А для Южного полушария в моем пользовании были записи обсерваторий: в Батавии на Яве, на о-ве Святой Елены, в Тананариве на Мадагаскаре, в Буэнос-Айресе, в Крист-Черче (в Новой Зеландии) и на Южном полярном континенте во временных обсерваториях на мысе Ройдса (Royds) и на мысе Эванса (Evans).

Все эти обсерватории известны каждому специалисту, а указываемые мной их ежегодники имеются у нас в библиотеках: Академии наук, Пулковской астрономической, в Главной физической обсерватории (в Ленинграде). И все сотни резюмативных перечислений на звездное время, составленные мной и моими сотрудниками по этим изданиям, и все вычерченные по ним диаграммы показывают единогласно, что действия Галактики на метеорологические и геофизические процессы земного шара носят закономерный характер и настолько велики, что без введения их в расчеты нельзя даже и мечтать о научном предвычислении погоды, хотя бы и на месяц вперед.

Тут прежде всего вырисовывается никл в 521 юлианский год, так как только через этот период повторяются прежние сочетания Солнца, Луны и Галактики для каждого данного места земного шара. Такой длинный период не дает, конечно, никакой практической помощи для предвычислений потому, что в течение большей части его не было еще никаких метеорологических записей. Однако вырисовывается и другой период в 19 лет, но только по этому периоду выходит, что циклон, который, например, пронесся над Ленинградом сегодня, пронесется через 19 лет где-нибудь над Иркутском, потом над Токио, потом над Сан-Франциско и т. д., и т. п. А в Ленинград придет тот циклон, который был 19 лет назад где-нибудь вроде Лондона, а 38 лет назад — близ Нью-Йорка и т. д.

Нельзя не упомянуть здесь также и Гельманова периода в 11,35 года, определенного по чередованиям толщины древесных колеи и совпадающего с таким же периодом солнечных пятен, при оговорке, что и сам этот последний период может быть объяснен только воздействием на Солнце, а с ним, конечно, и на Землю излучений какого-то светила, обращающегося вокруг своей оси в 11,35 года. Никакого другого рационального объяснения тут не может быть, точно так же как и 280-летнего цикла, состоящего почти из 25 таких же (в точности из 11,35-летних) повторяющихся довольно правильно на кольцах гигантских калифорнийских сосен Sequoia Cigantea, например на сосне «Марк Твен», отрезок которой хранится в Нью-Йоркском музее естественной истории (сосне этой было 1341 год, когда ее срезали)^[119].

И этот период ничем нельзя объяснить, кроме того, что в Галактическом космосе существует еще более могучий центр, вращающийся вокруг своей оси в 280 лет (± несколько лет).

Все это показывает, что для абсолютно точного предвычисления погоды необходимо определять не только передвижение Луны, Солнца и галактических центров над горизонтом места наблюдения, но также и то, какой стороной своей поверхности последние обращены в этот момент к земному шару.

Большой помощью при употреблении опорных пунктов для определения предстоящих перемен погоды в данном географическом районе должны служить уже имеющиеся предвычисления солнечных и лунных затмений. Прибавка к ним галактических влияний, несомненно, устранит все случаи неудачи таких предвычислений по одним солнечным и лунным влияниям, но для этого нужна работа не одного человека или группы людей, а работа многих метеорологических учреждений при использовании всей сети метеорологических записей земного шара.

Из сборника

«ЗВЕЗДНЫЕ ПЕСНИ»

Мы умираем только для других.

О смерти собственной умерший не узнает —

Ушел он в новый путь, он мертв лишь для живых,

Для тех, кого он оставляет.

Вот гроб стоит, и в нем недвижим тот,

С кем я делил и радость, и страданье.

Он умер для меня, но он во мне живет,

А я исчез в его воспоминанье

Я умер в нем, меня хоронят с ним.

В его душе мое исчезло отраженье.

В стихийный мир ушел попутный

пилигрим, Хранивший в памяти мое изображенье.

А для меня тесней сомкнулся горизонт.

Русло моей души как будто уже стало.

Но в глубину времен душа спустила зонд,

И пить его нигде до грунта не достала.

Сомкнулся мир стихий, былое заслоня,

В нем своего конца, как все, я не узнаю,

Но с каждым из людей, умерших для меня,

Мне кажется, я тоже умираю.

И все ж не умер тот, чей отзвук есть в других,

Кто в этом мире жил не только жизнью личной!

Живой средь мертвых мертв,

а мертвый жив в живых, —

Как это странно все, как это необычно!

Планеты

В бездонном пространстве вселенной,

Где блещет звезда за звездой,

Несутся стезей неизменной

Планеты во мгле мировой.

Им прочно сомкнула орбиты

Работа таинственных сил,

И газовой дымкой обвиты

Поверхности дивных светил.

Путей их предвечны законы…

Сменяются ночи и дни,

Проходят веков миллионы,

Но мчатся, как прежде, они.

Лишь жизни их тайной дыханье

Творит беспредельность существ,

Вливая любовь и сознанье

В созданья стихийных веществ.

И, полные к свету влеченья,

Стремясь неотступно вперед,

Свершают на них поколенья,

Как волны, торжественный ход.

Им властно дала бесконечность

Веление жизни: живи!

И жизнь переносится в вечность

Великою силой любви.

Но быстры планет измененья,

И долог вселенский их путь,

Могучий закон тяготенья

Меняет их мощную грудь.

Другие ряды элементов