— Демоны всех миров!

— Мирта Пресветлая!

— Что это?!

Все стулья полетели в стороны, когда друзья повскакивали. Даже вечно невозмутимый Марен в мгновение ока оказался на ногах, возможно, ощутив этот дикий всплеск силы, будто, взвившейся вокруг Ройса…

Его же кисть буквально охватило пламя, если верить ощущению пляшущего по мышцам огня, обгладывающего кости Ройса. А внутренности, словно ледяной сталью обожгло, вспарывая болью душу, сердце, легкие… Только это не имело значение. Вся его безумная боль, казалось, дробью военных барабанов взорвала Ройсу череп. Но он пустил и это по боку.

И не было времени отвечать на вопросы друзей или пытаться понять, что происходит. Дикая, терзающая душу необходимость увидеть, добраться, проверить то, во что уже не мог просто поверить…

Вопреки этой боли, что скручивала каждый его нерв, не замечая окружающего, Ройс пересек кабинет, где все они заседали. Что-то мешало ему, став на дороге. Не останавливаясь, Ройс… или Морт в нем(?) откинул с пути предмет, оказавшийся столом. Тот с грохотом отлетел, врезавшись в стену.

Друзья отступили в стороны, возможно, допуская, что могут разделить судьбу массивного стола. Но Ройсу не до того! Что-то гнало вперед, прочь из этого малого зала, туда, где он эхом в своей крови ощущал пульсацию сердца, которую уже не надеялся почувствовать!

Переходы, коридоры, залы, распахнутые его волей двери… Прижавшиеся к стенам слуги и насторожившаяся охрана, не смеющая стать ему поперек дороги или хоть окликнуть… Позади пытались догнать Мартин, Марен и Алекс.

Их «сопровождали» незаметно появившиеся и следующие за его спиной верные гвардейцы личной гвардии Канцлера, явно уловившие, что с предводителем что-то неладное. Но они не останавливать его собирались, а поддержать, в чем бы ни пришлось… Они, будто стекались к нему по коридорам дворца черными ручейками-венами, которые Ройс тоже внутри себя ощущал, «видел» тем пониманием мира, что даровал ему Морт.

Однако в разы сильнее билось внутри него иное, родное и бесценное, испуганное сердцебиение…

Забавно, но они все пересеклись в том самом восточном проходе, не самом популярном среди обитателей дворца, где Ройс когда-то целовал свою Инди за древними колонами.

Сейчас в этих промежутках под зубчатыми кольцами Мирты, вырезанными на потолке, казалось, не протолкнуться. Слишком весомой ныне была личность Канцлера, чтобы такое стремительное передвижение не вызвало переполох и настороженность у всех. Но и приблизиться окончательно к нему не решались, следуя шагах в пяти позади.

Потому навстречу трем своим самым преданным людям Ройс выступил из-за очередной колоны один… Трэв, Фил и Кайл замерли, удивившись такому неожиданному появлению, однако, сосредоточились лишь на нем. Замер и Ройс, почему-то ощущая, как сжимается в его груди сердце, казалось, давно уже разбившееся на ошметки под холодной скалой.

Застыли и все те, кто следовал поодаль…

И тут его старые друзья расступились в стороны, открыв ту, кого прикрывали своими спинами…

… Тонкая фигурка; растрепанные, неаккуратно обрезанные короткие темные волосы; огромные глаза, слезящиеся и полные страха, прищуренные, будто бы их хозяйка почти не видит происходящее вокруг. В них плескалась боль, казалось, затягивая мутной поволокой изумрудную зелень, которую Ройс всегда обожал, словно впитывая и отражая все то, что его нутро сейчас на части рвало…

Он проигнорировал пораженные вздохи и вскрики за спиной. Знал, что никто не посмеет сейчас дернуться вперед. Ройс убьет… По-настоящему уничтожит любого, кто попытается приблизиться к ней. И те, кто видел его на площади (все здесь, то есть), это понимали.

Лишь прижал сжатую в кулак ладонь к сердцу, показывая друзьям, что до смерти не забудет и будет им должен… Кайл, Трэв, Фил склонили головы и принимая его благодарность, и отказываясь от такой жертвы.

И в пораженной тишине, звенящей теперь этим огромным человеческим вниманием, он шагнул вперед. Один шаг, второй, третий…

Она вся сжалась, будто никак не могла до конца понять, что происходит. А Ройс был не в состоянии отвести от нее свой взгляд, всматриваясь и впитывая каждую мелочь, словно поглощая все в ней… Не похожа на саму себя… И именно она в одно и то же время!

