— Присядем на дорожку.
— Князь, может с нами?
— На кого нас оставляешь?
— Не начинайте сызнова, это приказ! — я повысил голос. — Влад, диспозицию довёл, маршруты отхода? Карты города у всех есм? Угу, добро, — добавил, после утвердительных кивков. — Вы вот что, братцы. Барабаны мушкетные не экономьте, упал ежели, бес с ним. Новый сделаем, жизнь важнее. Отобьётесь коли от группы, отходите в сторону пригородов, бронь и оружие прячем и до перевала своими силами добираемся, ночами. А ежели не свезёт, в полон не сдавайтесь. Одну гранату завсегда при себе держите. Знаю, не по-людски сие, но сами ведаете, что на кону. А за сродственников и детишек не беспокойтесь, не забуду.
— Знали, князь, на что идём, — забасил Горын. — Верим слову твоему как себе, а коли не сложится, рука не дрогнет, не сумневайся.
— Вот и добренько. Ну с богом! Выдвигаемся.
Первые номера черными тенями пробрались в дома, а спустя четверть часа, просигналили светом. Чисто. В плане прорыва, зачистка самый щекотливый момент. Если шум поднимется, всё насмарку пойдёт. На крыши затащили миномёты и те начали натужно ухать, как филины в ночном лесу. Солдаты эмира, окружившие гостевой двор осветили квартал сотнями факелов, чем невольно сослужили добрую службу. Мины без осечек летели в нужном направлении, формируя коридор прорыва. Взрываясь, каждая выпускала шлейф густого, оранжевого дыма, застилающего добрых триста квадратов, подкрасили адамсит, чтобы «отслеживать» оставшиеся без поражения площади. Выждав, обе группы рванули в прорыв сквозь клубы дыма. Одновременно активировали дымовые дымы в противоположном направлении. Забравшись на крышу караван-сарая, я поддерживал продвижение отряда по радиотелеграфу, сверяясь с картой. Договорились, что они будут сигналить фонарями, в ответ. Когда в ход пошли хлорпикриновые и дымовые шашки, картина одномоментно превратилась в месиво из дыма и разноцветных вспышек, а продвижение отряда я мог отслеживать по звукам боя, вспыхивающим то в одном, то в другом месте.
К этому моменту мне стало не до своих. Командиры противника дураками не были. Быстро сообразили, что происходит, исключив ложное направление. Чтобы отвлечь их от неправильных мыслей я плотно работал из оставшегося миномёта, комбинируя залпы дымовых, зажигательных и осколочно-фугасных зарядов. А когда они подошли к концу, взялся за «кофемолку» сериями выстрелов отсекая перебирающихся то тут, то там нукеров. Несмотря на примитивную конструкцию её составляющие элементы были изготовлены на уровне, к тому же эту спец-единицу изготавливали из лёгких сплавов поэтому вес орудия составлял всего двадцать пять килограмм, плюс пятнашка рюкзак бесперебойной подачи пулеметной ленты а-ля «Скорпион». Отдача, во всяком случае для моей комплекции и в кирасе, ерунда, чуть сильнее Корда. Зацепив ствол ремнём и уперев откидной рычаг в кирасу, я корпусом выбирал направление стрельбы, а правой рукой вращал рукоять «шарманки». Обзора нет, держать периметр сложно, и я, ожидаемо, профукал момент, когда монголы подвели к стенам нечто вроде мини-осадной башни в одно мгновение заполнили двор. Башню оперативно размочалил гранатами, а чтобы зачистить пространство от противника пришлось попотеть. Несмотря на смертельную опасность и град стрел меня захватил азарт. Стрелял сериями, чтобы не перегревать ствол и в перебежках напевал строки выдуманной на ходу считалки, с интонациями капитана Флинта:
— В Султанию старый шарманщик пришёл,
Эмиру Сур-хану он песню завёл.
В город внезапно пришёл громкий звук,
Нукерам хана, приходит каюк.
Ха-ха-ха!
«Кофемолка» в буквальном смысле, сдувала нукеров в ламеллярных доспехах, звук от выстрелов закладывал уши, а дым пульсировал кольцами. В какой-то момент я осознал: всё, ленте конец. Раздавались лишь щелчки барабана, который я крутил по инерции. Триста зарядов за семь минут боя… Лихо, а учитывая, что вот так, запросто, взять и сменить её невозможно, ещё и печально. Для повторного использования камора должна остыть, только после этого её можно набивать зарядом пороха в бумажной обёртке, пулей Минье, капсюлем и нудно запихивать обратно, в рюкзак. Не считая того, что цилиндрики хаотично разбросаны по всему двору.
