– Приманка, – понимающе кивнул Саладзе, задумчиво поглаживая свои пышные усы. – И когда противник увлечется преследованием…

– Точно, – глаза Дессе сверкнули тем особым блеском, который появлялся у него только в момент разработки сложных стратегических комбинаций. – Мы ударим всеми силами прямо с океанского дна. Внезапно, с минимальной дистанции, когда их корабли будут связаны боем с вашей дивизией и батареями Кронштадта.

– Риск колоссальный, – заметил контр-адмирал Котов, изучая проекцию. – Если Граус разгадает наш план и просканирует поверхность планеты, мы окажемся в ловушке.

– Риск есть всегда, Пантелеймон Матвеевич, – философски заметил Дессе. – Но учтите – я не рассчитываю на полную победу в этой операции. Наша задача – нанести противнику максимальный урон, а затем отступить в подпространство. Это будет не решающее сражение, а лишь тактическая победа, которая даст нам время перегруппироваться.

Доминика внимательно изучала проекцию, её аналитический ум уже просчитывал возможные варианты развития событий.

– Нам потребуется особая координация между дивизиями, – сказала она. – Момент атаки должен быть выверен до секунды, иначе Граус успеет перегруппироваться.

– Совершенно верно, – кивнул командующий. – Поэтому установим единый командный канал с квантовым шифрованием. Сигнал к атаке будет подан лично мной после того, как эскадры Грауса полностью войдут в зону нашего огневого поражения.

Бригадный адмирал Лисовский, до этого молча слушавший обсуждение, неожиданно подал голос:

– А кто будет сопровождать казну? – в его тоне слышалось нетерпение, явно вызванное желанием участвовать в сражении.

– Вы и будете, Николай Станиславович, – твердо ответил Дессе, наблюдая за реакцией подчиненного. – Ваш опыт и холодный расчет – именно то, что требуется для этой миссии.

– Но, господин адмирал, – Лисовский слегка подался вперед, – я мог бы принести больше пользы здесь, в предстоящем сражении. Моя 1-я «ударная» дивизия…

– …временно перейдет под мое непосредственное командование, – завершил его фразу Дессе тоном, не терпящим возражений. – Имперская казна – стратегический ресурс особой важности. Если Птолемей Граус захватит её, наше финансовое и политическое положение станет катастрофическим, а его неимоверно возрастет и упрочится. Мы не можем этого допустить ни при каких условиях.

Дессе подошел ближе к проекции, увеличивая изображение системы «Ингерманландия».

– Более того, на верфях «Ингерманландии» заканчивается строительство нескольких десятков новых боевых кораблей. Я хочу, чтобы вы проинспектировали работы и, если возможно, ускорили ввод этих кораблей в строй. Нам нужны новые боевые вымпелы для продолжения кампании.

Лицо Лисовского оставалось бесстрастным, но в глазах читалось плохо скрываемое недовольство. Он понимал, что спорить бесполезно, но явно считал назначение недостойным своего ранга и опыта.

– Слушаюсь, господин адмирал флота, – ответил он. – Когда я должен отбыть?

– Немедленно, – Дессе перевел взгляд на тактическую карту. – По нашим расчетам, флот Грауса достигнет системы «Ладога» через тридцать шесть стандартных часов. Вы должны уйти в систему как минимум за несколько стандартных часов до этого. Поэтому начинайте работы по погрузке контейнеров…

Лисовский коротко кивнул и, получив разрешение, покинул каюту. Дессе проводил его взглядом, в котором читалось сложное сочетание эмоций. Он не доверял полностью Лисовскому, но признавал его компетентность. После предательства Зубова Павел Петрович словно потерял способность полностью доверять даже проверенным офицерам, оставляя рядом с собой лишь тех, кто доказал свою верность не словом, а делом.

Когда дверь за Лисовским закрылась, Дессе повернулся к оставшимся командирам:

– Теперь о конкретном распределении сил. При моем непосредственном командовании остаются 1-я «ударная» и 4-я «линейная» дивизии. Контр-адмирал Котов сохраняет командование 3-й «линейной». Вице-адмирал Кантор – 2-й «ударной». Бригадный адмирал Саладзе со своей 5-й дивизией, как мы уже определили, играет роль приманки.

