконец-то осознала, почему с такой уверенностью решила идти вперед.

- Там впереди йотуны? – напряжённо спросил Бьёрн, подъезжая на Клыке к нам вплотную.

- Да. – Подтвердил Мимир. А потом добавил обескураженно: - Но… они не двигаются. И будто спят. Кажется… почти стали частью гор.

Я кивнула. Притихшие горы давно говорили мне об этом. Я всё лучше училась слушать.

- Эти йотуны окаменели без силы своего священного источника. Они не смогут причинить нам вред.

Бьёрн в ответ на мои слова проворчал:

- И вот вроде бы я должен радоваться этому факту. Но почему, интересно, на душе неспокойно? Наверное, потому что в дело вступает моя неугомонная жёнушка.

***

Потухшие жилы йормалина почти сливались цветом с чёрными скалами.

Волны тумана медленно текли по ущелью, которое в этом месте расширялось. В центре росло скрюченное высохшее дерево.

Атмосфера уныния и запустения в этом месте окутывала такой плотной пеленой, что было трудно дышать. Мы притихли и внимательно оглядывались по сторонам.

И всё равно я не сразу заметила.

Бьёрн заставил спуститься вниз и крепко держал меня за руку. Казалось, ему спокойнее, когда я под рукой. Но вдруг он резко сжал мою ладонь, и мы остановились.

Теперь и я это увидела.

Мимир встал как вкопанный перед каменной стенной, у которой был странный рельеф. Только внимательно приглядевшись, я заметила очертания массивной недвижной фигуры, которая казалась плотью от плоти скалы.

Груда бесформенных валунов выпирала из горной породы на высоте человеческого роста. Как будто кто-то пытался выбраться изнутри на свободу, но не смог. Так и застыл немой скульптурой отчаяния, впиваясь каменными пальцами в отвесный склон.

Когда я беспокойно оглянулась, увидела новые и новые признаки того, что кучи камней, громоздящиеся тут и там, на самом деле совсем не просто камни. Они застыли… Памятниками самим себе. Погибшему королевству, забытым песням, ушедшему волшебству.

Это разрывало сердце.

Но больше всего – недвижное молчание Мимира.

Клык бродил туда-сюда как потерянный и тревожно принюхивался, прижав уши.

Я робко подняла глаза на мужа.

- Бьёрн…

Он обречённо вздохнул.

- Так и знал, что этим кончится. Ты уверена?

Я погладила его плечо.

- Абсолютно уверена. Я не могу позволить, чтобы мир обеднел. Кто и почему создал их в незапамятные времена? Или они сами собой появились на свет такими?

- Мы и сами не знаем, - тихо отозвался Мимир, по-прежнему глядя в одну точку.

- Мне кажется, что-то важное исчезнет из нашего мира, если магия покинет его. Если останется только в сказках и легендах. Если о йотунах будут рассказывать у костров как о страшилках для детей. Я не могу не думать вот о чём. Сегодня никто не заступится за йотунов. Завтра истребят барсов…

- Асы и сами с успехом передохнут… - проворчал Бьёрн.