Повезло в одном. Безумный смех в сочетании безответным огнём и массовой гибелью вызвал лёгкую волну паники. Часть бойцов попряталась, а часть позорно сбежала. Понимая, что передышка долго не продлится, бегом в подвал. Откидываю люк с тайником и скидываю ненужное оружие, радиотелеграф. Завожу «таймер» заряда на десять минут, под стеной сарая. Бегом, бегом взлетаю по лестнице на крышу походу отоваривая несколько уцелевших тушек и уже там, откручиваю вентиль баллона. Несколько минут, и угольно черная оболочка принимает в себя двести кубов водорода.
В начале ХХ века публика в поисках острых ощущений открыла для себя несколько чудаковатый, но захватывающий спорт. На заполненном водородом шаре оказалось на удивление легко играть в «гигантские шаги» и запросто преодолевать заметные расстояния и препятствия. Я подобную игру в «смешарики» ввел давно, как элемент подготовки планеристов. Боязнь высоты отбивает с первого раза. В некоторых случаях, особенно если с кручи у полигона сигануть, пилот мог легко прыгнуть за два километра, а на равнине у такого шара выходило подскакивать метров на четыреста-пятьсот. Но это перкалевый, мой то шёлковый, он легче и выше прыгает. Для ночных шпионов самое то!
Прищёлкиваю карабины, немного приседаю, перерезаю тросик и резко выпрыгиваю, за раз поднимаясь на высоту девятиэтажного дома. Ухх, класс! Под ногами остался сарай и море горящих факелов вокруг стен. Легкий ветер подхватил шар, немного протащил и он начинает неспешно опускаться. Приземление пришлось на крышу какой-то лачуги, я сразу же отталкиваюсь, но не удачно. Повело дышащий на ладон конёк и прыжок вышел заметно ниже, удачно протащив над цепью стражников, низенько. Заметив меня, монголы опешили, переваривая информацию, а после заголосили нечеловеческими голосами, призывая на помощь аллаха и тыча пальцами в небо.
Несколько стрел цокнуло по броне. Слава богу чёрный шар был подвешен высоко, относительно моего положения, и почти не заметен на фоне ночного неба. Аборигены обсуждали лишь летающего «колдуна» напрочь игнорируя шар. В отместку, скидываю гранаты высветившие кишащие стражниками проулки. Синхронно со взрывами ухает караван сарай, поднимая облако пыли смахивающие на ядерный гриб и погребая, множество неудачников. Удивительно, но на этом мой лимит приключений не исчерпывается. В несколько десятков прыжков добираюсь до окраины города время от времени меняя направление. Чёрт, приземлиться возможности нет. Сотники эмиров, казалось, сошли с ума, каждый мой прыжок собирал огромный хвост всадников, и лишь толпа зевак порой спасала от неприятного столкновения. Японский городовой, змейка на минималках, где на кону стоит жизнь. Итог побегушек неутешителен: доспех, превращенный в подушку для иголок, гранат нет, мешки с балластом приказали долго жить, шар травит от случайного попадания и один барабан боеприпасов, а за шаром тянется хвост из злых юнитов. Принимаю решение: вернуться к реке, в центр города. Допрыгал до купола мавзолея, остановился, повыдергал лишнее, подкачал шар из резервного баллона, отстёгиваю оставшийся балласт и оттолкнувшись прыгаю метров на двести, где, наконец-то шар подхватывает термик, потянувший его куда-то к подножию гор.
Глава 28
Полуразваленный хлев с грязными баранами, протекающая крыша из истлевшей соломы, земляные полы с навозным «лаком». Нашему караван-сараю было далеко даже до замшелого трёхзвёздочного отеля, но по сравнению со здешними трущобами, он выглядел как дворец падишаха. После погони пошла вторая неделя, а мы так и не смогли покинуть проклятый город. Улетел я к самому подножию гор, но подниматься на перевал не решился, Там было полно конных патрулей, и, в итоге, две ночи добирался в одну из точек «эвакуации» в пригороде Султании. Новости не обрадовали. Эмир особо не заморачивался и объявил награду за колдунов в пятьдесят золотых динаров, огромные деньги для горожан. Попавшие в застенки агенты шаха описали нашу внешность и нас загоняли как стаю крыс.