А Инди следила за ним этим своим полуслепым взглядом, который заставлял его глаза болеть…

Тьма внутри него ревела и рвалась наружу, взламывая изнутри грудную клетку. Морту тоже было интересно… И он хотел получить доступ к силе Мирты, которую ощущал в этой хрупкой и испуганной больной девушке, стоящей перед ними. Но Ройсу было не до внутреннего конфликта в своем разуме.

Между ним и ею остался шаг…

Ройс сделал тот, оказавшись впритык… Чувствовал, что его трясет и корежит от немедленной потребности сжать Инди в своих руках, сомкнуть на ней свои пальцы, так крепко, чтобы никто уже и никогда не смог их разъединить. Но он видел этот страх и боль в ее глазах, и они кромсали его сердце жестче самого острого меча…

Потому ли, чтобы ее не испугать(?), он рухнул на колени перед своей принцессой и женой, с отчаянной жадностью позволив себе лишь обхватить ее бедра руками поверх этой нелепой залатанной юбки ободранного платья, больше присталого какой-то бродяжке, нежели принцессе Мирты? И, прижавшись лбом к ее животу, слыша тихий испуганный всхлип, памятуя о том, в каком состоянии они когда-то нашли ее брата, просто тихо, сипло выдохнул:

— Инди…

И сам ощутил, как придавило всех тяжелое сумрачное эхо этого тихого шепота-стона. Ее тоже…

Он плакал? Это слезы или дикий огонь обжигал его глаза, стекая дорожками по щекам? Ройс не знал, не чувствовал… Все в нем в этот момент было сосредоточено только на ней.

Ощущал руками, лицом, губами, прижатыми к ней, мелкую, какую-то мучительную дрожь, сотрясающую всю Инди. Словно и она терпела некую муку?…

Его самого продолжала мучить почти невыносимая болезненная судорога, которую Ройс просто отодвинул ради того, чтобы познать это невероятное счастье — обнять жену… Но лицо, руки, все его тело и кожу, казалось, жгло. Даже кровь горела в сосудах, обжигая мышцы и жилы… У него шумело в ушах, и в голове плыла изумрудным маревом пьянящая дымка, подернутая клубящейся тьмой приглядывающегося Морта. Он ощущал себя пьяным, безумным, одурманенным ее теплом, присутствием, еле слышным прерывистым дыханием и тонким запахом Инди, который различал во всей этой какофонии толпы. Тихой музыкой ее пульса, теряющегося в шумном дыхании всех других.

Однако это не играло для Ройса никого значения. Как и то, что за всем происходящим, по-видимому, наблюдал едва не весь двор, правда, его друзья пытались хоть как-то прикрыть их своими спинами.

И… Он закаменел, да! Вбирая в себя, всем телом стремясь к легкому теплу в его волосах, когда в те опустились, будто теряясь, тонкие, дрожащие пальцы. Сжал свои руки слишком сильно, кажется, утратив контроль над силой.

С губ Инди сорвался всхлип, она вся дернулась в его объятиях… Вроде как рванулась назад от него…

Но… осталась стоять на месте. Ройс ощутил какое-то усилие воли в ней. Не мог еще понять. Не в состоянии мыслить и анализировать. Оголенные нервы, надорванные, сломленные чувства!

И они застыли вот так, в каком-то пронзительном миге, как будто бы каменные изваяния: настороженные, ошеломленные, настроенные лишь друг на друга…

Пока сзади не раздался чуть насмешливый, но полный откровенного счастья и радостного воодушевления голос молодого Герцога:

— Я так понимаю, вопрос с летней казнью закрыт раз и навсегда, да, Канцлер?

Глава 2

Именно эти слова Марти почему-то встряхнули его и заставили очень хорошо вспомнить, как чувствовал себя сам парень, когда они столкнулись в приграничном поселке… Осознать, насколько страшно, непонятно и тяжело сейчас может ощущать себя Инди от чересчур пристального и обильного внимания всех, кто толпился за спинами его команды. Пусть это и были самые верные люди в большинстве, но собралось уже достаточно и праздных любопытных, хоть и с опаской из-за его присутствия, а понемногу стекающихся, сбегающихся сюда со всех концов дворца. Слухи разлетались, разносились, казалось, сквозняком по щелям…