Доминика внимательно изучала проекцию сил противника:

– Какова предполагаемая численность флота Грауса?

– По данным разведки – от ста пятидесяти до ста восьмидесяти вымпелов, – ответил Дессе, активируя подробную спецификацию вражеских кораблей. – Не думаю, что Граус возьмет с собой больше, ведь он только что чуть не потерял контроль над столичной системой… У нас – около шестидесяти полностью боеспособных вымпелов, и примерно столько же с пониженными характеристиками. Численное преимущество на стороне противника, но внезапность и близкая дистанция атаки должны компенсировать этот недостаток.

– Господин адмирал флота, – Саладзе говорил с характерным грузинским акцентом, который становился заметнее, когда он волновался, – моя дивизия готова выполнить свою роль, но прошу уточнить: до какого момента мы должны имитировать героическую оборону? Нам нужны четкие критерии для начала отступления.

– Хороший вопрос, – кивнул Дессе, ценя практичность Саладзе. – Как только флот Грауса займет боевые позиции, вы начинаете активную оборону. Поддерживаете её примерно тридцать минут, затем «обнаруживаете», что силы неравны, и начинаете планомерное отступление к вратам крепости под защиту ее орудийных платформ, – он указал на проекцию Кронштадта и ближний к ней сектор пространства. – Ваша задача – заставить противника растянуть свои силы для охвата крепости и чтобы он начал ее штурмовик. Главное – не переусердствовать с огневой мощью, а с другой стороны не потерять слишком много кораблей в этой имитации.

– Понял, господин адмирал, – кивнул Саладзе. – Мы не подведем.

– Не сомневаюсь, – Дессе перевел взгляд на Доминику. – Вице-адмирал Кантор, ваша 2-я «ударная» будет основной ударной силой. Разместите корабли так, чтобы обеспечить максимальную огневую концентрацию в первые минуты атаки. Контр-адмирал Котов со своей 3-й «линейной» обеспечит фланговое прикрытие. – Он дождался их подтверждающих кивков и продолжил: – Господа, это будет сложная операция, требующая идеальной координации. Но я уверен в каждом из вас.

В каюте на несколько секунд воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим гудением систем жизнеобеспечения. Каждый из присутствующих понимал масштаб предстоящей операции и её возможные последствия для Северного флота и всей гражданской войны.

– Если вопросов больше нет, – произнес наконец Дессе, выключая проектор, – приступайте к выполнению. На подготовку у нас меньше суток. Доминика Александровна, задержитесь, пожалуйста.

Когда Котов и Саладзе покинули каюту, Дессе жестом предложил Доминике сесть. Она опустилась в кресло, сохраняя официальную выправку, хотя было заметно, что недавнее пребывание в плену до сих пор сказывается на её физическом состоянии.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Дессе, и в его голосе, обычно твердом и решительном, проскользнули нотки искреннего беспокойства. – Доктор Соломин докладывал, что ты покинула медицинский отсек раньше рекомендованного срока.

– Я полностью восстановилась, не беспокойся, – ответила она, и в её зеленых глазах мелькнуло упрямство. – В медкапсуле нет смысла, когда флоту требуются все доступные командиры.

Дессе внимательно посмотрел на неё, отмечая бледность кожи и едва заметную напряженность в осанке.

– Ты уверена, что готова к полноценному участию в операции? – спросил он напрямую. – 2-я «ударная» будет на острие атаки. Это значительное напряжение даже для офицера в идеальном физическом состоянии.

– Позволь мне самой судить о своей готовности, Павел, – в её голосе звучало спокойное достоинство. – Я не стала бы рисковать успехом операции ради собственного комфорта.

Дессе кивнул, принимая её ответ. В глубине души он испытывал смешанные чувства – гордость за её стойкость и беспокойство за её состояние, но профессиональная этика не позволяла ему настаивать.

– В таком случае, я не буду вмешиваться в ваши решения, госпожа вице-адмирал, – сказал он. – Но обещайте, что при первых признаках ухудшения состояния обратитесь к медикам. Мне нужен мой лучший комдив в полном здравии – не только для этой операции, но и для всей кампании.