Олень же охотно и даже с воодушевлением разъяснил:

— Каждую осень мы устраиваем в честь наших подруг рыцарские турниры. О, не беспокойтесь, — поспешил он заверить, уловив мелькнувшую в глазах председателя тревогу, — правила поединка строги, они не допускают увечья и уж тем более смерти побежденного!

— А если участник турнира все-таки применит недозволенный прием? — задал законный вопрос Удильщик.

— Да-да, — тревога всё еще не оставляла председателя, — скажем, кто-то из участников турнира нападет на соперника сзади или нанесет ему увечье? Что тогда?

— Тогда стадо северных оленей бросится на недостойного и как следует проучит его! Особо злостного нарушителя правил стадо может даже убить, и такие случаи бывали! Никто не вправе преступать законы честной борьбы! Зато Олень, победивший благодаря не коварству, а силе и ловкости, стойкости и мужеству, получает высшую награду: ему Олениха отдает копыто и сердце — лишь он достоин продолжить наш род!

Кашалот всё еще колебался, но тут раздался голос Стрекозы:

— Ах, турнир — это так романтично! Милый Кашалот, если вы хотите сделать нам, дамам, приятное, пусть северные олени проведут турнир — яс детства обожаю турниры! Пожалуйста, я вас очень прошу!

Сова сочла нужным поддержать просьбу Стрекозы хотя бы из женской солидарности:

— Ежели дама просит, надо уважить.

— Подобное же правило у нас, у людей, формулируется так: «Чего хочет женщина, того хочет Бог», — сказал Человек, улыбаясь.

Это решило дело — с Богом председатель КОАППа старался не конфликтовать.

— Ну хорошо, — разрешил он. — Начинайте, Олень.

— Благодарю! — приняв величавую осанку, Олень громко и торжественно крикнул в сторону леса:

— Дайте сигнал!

Из леса раздались трубные звуки — это олени-соперники вызывали друг друга на поединок. Через мгновение на поляну стремительно выбежало стадо северных оленей. Соперники стали в турнирную позицию: голова наклонена, рога направлены в сторону противника. Они возбужденно били землю копытами. Оленихи, коапповцы и участники обсуждения семейных проблем расположились вокруг ристалища…

Один из соперников вдруг поднял голову и зычно провозгласил:

Его противник тоже поднял голову и продолжил не менее зычно:

Соперники сблизились и столкнулись рогами. Каждый из участников поединка изо всех сил старался оттеснить противника с занимаемой им позиции. Наконец одному это удалось… Он гордо вскинул голову и торжественно протрубил. Побежденный же, понурившись, побрел к лесу…

— Слава победителю! — прокричало стадо.

— Слава победителю! — подхватили коапповцы и гости.

— По традиции, — объявил тот Северный Олень, который первым вышел из лесу и просил у Кашалота разрешения провести турнир, — после поединка менестрель поет старинную рыцарскую балладу.

— Просим, просим! — раздались возгласы.

Кашалот, который как-то незаметно для самого себя вошел в роль эдакого средневекового монарха, присутствовавшего на рыцарском турнире, важно произнес:

— А кто менестрель? Вы? Олень, повелеваю вам исполнить балладу!

Откуда-то появилась старинная лютня, Олень-менестрель провел копытом по струнам… Но спеть он не успел: к сгрудившимся вокруг него слушателям сзади подошел Страус, делая головой какие-то странные движения — словно «чиркая» клювом по земле. Во время одной из этих загадочных манипуляций он натолкнулся на Кашалота.

— Эй, поберегись! — крикнул Страус не очень вежливо. — Расселись тут, ни пройти, ни проехать.

Кашалот обернулся, удивленно уставился на Страуса и спросил, в чем дело. Но ответила ему на этот вопрос Сова — она первая увидела, что Страус катит большое страусиное яйцо, невесть как оказавшееся на коапповской поляне. Заинтригованный Гепард обратился к Страусу:

— Позвольте полюбопытствовать, куда вы его катите?

— Куда, куда, не видите, что ли — в гнездо, — сердито отвечал тот. — К сожалению, я не просто Страус, а южноамериканский страус Нанду. Явился вот на это ваше обсуждение вместе со своими страусихами, на свою голову… Это же надо до такого додуматься! А они отложили здесь яйца — нашли место… И как всегда — одно здесь, другое там, третье еще где-то… Сколько раз им говорил: кладите яйца аккуратно, в одну кучку, так нет же — всё «Нандик, Нандик!…» Побросали яйца как попало, а самих и след простыл. А Нандик должен теперь яйца в кучку собирать, насиживать, потом страусят водить, а с ними с ума сойти можно — один туда, другой сюда… все в мамочек!

Сказанное страусом Нанду очень покоробило чувствительную Стрекозу.

— Милый Нанду, — пропищала она, вовсе не находя его милым. — Зачем же вы так раздраженно говорите о своих страусятах?

— Посмотрел бы я, Стрекоза, как бы вы почти сорок дней насиживали, маковой росинки во рту не имея, и не стали раздражительной.

Председатель КОАППа решил сгладить углы и миролюбиво заметил:

— Говорят, подолгу не есть очень полезно — сейчас многие врачи рекомендуют лечебное голодание.

Нанду окинул его недобрым взглядом и парировал:

— Что-то по вас не видно, Кашалот, чтобы вы пользовались этой рекомендацией. Проклятая жизнь… у всех жены как жены — у африканского Страуса жена уж на что серая…

Теперь раздраженно заговорил и Кашалот:

— Что значит «серая»?! — возмутился он. — Говорить так даже о чужой жене абсолютно недопустимо! Если она домашняя хозяйка и не получила образования, это еще не значит, что…

— Я имел в виду только цвет ее перьев, — перебил Нанду. — Так вот, жена африканского Страуса насиживает хотя бы днем, ему только ночная смена остается — и то почернел от такой работы.

— А не кажется ли вам, дорогой Нанду, — вставил Гепард, — что африканский Страус почернел для того, чтобы быть незаметнее ночью, когда он насиживает яйца?

— Не знаю, не знаю, — буркнул Нанду. — Эх, почему я не родился Павлином — была бы нормальная семейная жизнь: жена сидит в гнезде, а ты идешь куда-нибудь… Ага, вон еще одно яйцо! — и бросив то, которое катил, он помчался к вновь обнаруженному с криком: «Посторонись!»

— Ммда-а… — задумчиво протянул Кашалот. — Совсем не заботиться о женах плохо. Чересчур заботиться — тоже плохо: могут сесть на голову — что мы и видим на примере страуса Нанду. Где же выход, я вас спрашиваю? Как соблюсти золотую середину?

Из-за лежавшего неподалеку от председательского пня камня выглянула Ящерица, и то, что она сообщила, чрезвычайно заинтересовало председателя КОАППа и всех его коллег.

— Выход есть, — заявила она, — причем удивительно простой! Его нашли мы, скальные ящерицы, живущие в горах Армении, неподалеку от озера Севан. У нас никогда не возникает споров, кто кому должен помогать — никогда!